24 сентября, 2012
Опубликовано в рубрике 
Метки: А.О. Морозова
Валуйский Пристанский в честь Успения Божией Матери монастырь. Литография. XIX век.
Валуйский Николопристанский Успенский мужской монастырь относится к числу древнейших монастырей, возникших на белгородской земле. Первоначально он принадлежат Белгородской епархии, но в 1798 г. этот монастырь и еще 80 церквей Белгородской епархии были причислены к Воронежской епархии. Ныне территория, на которой находился монастырь, входит в Белгородскую и Старооскольскую епархию.
Историю Валуйского Николопристанского Успенскою мужского монастыря достаточно подробно рассматривает в своих работах воронежский исследователь начала XX в. Тихон Митрофанович Олейников.
Т.М. Олейников родился 5 августа 1883 г. в сл. Неровной Острогожского уезда Воронежской губернии в семье священника. Образование получил в семье. В Санкт-Петербурге окончил Духовную академию и Археологический институт. В 1908—1910 гг. он начал педагогическую деятельность в Новгородской семинарии, с 1910 г. — преподавал русскую словесность в Воронежской семинарии. В 1914—1918 гг. был инспектором Воронежской семинарии. С 1918 по 1920 гг. — учитель и председатель совета школы № 11 г. Воронежа. Т.М. Олейников был не только педагогом, но и краеведом и журналистом. Он вел активную исследовательскую деятельность, многие его работы были опубликованы в различных воронежских изданиях. С марта 1920 г. он работал научным сотрудником Воронежского губернского архива и хранителем губернского музея, с 1919г. преподавал на рабфаке Воронежского университета. 5 ноября 1930 г. Т.М. Олейников арестован по «делу краеведов». В июне 1931 г. он был приговорен к пяти годам лагерей. После 1935 г. Т.М. Олейников работал в одной из воронежских сельских школ. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Из-под пера Т.М. Олейникова вышло немало интересных работ литературоведческого и историко-церковного характера. Его исследования, а также собранные им документы, посвященные истории Валуйского Николопристанского Успенского монастыря, были опубликованы в 1914—1916 гг. в журнале «Воронежская старина». В статье «Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь» автор освещает следующие вопросы: местоположение и возникновение монастыря, духовное правление и братство, храмы и постройки, святыни, настоятели и братия монастыря, его материальное обеспечение.
Основными источниками своего исследования Т.М. Олейников называет материалы архивов Московского Министерства юстиции (ныне Российский государственный архив древних актов) и монастыря. Также автор пользовался монастырской летописью и печатной литературой конца XIX — начала XX вв.: «Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь»; «Валуйский Успенский монастырь» Димитрия Самбикина, «Успенский Пристанский под Валуйками монастырь» И. Токмакова; «Описание Воронежской губернии» митрополита Евгения Болховитинова. Упоминает автор и о том, что существовали и небольшие издания самого монастыря, посвященные наиболее почитаемым святыням: часовне, чудотворной иконе Святителя Николая.
Валуйский монастырь в течение своего длительного существования носил различные названия: «Валуйского города Успенья Пресвятыя Богородицы и Чудотворца Николая Пристанский монастырь», «Николы Чудотворца Пристанский монастырь с. Валуйки», «Пристанский монастырь на Валуйке» и т.п. Т.М. Олейников называет монастырь просто Валуйским Успенским и отмечает, что название «Пристанский» в начале XX в. употреблялось крайне редко, хотя, по мнению исследователя, «весьма к нему подходит». Настоятель монастыря в конце XVIII в. так объяснял это название: «Состоящий близ города Валуек Успенский монастырь названной издревле пристанским, потому что от Войска Донского в прошедшие времена ежегодно посылаемы были в Москву для получения на то войско жалования высокопочтенные господа старшины и полковники с командами, следуя туда и обратно, всегда к оному монастырю пристань имели, где, будучи по несколько дней, духовно торжествовали» . Но, вероятнее всего, «пристанским монастырь назывался еще и потому, что был устроен на реке Осколе, усть реки Валуя, на пристани».
Монастырь, окруженный лесом и водой, располагался в трех верстах (более 3 км) от уездного города Валуйки (на юг). В XVIII в. около монастыря был «береженой» лес.
Показателем добросовестности исследователя может служить рассмотрение им вопроса о времени возникновения монастыря. Он считал, что точных данных о времени возникновения монастыря не сохранилось. Чаще всего годом основания монастыря называется 1613 г. и указывается, что основан он по указу царя Михаила Федоровича. По другим источникам, монастырь основан при царе Федоре Ивановиче, т.е. в конце XVI в. В царствование же Михаила Федоровича на г. Валуйки и монастырь напали литовцы и украинские казаки-черкасы. Монастырь был разорен, церкви осквернены и разрушены. Строитель монастыря Кирилл с братией просил на восстановление монастыря помощь книгами, ризами и пр. Вероятно, монастырь при Михаиле Федоровиче был восстановлен после того, как его разорили литовцы, основан же при Федоре Ивановиче, в конце XVI в. Известные в настоящее время документы позволяют достаточно точно определить время основания данного монастыря. Основанием для этого служит челобитная, поданная в Разрядный приказ в 1634 г. настоятелем Валуйского Николопристанского Успенского монастыря Кириллом. В ней он указывал: «…блаженныя памяти при государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всея Русии Валуйский город поставлен и монастырь Николы Чудотворца устроен на реке Осколе, усть реки Вагуя, на пристани, а строенья образы местные и деисусы, и книги, и ризы, и колокола, и всякое церковное строенье было все блаженные же памяти государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Русии». Учитывая, что Федор Иванович скончался в 1598 г., а строительство городовой крепости на Валуйке относится к 1599/1600 г., по аналогии с Белгородом, где Никольский монастырь возник практически одновременно с постройкой городовых укреплений, логично соотнести появление монастыря в Валуйке с датой 1599 или 1600 г.
Основателем монастыря, по преданию, считается «престарелый отставной служивый человек по имени Корнилий» с тремя своими единомышленниками. Трудным было существование монастыря, не раз его грабили и разоряли «литовские люди», татары, а также просто «воровские люди».
