Мы сделали Главный Белгородский чат: https://t.me/+ajqWAoUKZksyYzdi

Особенности формирования преступного сообщества в годы Великой Отечественной войны

Ю. В. Коннов

clip_image002

С точки зрения этнографии преступное сообщество можно подвести и под определение этнической общности, т.е. исторически возникшего вида устойчивой социальной группировки людей, и даже под определение народности — исторически сложившейся языковой, территориальной, экономической и культурной общности людей.

Интересен уголовный мир и с точки зрения культурологии. Если мы обратимся к современным трактовкам культуры как социального явления, которое дается, в частности, Э.В.Соколовым: «Культурой мы называем все то, что создано руками и разумом человека, весь искусственный — отличный от природы — мир явлений», то вполне можем сказать, что у преступников своя культура, свой мир явлений.

Если вспомнить и процитировать известного западного философа К. Леви-Строса: «Мы называем культурой любое этнографическое множество, обнаруживающее при его исследовании существенные различия по сравнению с другими множествами….Одно и то же объединение индивидов, если оно объективно существует во времени и пространстве, всегда имеет отношение к различным культурным системам: всеобщей, континентальной, национальной, провинциальной, местной и т.д.; семейной, профессиональной, конфессиональной, политической и т.д.», можно утверждать, что у преступного мира своя, профессиональная культура.

Действительно преступный мир имеет свой язык, т. н. «феню», свои традиции, обычаи, даже верования (рок, судьба), свой экономический и социальный уклад жизни.

Естественно, что как бы ни старалось это сообщество жить обособленной жизнью от государства, любые социальные, политические и военные потрясения в государстве в той или иной степени затрагивают и преступный мир. Не стало исключением и время Великой Отечественной войны.

В СССР преступное сообщество с чётко структурированной организацией, законами, кодексом воровской чести сформировалось как раз перед войной. Этому во многом способствовали репрессии конца 30-х годов. В противовес большому числу «политических» обитателей мест лишения свободы, уголовный мир вынужден был консолидироваться и жёстко организоваться. Это была очень закрытая, со своим языком, обычаями, традициями группа населения страны, оказавшаяся и во многом противопоставлявшая себя жизни государства и советского общества в целом. Воровской устав запрещал законнику окружать себя дорогими вещами — особняком, автомобилем и тому подобным, носить любые украшения (единственным украшением должна быть лишь татуировка) и копить личные деньги. Законникам запрещалось служить в армии, интересоваться политикой, тем более состоять в партии или комсомоле, посещать добровольные народные дружины и воевать. Косились даже на тех, кто читал прессу. Вор должен лишь воровать.

С такими представлениями преступный мир и вступил в войну.

Вторая мировая война, начавшаяся в Европе, и 22 июня 1941 года перешагнувшая границы Советского Союза, существенным образом изменила весь уклад жизни общества. Естественным, и, что главное, необходимым образом военные нужды подчинили себе все сферы жизнедеятельности.

В день нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Президиум Верховного Совета СССР объявил в отдельных местностях, имевших в то время особо важное значение для обороны страны, военное положение. К таким местностям была отнесена и территория Курской области.

Военные власти могли регулировать время работы учреждений и предприятий, производить в необходимых случаях обыски и задержания подозрительных лиц, признанных социально опасными по своей преступной деятельности или по связям с преступной средой.

Согласно Указу от 22 июня 1941 г. в местностях, объявленных на военном положении, все дела о преступлениях, направленных против обороны, общественного порядка и государственной безопасности передавались на рассмотрение военных трибуналов. Виновные подлежали уголовной ответственности по законам военного времени.

Столь суровые меры привели к тому, что значительная часть преступников переместилась в восточные районы страны. Те же, кто находился в местах заключения, были отправлены в лагеря и тюрьмы на восток, или расстреляны при подходе немцев.

Та часть преступников, кто надеялся найти «лёгкую жизнь» при немцах, но столкнувшиеся с резким и жёстким противодействием оккупационных властей уходили в леса, в подполье, создавая отряды, которые занимались разбоями и грабежами, как немцев, так и гражданского населения.

Нельзя сказать, что с введением военного положения, оттоком профессиональных преступников на восток страны, преступность пошла на убыль. Совершение преступлений в этих районах больше стало связываться или с военнослужащими, или с дезертирами и пособниками фашистов. Особенно их промысел возрастал в первые дни после оккупации или освобождения, так как органы местной власти, правоохранительные органы находились ещё на стадии формирования, отсутствовали работники прокуратуры.