27 января 1624 г. Валуйскому Успенскому монастырю была дарована «несудимая грамота». По этой грамоте монастырю были представлены следующие права:
1)«наместники и воеводы и всякие приказные люди строителя (т.е. настоятеля монастыря) с братией и их монастырских служек и крестьян не судят ни в чем, опричь душегубства и разбоя и тяжбы с поличным, а ведает и судит тех своих монастырских людей и крестьян строитель с братией сами во всем или кому прикажут»;
2)в случае суда «смесного», т.е. у монастырских людей с городскими или волостными (сельскими) людьми, строителю с братией предоставлено участие в разборе дела совместно с воеводами и наместниками;
3)в случае предъявления иска к строителю, братии или монастырскими крестьянами — «судят их в Приказе Большого Дворца бояре и дьяки или кому Государь прикажет судить», и притом только «на три срока: на Рождество Христово да на Троицын день, да на Семен день Летопроводца (т.е. 1 сентября)»;
1)в духовных делах строитель с братией и весь причт церковный подлежал суду не местной епархиальной власти (тогда Белгородской епархии), а самому Московскому Патриарху: «судит великий государь святейший патриарх Филарет Никитич (Московский) и всея Руси, или кому он, великий государь, повелит их судить на его государеве патриаршее дворе»;
2)монастырские крестьяне были освобождены от всяких податей, денежных поборов и казачьих хлебных запасов, кроме только «ямских денег и стрелецких хлебных запасов и городоваго и острожнаго дела».
О настоятелях и монастырской братии Т.М. Олейников приводит интересные, обширные, но, по его же признанию, неполные, а местами и противоречивые сведения.
Статус лица, возглавлявшего монастырь, был различным в разное время: первоначально он именовался старцев, строителем и лишь во второй половине XIX в. — настоятелем.
Обязанности настоятеля были самыми разнообразными: он ведал и монастырским хозяйством, и внутренним благоустройством: строительством, ремонтом церквей и других монастырских построек, наблюдением за вотчинами и угодьями, на нем же лежали заботы о братии и их поведении. Упоминания о помощниках настоятеля, например, экономе или казначее, в XVII—XVIII в. почти не встречаются. Это можно объяснить небольшим количеством монастырской братии. И лишь с течением времени, когда в монастыре увеличилось число насельников, появились экономы, казначеи, ризничие. Но общее руководство всей монастырской жизнью всегда оставалось в руках настоятеля.
Одной из особенностей Валуйского монастыря всегда являлось то, что в него присылались духовные и светские лица на епитимью. За ними требовался надзор, некоторых предписываюсь «увещевать и вразумлять», все это также было обязанностью настоятеля.
В XVIII в. на настоятеля Валуйского монастыря очень часто возлагались такие обязанности, как наблюдение «за благочинием» в церквях тех приходов, которые расположены недалеко от монастыря, закладка и освящение церквей в разных приходах.
Строитель Валуйского монастыря в XVIII в. был непременным присутствующим в духовном правлении, которое было открыто в Валуйках. В 1782 г. строитель монастыря игумен Орест просил духовную консисторию, чтобы заседания духовного правления проходили в монастыре. В Валуйках, писал игумен Орест, не было «нарочно устроенной каморы» для духовного правления, так что письменные дела отправлялись в доме присутствующего правления «протопопа Иоанна Чекановского» в том же помещении, где он «с семейством своим жительство имеет»; поэтому ему, Оресту, как иноку, «недостойно посещать дом протопопа». В монастыре же напротив настоятельских келий «есть келия с комнатою местоположением и строением к присутствию, и крепостию к положению дел весьма удобная». Консистория нашла просьбу игумена Ореста резонной, так что с этого времени духовное правление стало помещаться в монастыре. Несомненно, это придавало определенный вес Валуйскому монастырю.
Сведения о храмах и монастырских постройках Т.М. Олейникова подробны, он приводит выдержки из документов, опираясь, в числе прочих источников, на летопись монастыря и материалы из монастырского архива.
По преданию, основатель монастыря Корнилий или сам устроил небольшую деревянную часовню, или поселился около выстроенной уже часовни на месте явления иконы святителя Николая. Часовня эта со временем была превращена в храм, около которого были построены монашеские кельи. Неизвестно, каким был этот храм, сколько в нем было приделов, но в 1642 г. в монастыре действовал храм во имя Успения Божией Матери с одним приделом во имя святителя Николая. Храм, вероятнее всего, по обычаю того времени, был деревянный, крытый тесом, имел необходимую для богослужения утварь, большая часть которой была прислана правительством по указу царя Федора Ивановича.
В 1633 г. (автор ошибочно указывает 1635 г.) «литовские люди и черкасы» разорили монастырь «и церковь осквернили и престол порушили, а от разорения осталось в церкви: образы местные, царские двери и деисусы». Все остальное — книги богослужебные, ризница, четыре колокола — было разграблено. После этого разгрома монастырская церковь была вновь освящена по благословению патриарха Иоасафа, по повелению которого был прислан антиминс. После того, как строитель монастыря Кирилл с братией просил о помощи паря Михаила Федоровича, в монастырь из Москвы были присланы книги, ризы, сосуды, колокола. Обстановка Успенского храма в 1642 г. описывается так: «…а в церкви церковное строение оброз Николае Чудотворец з житием, местной образ Пресвятые Богородицы Одегитрии, царские двери с сенми деисусы без праздников и без пророков, оброз Николае Чудотворец пристанской поесной оклад серебреной золочен» . Как видно, и в это время главными святынями монастыря были образы Пресвятой Богородицы и святителя Николая.
В 1733 г. строитель монастыря игумен Пахомий вместо обветшавшей церкви построил другую. Через два года, в 1735 г., церковь с одним престолом была освящена во имя Успения Божией Матери. В ведомостях монастыря XVIII в. она называлась «настоящая церковь». Деревянная Успенская церковь требовала частого ремонта, в ней часто образовывалась течь, иногда она даже оставалась без глав, которые падали то от ветхости, то от сильного ветра. В 1760 г. она имела такой вид: «настоящая церковь Успения Пресвятыя Богородицы о трех главах, на них три кресты железныя, позлащенный, покрыты тесом».
В 1816 г. эта деревянная церковь была разобрана и заменена каменной, освященной 31 октября 1826 г. К западной стене церкви была пристроена теплая трапезная, на правой стороне которой находился придел во имя святителя Николая.
В то же время в монастыре существовала и другая церковь, время построения которой неизвестно, но в ведомости монастыря за 1739 г. указывается две церкви: Успенская и Никольская, а «в них два престола».
Т.М. Олейников приводит данные о том, что в 1760 г. игумен монастыря Корнилий и валуйский воевода коллежский асессор Иван Петрович Клементьев подали епископу Иоаса- фу Белгородскому прошение о построении в монастыре «на место обветшалой Николаевской церкви на том же месте в два апартамента внизу во имя Святителя Христова Димитрия Ростовскаго Чудотворца, а вверху во имя Святителя Христова Николая». Последовало разрешение епископа: «того ради благословляем в том монастыре церкви Божии (во имя указанных святых) заложить вам игумену по церковному чиноположению и по заложении велеть строить, а по совершении тех церквей во алтарных стенах устроить иконостасы». По всей видимости, автор указал ошибочно или дату, или имя епископа, так как епископ Иоасаф (Горленко) возглавлял Белгородскую и Обоянскую епархию с 1748 по 1754 г.
Деревянную Николаевскую церковь предполагалось разобрать, не ломая, и на ее месте построить «церковь во имя Святителя Димитрия Ростовского с помещением для ризницы, а сверху этой церкви поставить старую Николаевскую церковь»». В том же 1760 г. к работе приступили белгородские жители Дементий Атрочников и Александр Чечин. «За весь труд взять денег 90 руб., хлеба арженого 25 четв., пшеничного 14 четв., пшена 12 четв., гречаной 2 четв., 50 баранов, сала 5 пудов, сала свиного 4 пуда, масла коровьяго 3 пуда, конопляного 4 ведра».
Иконостас для новой Дмитриевской церкви взялся делать иконописец Гаврило Адамов из слободы Охримовки Нежегольского уезда. За работу ему было определено «денег 100 р. 50 коп., жита 10 четв., пшеницы 5 четв., гречки 5 четв., сала два пуда, соли 3 пуда, масла коровьяго 1 пуд, баранов 6».
Здания храмов были выстроены в том же году, но для окончания работ не хватало средств, а сочувствующий этому святому делу валуйский воевода Клементьев покинул Валуйки. В Никольской церкви в то время «иконостас надлежит поставить и прочим украшением внутрь не окончена», а в Димитриевской церкви «внутрь иконостас хотя зделан, точно к служению сосудов, книг и прочей утвари не имеется, она необшелована и от дождя по стенам в церковь течь бывает». Монастырь к тому же не до конца расплатился с мастерами. В такой ситуации строитель монастыря принял решение просить духовную консисторию разрешить продать эту церковь валуйскому и полатовскому помещику Ивану Шидловскому, чтобы расплатиться с мастерами. Вместо проданной он предлагал построить «небольшую теплую церковь об одном портаменте во имя тех же чудотворцев Димитрия и Николая». Из консистории последовал ответ, что без ведома Коллегии экономии продавать церкви нельзя.
Несмотря на большие денежные затруднения, обустройство церкви было доведено до конца, во многом благодаря денежному пожертвованию черниговского помещика майора Ивана Силича. В течение многих лет в церкви совершались богослужения в зимнее время и в храмовые праздники, в нижнем храме служба совершалась всю зиму, а вверху с начала Великого поста по 9 мая. В 1787 г. эту церковь отремонтировали крестьяне валуйского наместничества, после чего она действовала до 1824 г., когда духовной консисторией было разрешено строителю монастыря Геннадию в связи с ветхостью разобрать эту церковь и построить новую каменную церковь. Иконостасы церкви «с поновлением, а в некоторых местах с переделкою» были перенесены и поставлены в придельную новую каменную церковь.
Кроме каменной церкви при монастыре в 1876 г. была устроена еще одна церковь. Находилась она на втором этаже трапезного каменного корпуса и была освящена во имя Божией Матери «Троеручицы». В 1880 г. настоятелем монастыря архимандритом Игнатием в этой церкви был устроен иконостас.
Немного поодаль, к северу от указанных церквей, был построен величественный, «чудной архитектуры» собор — памятник 300-летнего царствования Дома Романовых и 300- летнего (как тогда считали) существования самого монастыря. Закладка этого храма была
произведена 22 мая 1906 г. Сооружение этого собора потребовало много трудов и денежных средств. Построен он был из кирпича, преимущественно изготовленного собственным монастырским заводом. Высота храма с крестом 78 аршин (более 55 м), крест имеет в высоту 6 аршин (более 4 м). Храм пятиглавый, снаружи украшен гипсовыми изображениями Спасителя, Богоматери, ангелов и некоторых святых, а внизу между окнами были размещены 12 изображений Святых Апостолов. Кроме этого, храм был украшен и разными текстами из Священного писания. Длина храма от восточной стены до западной 53 аршина (ок. 37,5), ширина — 45 аршин (ок. 32 м). Снаружи храм был покрыт коричневой краской, а «кровля железная в чашку и под чешую, покрыта алюминием и по местам вызлащена». Позолочены были также кресты и главы храма. Стены внутри собора были окрашены краской трех тонов: розовой, светло-голубой и светло-желтой.
Храм имел три придела: первый престол во имя святителя Николая и святой мученицы царицы Александры; второй престол во имя преподобного Михаила Малеина, священному- ченика Игнатия Богоносца и преподобного Серафима Саровского и преподобного Алексия, человека Божия; третий престол во имя святителей Митрофана, Тихона и Димитрия Ростовского. Освящен храм был в 1913 г. архиепископом Тихоном в присутствии многочисленных богомольцев.