Так, например, в Грайворонском районе отдел НКВД был образован лишь на 7 день после освобождения, т. е. 14 августа с прибытием сотрудников из Курска. Проведённым обследованием было установлено, что за эти дни резко увеличилось количество бандитских нападений на граждан в районе.

Как же реагировал преступный мир на массовое пополнение своих рядов, как относился к новым «собратьям»?

Здесь необходимо особо остановиться на культурологических особенностях преступности среди военнослужащих, её причинах и последствиях.

В условиях военного времени, особенно в боевой обстановке грань между добром и злом стирается, убийство человека становится нормой. Солдат, раздобывший еду для своего подразделения, становится героем. Кража, мародёрство, или даже грабёж, не ассоциируются уже с преступными деяниями. В документах частей, охранявших тыл подразделений Красной Армии накануне и в период Курской битвы, сплошь и рядом встречаются свидетельства о задержании военнослужащих, зачастую с оружием, производивших «реквизиции» в домах местного населения. Часто солдаты действовали беря пример со своих командиров. Так в конце июня 1943 года, командир батальона одного из полков 89 гвардейской стрелковой дивизии, был задержан за то, что нашёл схрон с вещами хозяев дома, где он квартировал и пропил. На вопрос хозяйки «Как он мог такое сделать?» ответил «Прятать лучше надо было».

Естественно, что такие военнослужащие предавались суду военного трибунала и получали различные сроки. Но вливались ли они в преступную среду? Нет. Дело в том, что обычной практикой того времени было направлять осужденных военнослужащих в штрафные подразделения: офицеров – в штрафные батальоны, солдат и сержантов – в штрафные роты. Даже рядовых полицейских, сдавшихся нашим войскам и не запятнавших себя участием в массовых карательных операция направлялись в штрафные роты. Приговорённые к срокам до 5 лет направлялись на 1 месяц, от 5 до 10 лет – на 2 месяца, свыше 10 лет – на три месяца. Так, что даже члены банды Липского были направлены в штрафбат на 3 месяца. Конечно, в большинстве они погибали, но в любом случае пребывание в штрафном подразделении оставляло их анкету чистой и они не считались преступниками. Более того, они с оружием в руках защищали государство, а это вызывало резкое неприятие со стороны традиционных воров. Самое же главное, отсутствие судимостей и отбывания наказания на зоне не позволяют отнести таких преступников к преступному сообществу. Да и сами осужденные военнослужащие не считали себя таковыми и к традиционным ворам в штрафных ротах относились настороженно. Лишь незначительная часть из них, совершив тяжкие преступления, попадали в места лишения свободы и пополняли ряды воров.

Даже рабочих и служащих, совершивших уголовные преступления, направляли в штрафные подразделения. Так, например, указом от 15 апреля 1943 г. Президиум Верховного Совета СССР постановил дела о всех преступлениях, совершенных на железнодорожном транспорте, рассматривать в военных трибуналах железных дорог по законам военного времени, а рабочих и служащих железнодорожного транспорта за преступления по службе по решению военного трибунала увольнять с работы с направлением а фронт в штрафные роты, если они не подлежат более суровому наказанию.

Необходимо подчеркнуть, что Великая Отечественная война сплотила всех, кому дороги были свобода и честь Отечества. Даже часть преступ­ников готова была бить врага с оружием в руках. Ведь это давало право снятия судимости. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 декабря 1941 г. предоставил военным Советам фронтов (отдельных армий) и флотов право снимать судимость с военнослужащих, отличившихся в боях с фашистскими захватчиками, с последующим утверждением решений военных Советов Президиумом Верховного Совета СССР.

Штрафные подразделения, созданные летом 1942 года, дали такую возможность, тем, кто находился в местах лишения свободы. В основном это были так называемые «мужики», т.е. люди вставшие на путь исправления или попавшие в места лишения свободы впервые, честно работавшие и стремившиеся попасть на свободу. Направленные в штрафные роты они с честью сражались за родину, и в большинстве своём погибали.

Часть преступных авторитетов также изъявило желание воевать с оружием в руках против немцев, но почти не известно случаев, чтобы элита преступного мира – «воры в законе» взяли в руки оружие. И связано это было с тем, что уже участие некоторых авторитетных уголовни­ков в войне раскололо надвое пре­ступный мир страны. Получившие оружие из рук власти («ссучившиеся») уголовники по старым воровским по­нятиям предавали главную идею блатного мира — не идти ни на какие сделки с государством. Любой вор при встрече с такими уголовниками должен был убить их. Поэтому вызывают недоумение попытки показать чуть ли не массовое участие преступной элиты в войне в современных произведениях кино и художественной литературы.

На самом деле происходило наоборот. После зимы 1941 года, когда опасность захвата столицы миновала, злачные места Москвы буквально кишели блатным людом. Самыми криминогенными местами считались Марьина Роща и особенно Тишинский рынок. Преступность даже по меркам военных лет была довольно высокой. Грабили квартиры, убивали людей (благо с оружием теперь не было проблем), «чис­тили» магазины и склады железнодорожных орсов. И это не смотря на жёсткие меры правоохранительных органов.

В конце войны, когда появились достаточные силы, в ноябре 1944 года, силами ГБ и московской милиции, с привлечением значительных армейских сил на Тишинском рынке была устроена грандиозная облава. По свидетельству одного из свидетелей, после этой облавы еще долго находили в проходных дворах деньги, финки, кастеты и даже пистолеты… Брали всех. Бандитов ставили к стенке или отправ­ляли на Север, а тех, кто, возможно, сталкивался с ними случайно, забирали по статье 59-3 как бандпособников…»

Чтобы закончить эту тему, необходимо остановиться на следующем. Уже в конце 40-х – начале 50-х г.г. в так называемой «сучьей войне» между, ворами, служившими государству и традиционалистски настроенными ворами первые были уничтожены, а в итоге к концу 50-х гг. осталось лишь 3 % от воровской элиты довоенного периода.

Война высвечивала как лучшие, так и худшие каче­ства людей. Были среди преступников свои гении и талантливые люди.

На территории нашего края в период Курской битвы и после неё действовали подразделения

Ее создал в марте 1942 года, некий Павленко Н. М., ко­торый дезертировал из воинской части, в звании воентех­ника 1-го ранга, а в последующие годы присвоил себе звание полковника. Пав­ленко и его сообщники, воспользовавшись ротозейст­вом и беспечностью командиров отдельных воинских частей, обманывая и подкупая тыловиков, смогли об­мундировать личный состав «своей воинской части» в форму солдат и командиров Красной Ар­мии, вооружить их. Находясь в тылах действующих войск, занялись массовыми хищениями и грабежами государственного, а также трофейного имущества на территориях, освобождаемых от врага.

Как ни парадоксально, Павленко со своей лжевоин­ской частью дошел почти до Берлина. Подкупив неко­торых должностных лиц из числа военных комендантов в немецких городах, добился выделения для них желез­нодорожных вагонов и беспрепятственно вывез все на­грабленное имущество летом 1945 года.

После окончания войны Павленко разделил значительную часть награбленного имущества между своими «однополчанами», щедро наградил их через командова­ние других частей орденами и медалями (документально установлено, что Павленко и его со­общники по разного рода липовым представлениям получили свыше 230 орденов и медалей Советского Союза), многих «бой­цов» снабдил различными подложными документами и фиктивно демобилизовал, сам же продолжил преступную деятельность.

В момент ликвидации УВС, ее участники располагались в Киевской, Одесской, Запо­рожской, Днепропетровской, Харьковской, Могилевской областях, на территории Молдавии и Эстонии. В «штате» этой лжевоинской части числилось свыше 300 «бойцов», из них 50 — вооруженная охрана. При ликвидации было конфисковано 3 ручных пулемета, 21 винтовка и карабин, 8 автоматов, 18 пистолетов и ре­вольверов, 5 ручных гранат и свыше 3 тысяч боевых пат­ронов.

Во многом, именно маскировка созданной Павленко организации под воинскую часть, а также в основном мошеннические действия, способствовала укло­нению от финансового и иного государственного кон­троля за ее деятельностью и столь длительному существованию.

Необходимо подчеркнуть, что «бойцы» этой части так и не произвели в сторону законной власти ни одного выстрела. Может быть, по­этому имя этого великого расхитителя социалисти­ческой собственности не стало нарицательным, да и не слишком известным и почитаемым в преступной среде.

В то же время те, кто действовал более прямыми и жёсткими методами, как правило, разоблачались весьма быстро. Так, в г. Белгороде, вскоре после его освобождения от оккупантов, ликвидирована была бандгруппа, сформированная из военнослужащих 2-й воздушной армии, во главе с техником-лейтенантом Липским, которые, выдавая себя за десантников противника – «власовцев», производили грабежи местного населения, сопровождавшиеся в целях маскировки резкими антисоветскими выпадами. Липский приговорен к высшей мере наказания, остальные участники банды осуждены на 10 лет.