По сообщению Тихона Олейникова, в версте (примерно в 1 км) от монастыря за рекой Оскол в меловых горах устроены пещеры, а в них церковь во имя Игнатия Богоносца . Кто положил начало этим пещерам, неизвестно. Но с 1897 г. монашеская братия стала приводить их в порядок и увеличивать. С большими затруднениями шла эта работа, однажды она даже была прервана распоряжением начальства. В 1910 г. пещеры были расчищены, осмотрены архитектором, который признал в пещерах «грунт земли крепким и сами пещеры безопасными». Пещеры были расположены на протяжении более 300 сажень (около 640 м), на высоте приблизительно около 50 сажень (106 м) выше уровня воды в реке. Ширина вырытых пещер 5 четвертей (около 89 см), а высота — 4 аршина (около 3 м). В этих пещерах был устроен храм, который имеет в длину 11 аршин (около 8 м), ширину 9 аршин (около 6,5 м) и высоту 8 аршин (около 5,5 м).
Подземный храм был освящен 4 мая 1914 г. во имя Игнатия Богоносца, святого, принявшего мученическую смерть за веру в 1 в. н.э. При входе в пещеры была устроена часовня, а вверху на горе в 1916 г. строился храм во имя Преображения Господня, так и оставшийся незавершенным. Там, откуда начали рыть пещеры, был устроен скит, где братии бывало летом до 10 чел., а зимою несколько меньше. Пещеры вместе с храмом и часовнями представляли одно из украшений монастыря. «Место это напоминает гору Фавор, — пишет Т.М. Олейников, — почему благочестивая душа наименовала все это место «Фаворским Богоносче-Игнатиевским пещерным скитом»».
Т.М. Олейников отмечает, что главной святыней Валуйского Николаевского монастыря была особо чтимая, чудотворная, явленная икона святителя Николая. Автор указывает, что первое печатное известие о славе этой святой иконы он обнаружил у митрополита Евгения Болховитинова в его «Описании Воронежской епархии» (изданном в 1800 г.), где указано, что Валуйский монастырь известен более всего иконой святителя Николая Чудотворца, и что в монастырской летописи значится, что эта икона была найдена вскоре после основания монастыря одним валуйчанином во время сенокоса около пристани у слияния рек Валуй и Оскол. Икона, по преданию, два раза переносилась в городскую церковь Валуек, но затем вновь оказывалась на лугу на прежнем месте. На месте явления чудотворной иконы была построена часовня имени святителя Николая, ставшая, по-видимому, началом монастыря.
Икона, первоначально помещенная в часовне, затем была перенесена в монастырский храм, а в часовне осталась ее копия. Часовня называлась «Пристанского Николы», так же стал именоваться и монастырь.
Образ святителя Николая, также именуемый «Пристанским», писан на доске длиною 7 вершков (ок. 31 см.), а шириною 6 вершков (ок. 27 см). Святитель изображен без митры, строгим, держащим в левой руке закрытое Евангелие и благословляющим правой. По обе стороны от святителя Николая изображения Спасителя и Божией Матери.
Со второй половины XIX в. настоятелем монастыря архимандритом Игнатием (Алексеевским) стала вестись особая запись совершающихся чудес по молитвам перед образом святителя Николая. Т.М. Олейников пишет, что больные, помолившись перед образом святителя Николая, излечивались от припадков, болезней головы, сердца, глаз, ревматизма и прочих недугов. Изложение данного эпизода показывает автора как человека глубоко верующего и воцерковленного, что, несомненно, отразилось как на отборе им тем для исследования, так и на оценке описываемых событий. Подтверждением может служить изложение автором ряда монастырских преданий без критической оценки их достоверности. Так, по его словам, в Валуйском монастыре имелась и другая икона святителя Николая, пожертвованная в 1848 г. одной «девицею-турчанкою», принявшей в православии имя Мария, которая вела образ жизни странницы. Ей икона досталась от отца, почитавшего святителя Николая и завещавшего дочери передать, после его смерти, почитаемую им икону в какой-либо Николаевский монастырь. Особенно ей понравилось в Валуйском Николаевском монастыре, где она сама на некоторое время остановилась и оставила навсегда образ святителя Николая. По словам жертвовательницы, икона эта привезена в Москву ее отцом из итальянского города Барии, где почивают мощи святителя Николая. С этой иконой отец ее всегда отправлялся на войну и верил, что она охраняла его в битвах. В иконе, с правой стороны лика святителя Николая, имелся сосуд, в котором хранилась часть мощей святителя Николая, запись об этом, со слов жертвовательницы, сделал строитель монастыря Виктор. Икона помещалась в Успенском храме, с левой стороны от иконостаса.
Ежегодно главная святыня монастыря, чудотворная икона святителя Николая, переносилась из Валуйского Успенского Николаевского монастыря в город Валуйки и обратно. Начало совершения таких крестных ходов восходит, вероятно, ко времени обретения чудотворного образа. Этот обычай был одобрен и разрешен высшею духовною властью 6 апреля 1744 г. Чудотворная икона выносилась тогда из монастыря не только в город Валуйки, но в другие селения Валуйского и Бирюченского уездов. В 1846, 1850, 1856 и 1859 г. чудотворная икона святителя Николая переносилась также в город Бирюч, по особому распоряжению епархиального начальства, где пребывала один месяц. Кроме того, в разное время икона выносилась еще в слободы: Ново-Александровку, Ново-Троицкую, Красную, Уразову и прочие селения Валуйского уезда, и в слободу Ливенку Бирюченского уезда — по неоднократной просьбе жителей тех селений для отправления молебнов как в домах, так и на полях о дожде во время засухи в неурожайные годы.
Как отмечает T. М. Олейников, в прежнее время чудотворная икона переносилась из монастыря в город Валуйки в неделю Святых Отцов на восемь дней, до дня Святого Духа. Но по прошению жителей города, поданному в 1870 г., последовал указ Святейшего Синода от 14 ноября 1871 г., которым разрешено было отпускать чудотворную икону святителя Николая из монастыря в Валуйки на три недели. С 1872 г. перенесение иконы в Валуйки совершалось на шестую неделю после Пасхи. Накануне в монастыре совершалось торжественное всенощное бдение с акафистом святителю Николаю. В день крестного хода, после обедни, икона святителя Николая устанавливалась в особый походный киот «меднаго материала и высеребреный». Киот был устроен строителем монастыря архимандритом Игнатием в 1861 г. «при помощи Божией и усердием добрых христиан». Начинался молебен святителю Николаю, и крестный ход отправлялся. Валуйское духовенство встречало его в предместье города, после чего крестный ход направляется в Валуйский Владимирский собор, куда и вносилась чудотворная икона святителя Николая. Здесь совершалась литургия, а по окончании литургии и молебного пения святителю икона в сопровождении множества народа переносилась в часовню, находившуюся в конце города. В часовне совершался молебен с освящением воды. Во время трехнедельного пребывания иконы в городе она переносилась из соборного храма по очереди во все приходские церкви, в которых находилась по несколько дней для совершения молебнов по домам прихожан. По окончании трехнедельного пребывания иконы в Валуйках, в неделю Всех Святых (в день заговенья на Петров пост), чудотворная икона переносилась в соборный храм и из него, но окончании литургии, — обратно из города в монастырь, причем в сопровождении другой валуйской святыни — чудотворной Владимирской иконы Божией Матери. Последняя, по преданию, прислана в Валуйский Владимирский собор из Москвы царем Петром I в 1695 г., вскоре после посещения им города Валуйки. В предместии монастыря икону встречало монастырское духовенство с крестным ходом из монастыря и переносило ее в часовню, устроенную на месте явления иконы святителя Николая, где совершалось освящение воды с молебном святителю Николаю. Отсюда крестный ход направлялся в сам монастырь, икона обносилась вокруг монастырских церквей, с окроплением святой водой и осенением иконой. Затем совершалась поздняя литургия и молебен святителю Николаю. Чудотворная икона Владимирской Божией Матери оставалась в монастыре три дня и затем торжественно возвращалась в Валуйки, где торжественно встречалась духовенством города.
Кроме икон святителя Николая в Валуйском Николаевском монастыре была и другая святыня — местночтимая икона Пресвятой Богородицы, именуемой «Троеручица». Эта икона написана в Москве в 1849 г., помещена в серебряный оклад. Автор отмечает, что после того, как валуйский купец Антон Першин получил по молитвам перед этой иконой исцеление от тяжелой болезни, данная икона стала многими почитаться как чудотворная.
Из других святынь Валуйского монастыря Т.М. Олейников называет три креста с частицами святых мощей и древа Животворящего креста Господня.
Т.М. Олейников достаточно подробно рассматривает и хозяйственную деятельность монастыря. Одним из главных источников материального обеспечения Валуйского монастыря он называет вотчины, лесные и другие угодья. Вотчин, т.е. земель с живущими на них крестьянами, у монастыря было четыре: Яблоново, Орехово, Казинка и Казначеевка. Помимо вотчин монастырь владел мельницами, «рыбными ловлями» и пасекой. Мельницы находились на р. Оскол, на р. Валуй (по преданию, эта мельница была подарена монастырю Петром I) и на притоке Скупого Озера. За них монастырь платил оброчные деньги. Монастырь иногда имел возможность продавать излишек хлеба, скота, воска и пр.
Не менее важным источником материального обеспечения Т.М. Олейников называет «исключительно доброхотные пожертвования, которые текут в монастырь от почитателей святителя Николая». Иногда пожертвования «широкой волной притекали в монастырь», например, в 1819 г., когда строилась каменная церковь. Большая сумма — 10125 руб. банковскими билетами поступила в монастырь в 1854 г. Эти деньги были пожертвованы камер- фрейлиною императрицы А.А. Орловой, лейб-гвардии штабс-капитаном и кавалером
Н.П. Вырубовым и другими знатными и богатыми людьми» .
Интересным является тот факт, что в 1913 г. Валуйский монастырь, по случаю своего трехсотлетнего юбилея, получил статус третьеклассного заштатного монастыря.
В заключение Т.М. Олейников делает выводы о значении монастыря в истории валуйского края. Он отмечает важную роль монастыря в процессе колонизации валуйских земель и пишет, что «само правительство признавало такое культурное значение валуйского монастыря», в доказательство приводя тот факт, что ему была дарована «несудимая грамота». И хотя при монастыре «никаких школ никогда не было», как писали в документах XVIII в., тем не менее, благодаря своим святыням, он был важным миссионерским центром. В 1915 г. при монастыре было открыто братство во имя святителя Николая, устраивавшее крестные ходы, миссионерские курсы, издававшее листки религиозно-нравственного содержания и пр. При монастыре находились также библиотека и архив.
Таким образом, краеведческо-журналистские увлечения Т.М. Олейникова дают нам возможность глубже узнать историю Валуйского Николопристанского Успенского монастыря. Для статьи Т.М. Олейникова, как и вообще для публикаций конца XIX — начата XX вв., характерны следующие черты: некритическое отношение к источнику, так как все, что изложено в «древних» документах, воспринималось как истина, представляющая огромную ценность, и отсюда вытекающее стремление максимально точно изложить источник, что, без сомнения, является положительной чертой данного исследования. Особенную ценность представляет изложение тех материалов, которые не сохранились до настоящего времени. Тем более, что проверка утверждений Т.М. Олейникова на основании использования архивных документов показывает его добросовестность. Также важно описание монастырских святынь, т.к. они утрачены в XX в. Не меньшее значение имеет изложение преданий и легенд, т.к. они характеризуют мировоззрение людей того времени, когда они создавались и бытовали.
Все вышеуказанное позволяет считать статью Т.М. Олейникова «Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь», при условии критического к ней отношения, ценной работой по истории Валуйского Николопристанского Успенского монастыря.
А.О. Морозова
Редакция сайта благодарит администрацию Белгородского государственного историко-краеведческого музея за предоставленный материал.
Короткая ссылка на эту страницу:
А.О. Морозова
История Валуйского Николопристанского Успенского монастыря в исследовании Т.М. Олейникова
Валуйский Николопристанский Успенский мужской монастырь относится к числу древнейших монастырей, возникших на белгородской земле. Первоначально он принадлежат Белгородской епархии, но в 1798 г. этот монастырь и еще 80 церквей Белгородской епархии были причислены к Воронежской епархии. Ныне территория, на которой находился монастырь, входит в Белгородскую и Старооскольскую епархию.
Историю Валуйского Николопристанского Успенского мужского монастыря достаточно подробно рассматривает в своих работах воронежский исследователь начала XX в. Тихон Митрофанович Олейников.
Т.М. Олейников родился 5 августа 1883 г. в сл. Неровной Острогожского уезда Воронежской губернии в семье священника. Образование получил в семье. В Санкт-Петербурге окончил Духовную академию и Археологический институт. В 1908–1910 гг. он начал педагогическую деятельность в Новгородской семинарии, с 1910 г. — преподавал русскую словесность в Воронежской семинарии. В 1914–1918 гг. был инспектором Воронежской семинарии. С 1918 по 1920 гг. — учитель и председатель совета школы № 11 г. Воронежа. Т.М. Олейников был не только педагогом, но и краеведом и журналистом. Он вел активную исследовательскую деятельность, многие его работы были опубликованы в различных воронежских изданиях. С марта 1920 г. он работал научным сотрудником Воронежского губернского архива и хранителем губернского музея, с 1919г. преподавал на рабфаке Воронежского университета. 5 ноября 1930 г. Т.М. Олейников арестован по «делу краеведов». В июне 1931 г. он был приговорен к пяти годам лагерей. После 1935 г. Т.М. Олейников работал в одной из воронежских сельских школ. Дальнейшая его судьба неизвестна.1
Из-под пера Т.М. Олейникова вышло немало интересных работ литературоведческого и историко-церковного характера. Его исследования, а также собранные им документы, посвященные истории Валуйского Николопристанского Успенского монастыря, были опубликованы в 1914—1916 гг. в журнале «Воронежская старина».2 В статье «Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь»3 автор освещает следующие вопросы: местоположение и возникновение монастыря, духовное правление и братство, храмы и постройки, святыни, настоятели и братия монастыря, его материальное обеспечение.
Основными источниками своего исследования Т.М. Олейников называет материалы архивов Московского Министерства юстиции (ныне Российский государственный архив древних актов) и монастыря. Также автор пользовался монастырской летописью и печатной литературой конца XIX — начала XX вв.: «Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь»4; «Валуйский Успенский монастырь» епископа Димитрия Самбикина,5 «Успенский Пристанский под Валуйками монастырь» И. Токмакова;6 «Описание Воронежской губернии» митрополита Евгения Болховитинова.7 Упоминает автор и о том, что существовали и небольшие издания самого монастыря, посвященные наиболее почитаемым святыням: часовне, чудотворной иконе Святителя Николая.
Валуйский монастырь в течение своего длительного существования носил различные названия: «Валуйского города Успенья Пресвятыя Богородицы и Чудотворца Николая Пристанский монастырь»4, «Николы Чудотворца Пристанский монастырь с. Валуйки», «Пристанский монастырь на Валуйке» и т.п. Т.М. Олейников называет монастырь просто Валуйским Успенским и отмечает, что название «Пристанский» в начале XX в. употреблялось крайне редко, хотя, по мнению исследователя, «весьма к нему подходит». Настоятель монастыря в конце XVIII в. так объяснял это название: «Состоящий близ города Валуек Успенский монастырь названной издревле пристанским, потому что от Войска Донского в прошедшие времена ежегодно посылаемы были в Москву для получения на то войско жалования высокопочтенные господа старшины и полковники с командами, следуя туда и обратно, всегда к оному монастырю пристань имели, где, будучи по несколько дней, духовно торжествовали».8 Но, вероятнее всего, «пристанским монастырь назывался еще и потому, что был устроен на реке Осколе, усть реки Валуя, на пристани».9
Монастырь, окруженный лесом и водой, располагался в трех верстах (более 3 км) от уездного города Валуйки (на юг). В XVIII в. около монастыря был «береженой» лес.
Показателем добросовестности исследователя может служить рассмотрение им вопроса о времени возникновения монастыря. Он считал, что точных данных о времени возникновения монастыря не сохранилось. Чаще всего годом основания монастыря называется 1613 г. и указывается, что основан он по указу царя Михаила Федоровича. По другим источникам, монастырь основан при царе Федоре Ивановиче, т.е. в конце XVI в. В царствование же Михаила Федоровича на г. Валуйки и монастырь напали литовцы и украинские казаки-черкасы. Монастырь был разорен, церкви осквернены и разрушены. Строитель монастыря Кирилл с братией просил на восстановление монастыря помощь книгами, ризами и пр. Вероятно, монастырь при Михаиле Федоровиче был восстановлен после того, как его разорили литовцы, основан же при Федоре Ивановиче, в конце XVI в. Известные в настоящее время документы позволяют достаточно точно определить время основания данного монастыря. Основанием для этого служит челобитная, поданная в Разрядный приказ в 1634 г. настоятелем Валуйского Николопристанского Успенского монастыря Кириллом. В ней он указывал: «…блаженныя памяти при государе царе и великом князе Федоре Ивановиче всея Русии Валуйский город поставлен и монастырь Николы Чудотворца устроен на реке Осколе, усть реки Валуя, на пристани, а строенья образы местные и деисусы, и книги, и ризы, и колокола, и всякое церковное строенье было все блаженные же памяти государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Русии».10 Учитывая, что Федор Иванович скончался в 1598 г., а строительство городовой крепости на Валуйке относится к 1599/1600 г., по аналогии с Белгородом, где Никольский монастырь возник практически одновременно с постройкой городовых укреплений, логично соотнести появление монастыря в Валуйке с датой 1599 или 1600 г.
Основателем монастыря, по преданию, считается «престарелый отставной служивый человек по имени Корнилий» с тремя своими единомышленниками. Трудным было существование монастыря, не раз его грабили и разоряли «литовские люди», татары, а также просто «воровские люди».
27 января 1624 г. Валуйскому Успенскому монастырю была дарована «несудимая грамота».11 По этой грамоте монастырю были представлены следующие права:
1) «наместники и воеводы и всякие приказные люди строителя (т.е. настоятеля монастыря) с братией и их монастырских служек и крестьян не судят ни в чем, опричь душегубства и разбоя и тяжбы с поличным, а ведает и судит тех своих монастырских людей и крестьян строитель с братией сами во всем или кому прикажут»;
2) в случае суда «смесного», т.е. у монастырских людей с городскими или волостными (сельскими) людьми, строителю с братией предоставлено участие в разборе дела совместно с воеводами и наместниками;
3) в случае предъявления иска к строителю, братии или монастырскими крестьянами — «судят их в Приказе Большого Дворца бояре и дьяки или кому Государь прикажет судить», и притом только «на три срока: на Рождество Христово да на Троицын день, да на Семен день Летопроводца (т.е. 1 сентября)»;
1) в духовных делах строитель с братией и весь причт церковный подлежал суду не местной епархиальной власти (тогда Белгородской епархии), а самому Московскому Патриарху: «судит великий государь святейший патриарх Филарет Никитич (Московский) и всея Руси, или кому он, великий государь, повелит их судить на его государеве патриаршем дворе»;
2) монастырские крестьяне были освобождены от всяких податей, денежных поборов и казачьих хлебных запасов, кроме только «ямских денег и стрелецких хлебных запасов и городоваго и острожнаго дела».
О настоятелях и монастырской братии Т.М. Олейников приводит интересные, обширные, но, по его же признанию, неполные, а местами и противоречивые сведения.
Статус лица, возглавлявшего монастырь, был различным в разное время: первоначально он именовался старцев, строителем и лишь во второй половине XIX в. — настоятелем.
Обязанности настоятеля были самыми разнообразными: он ведал и монастырским хозяйством, и внутренним благоустройством: строительством, ремонтом церквей и других монастырских построек, наблюдением за вотчинами и угодьями, на нем же лежали заботы о братии и их поведении. Упоминания о помощниках настоятеля, например, экономе или казначее, в XVII—XVIII в. почти не встречаются. Это можно объяснить небольшим количеством монастырской братии. И лишь с течением времени, когда в монастыре увеличилось число насельников, появились экономы, казначеи, ризничие. Но общее руководство всей монастырской жизнью всегда оставалось в руках настоятеля.
Одной из особенностей Валуйского монастыря всегда являлось то, что в него присылались духовные и светские лица на епитимью. За ними требовался надзор, некоторых предписываюсь «увещевать и вразумлять», все это также было обязанностью настоятеля.
В XVIII в. на настоятеля Валуйского монастыря очень часто возлагались такие обязанности, как наблюдение «за благочинием» в церквях тех приходов, которые расположены недалеко от монастыря, закладка и освящение церквей в разных приходах.
Строитель Валуйского монастыря в XVIII в. был непременным присутствующим в духовном правлении, которое было открыто в Валуйках. В 1782 г. строитель монастыря игумен Орест просил духовную консисторию, чтобы заседания духовного правления проходили в монастыре. В Валуйках, писал игумен Орест, не было «нарочно устроенной каморы» для духовного правления, так что письменные дела отправлялись в доме присутствующего правления «протопопа Иоанна Чекановского» в том же помещении, где он «с семейством своим жительство имеет»; поэтому ему, Оресту, как иноку, «недостойно посещать дом протопопа». В монастыре же напротив настоятельских келий «есть келия с комнатою местоположением и строением к присутствию, и крепостию к положению дел весьма удобная».12 Консистория нашла просьбу игумена Ореста резонной, так что с этого времени духовное правление стало помещаться в монастыре. Несомненно, это придавало определенный вес Валуйскому монастырю.
Сведения о храмах и монастырских постройках Т.М. Олейникова подробны, он приводит выдержки из документов, опираясь, в числе прочих источников, на летопись монастыря и материалы из монастырского архива.
По преданию, основатель монастыря Корнилий или сам устроил небольшую деревянную часовню, или поселился около выстроенной уже часовни на месте явления иконы святителя Николая. Часовня эта со временем была превращена в храм, около которого были построены монашеские кельи. Неизвестно, каким был этот храм, сколько в нем было приделов, но в 1642 г. в монастыре действовал храм во имя Успения Божией Матери с одним приделом во имя святителя Николая. Храм, вероятнее всего, по обычаю того времени, был деревянный, крытый тесом, имел необходимую для богослужения утварь, большая часть которой была прислана правительством по указу царя Федора Ивановича.
В 1633 г. (автор ошибочно указывает 1635 г.)13 «литовские люди и черкасы» разорили монастырь «и церковь осквернили и престол порушили, а от разорения осталось в церкви: образы местные, царские двери и деисусы». Все остальное — книги богослужебные, ризница, четыре колокола — было разграблено. После этого разгрома монастырская церковь была вновь освящена по благословению патриарха Иоасафа, по повелению которого был прислан антиминс. После того, как строитель монастыря Кирилл с братией просил о помощи паря Михаила Федоровича, в монастырь из Москвы были присланы книги, ризы, сосуды, колокола. Обстановка Успенского храма в 1642 г. описывается так: «…а в церкви церковное строение оброз Николае Чудотворец з житием, местной образ Пресвятые Богородицы Одегитрии, царские двери с сенми деисусы без праздников и без пророков, оброз Николае Чудотворец пристанской поесной оклад серебреной золочен».14 Как видно, и в это время главными святынями монастыря были образы Пресвятой Богородицы и святителя Николая.
В 1733 г. строитель монастыря игумен Пахомий вместо обветшавшей церкви построил другую. Через два года, в 1735 г., церковь с одним престолом была освящена во имя Успения Божией Матери.15 В ведомостях монастыря XVIII в. она называлась «настоящая церковь». Деревянная Успенская церковь требовала частого ремонта, в ней часто образовывалась течь, иногда она даже оставалась без глав, которые падали то от ветхости, то от сильного ветра. В 1760 г. она имела такой вид: «настоящая церковь Успения Пресвятыя Богородицы о трех главах, на них три кресты железныя, позлащенный, покрыты тесом».16
В 1816 г. эта деревянная церковь была разобрана и заменена каменной, освященной 31 октября 1826 г.17 К западной стене церкви была пристроена теплая трапезная, на правой стороне которой находился придел во имя святителя Николая.
В то же время в монастыре существовала и другая церковь, время построения которой неизвестно, но в ведомости монастыря за 1739 г. указывается две церкви: Успенская и Никольская, а «в них два престола».
Т.М. Олейников приводит данные о том, что в 1760 г. игумен монастыря Корнилий и валуйский воевода коллежский асессор Иван Петрович Клементьев подали епископу Иоаса- фу Белгородскому прошение о построении в монастыре «на место обветшалой Николаевской церкви на том же месте в два апартамента внизу во имя Святителя Христова Димитрия Ростовскаго Чудотворца, а вверху во имя Святителя Христова Николая». Последовало разрешение епископа: «того ради благословляем в том монастыре церкви Божии (во имя указанных святых) заложить вам игумену по церковному чиноположению и по заложении велеть строить, а по совершении тех церквей во алтарных стенах устроить иконостасы».18 По всей видимости, автор указал ошибочно или дату, или имя епископа, так как епископ Иоасаф (Горленко) возглавлял Белгородскую и Обоянскую епархию с 1748 по 1754 г.
Деревянную Николаевскую церковь предполагалось разобрать, не ломая, и на ее месте построить «церковь во имя Святителя Димитрия Ростовского с помещением для ризницы, а сверху этой церкви поставить старую Николаевскую церковь»». В том же 1760 г. к работе приступили белгородские жители Дементий Атрочников и Александр Чечин. «За весь труд взять денег 90 руб., хлеба арженого 25 четв., пшеничного 14 четв., пшена 12 четв., гречаной 2 четв., 50 баранов, сала 5 пудов, сала свиного 4 пуда, масла коровьяго 3 пуда, конопляного 4 ведра».19
Иконостас для новой Дмитриевской церкви взялся делать иконописец Гаврило Адамов из слободы Охримовки Нежегольского уезда. За работу ему было определено «денег 100 р. 50 коп., жита 10 четв., пшеницы 5 четв., гречки 5 четв., сала два пуда, соли 3 пуда, масла коровьяго 1 пуд, баранов 6».20
Здания храмов были выстроены в том же году, но для окончания работ не хватало средств, а сочувствующий этому святому делу валуйский воевода Клементьев покинул Валуйки. В Никольской церкви в то время «иконостас надлежит поставить и прочим украшением внутрь не окончена», а в Димитриевской церкви «внутрь иконостас хотя зделан, точно к служению сосудов, книг и прочей утвари не имеется, она необшелована и от дождя по стенам в церковь течь бывает». Монастырь к тому же не до конца расплатился с мастерами. В такой ситуации строитель монастыря принял решение просить духовную консисторию разрешить продать эту церковь валуйскому и полатовскому помещику Ивану Шидловскому, чтобы расплатиться с мастерами. Вместо проданной он предлагал построить «небольшую теплую церковь об одном портаменте во имя тех же чудотворцев Димитрия и Николая». Из консистории последовал ответ, что без ведома Коллегии экономии продавать церкви нельзя.
Несмотря на большие денежные затруднения, обустройство церкви было доведено до конца, во многом благодаря денежному пожертвованию черниговского помещика майора Ивана Силича. В течение многих лет в церкви совершались богослужения в зимнее время и в храмовые праздники, в нижнем храме служба совершалась всю зиму, а вверху с начала Великого поста по 9 мая. В 1787 г. эту церковь отремонтировали крестьяне валуйского наместничества, после чего она действовала до 1824 г., когда духовной консисторией было разрешено строителю монастыря Геннадию в связи с ветхостью разобрать эту церковь и построить новую каменную церковь. Иконостасы церкви «с поновлением, а в некоторых местах с переделкою» были перенесены и поставлены в придельную новую каменную церковь.
Кроме каменной церкви при монастыре в 1876 г. была устроена еще одна церковь. Находилась она на втором этаже трапезного каменного корпуса и была освящена во имя Божией Матери «Троеручицы». В 1880 г. настоятелем монастыря архимандритом Игнатием в этой церкви был устроен иконостас.21
Немного поодаль, к северу от указанных церквей, был построен величественный, «чудной архитектуры» собор — памятник 300-летнего царствования Дома Романовых и 300- летнего (как тогда считали) существования самого монастыря. Закладка этого храма была произведена 22 мая 1906 г.22 Сооружение этого собора потребовало много трудов и денежных средств. Построен он был из кирпича, преимущественно изготовленного собственным монастырским заводом. Высота храма с крестом 78 аршин (более 55 м), крест имеет в высоту 6 аршин (более 4 м). Храм пятиглавый, снаружи украшен гипсовыми изображениями Спасителя, Богоматери, ангелов и некоторых святых, а внизу между окнами были размещены 12 изображений Святых Апостолов. Кроме этого, храм был украшен и разными текстами из Священного писания. Длина храма от восточной стены до западной 53 аршина (ок. 37,5), ширина — 45 аршин (ок. 32 м). Снаружи храм был покрыт коричневой краской, а «кровля железная в чашку и под чешую, покрыта алюминием и по местам вызлащена». Позолочены были также кресты и главы храма. Стены внутри собора были окрашены краской трех тонов: розовой, светло-голубой и светло-желтой.
Храм имел три придела: первый престол во имя святителя Николая и святой мученицы царицы Александры; второй престол во имя преподобного Михаила Малеина, священномученика Игнатия Богоносца и преподобного Серафима Саровского и преподобного Алексия, человека Божия; третий престол во имя святителей Митрофана, Тихона и Димитрия Ростовского. Освящен храм был в 1913 г. архиепископом Тихоном в присутствии многочисленных богомольцев.
По сообщению Тихона Олейникова, в версте (примерно в 1 км) от монастыря за рекой Оскол в меловых горах устроены пещеры, а в них церковь во имя Игнатия Богоносца