О факте же определённого количества лиц, которые отбывали были осуждены и отбывали наказание уже после освобождения, свидетельствует то, что в ряду первоочередных мер по восстановлению правопорядка на оккупированной территории было восстановление исправительных учреждений. Так, к октябрю 1943 года в Белгороде и Грайвороне была восстановлены тюрьмы, Валуйская ИТК и Белгородская с/х колония. В общей сложности по всей области в исправительных учреждениях содержалось около 2000 человек. Основную часть их составляли лица из бандформирований, ликвидированных на территории нашего края. Всего за период после полного освобождения Курской области до октября 1943 года было ликвидировано 15 банд групп, арестовано 56 членов и 12 пособников. Наиболее серъёзной бандой была группа некоего Усачёва, действовавшая на территории Большетроицкого района.

В городе Белгороде для беспризорников был создан детприёмник-распределитель. Находившиеся в нём подростки, оставшиеся без крова и родителей, часто направлялись в трудовые воспитательные колонии НКВД СССР. Воспитанники могли содержаться в колониях, пока им не исполнится 16 лет. Если же какой-либо воспитанник до достижения этого возраста не приобрел трудовую специальность, то время его пребывания в колонии разрешалось продлить еще на год.

Нахождение несовершеннолетнего в трудовой воспитательной колонии не считалось уголовным наказанием, а следовательно, не влекло судимости. Такое положение вещей не устраивало преступных авторитетов, одной из задач которых было привлечение новых кадров, поэтому воспитанников всеми способами подбивали на совершение преступлений и получение реальных сроков заключения.

И всё же помещение несовершеннолетних в ТВК серьезно содействовало профилактике общественно опасного поведения несовершеннолетних.

Трагические события Великой Отечественной войны внесли свою немалую лепту в то изобилие стрелкового оружия, находящегося в обращении в нашей стране и по сей день. В эти годы огромное количество оружия самых разнообразных типов осело на руках у гражданского населения, причем не только на территориях, где проходили боевые действия, но и в глубоком тылу. Свою отрицательную роль в пресечении распространения оружия во время войны сыграло также и то обстоятельство, что официальные власти не смогли наладить своевременный сбор оружия с полей боев, учет и контроль за его обращением, а ведь это было более чем актуально в районах, по которым прокатился вал боев, и тем более в районах и подвергшихся временной оккупации. В связи с этим интересно замечание начальника Белгородского городского отделения НКВД Фурдина на объединённом собрании городского и районного партактива 2 марта 1944 года о том, что многие родители вооружают своих детей стрелковым оружием. Может ли данный факт свидетельствовать о том, что родители толкали детей на преступление? Скорее наоборот, это была мера защиты от преступников.

Так же нельзя считать проявлением вступления в преступное сообщество лиц, которые занимались спекуляцией. Это не считалось воровским ремеслом, хотя воры способствовали спекуляции, сбывая краденные вещи и продукты. Самое обидное, что спекуляцией занимались в основном инвалиды Отечественной войны, которым государство не могло обеспечить нормальных условий существования.

Государству приходилось находить, хоть и мизерные, но средства на социально-культурные нужды населения (например, на пополнение книжного фонда библиотек, на содержание клубных учреждений). Все это в какой-то мере содействовало и профилактике преступности.

В заключении необходимо подчеркнуть, что война внесла раскол в ряды преступного сообщества, что послужило впоследствии причиной воровских войн и почти полному искоренению профессиональной преступности. С другой стороны, она послужила более жёсткому отбору и организации преступников, за счёт наиболее противопоставлявших обществу преступных элементов. Война отчётливо проявила такие характерные для преступника черты, как жестокость и удовлетворение только своих потребностей. В связи с этим хочется привести высказывание, не понаслышке знающего преступный мир, А.И. Солженицина: «Я настаиваю на своем выражении: вурдалаки, сосущие твое сердце. Они оскверняют все кряду, что для нас — естественный круг человечности. Но неужели это так безнадежно? Ведь не прирожденные же это свойства воров! А где — добрые стороны их души? Не знаю. Вероятно, убиты, угнетены воровским законом, по которому мы все остальные, — не люди: Очевидно, пропитавшись злодейством, блатной необратимо переходит некий нравственный порог».

 

Ю. В. Коннов, 
историк.

Редакция сайта благодарит автора за предоставленный материал.



Кол-во просмотров страницы: 14217

Короткая ссылка на эту страницу:


1 комментарий к записи “Особенности формирования преступного сообщества в годы Великой Отечественной войны”

  1. Александр.:

    Липский Павел Григорьевич 1916 -осужден к 10 годам лишения свободы 20.09.43 года?[img]http://cs311330.vk.me/v311330850/14d9/eS_aoxgX3vU.jpg[/img][float=center]

Оставить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: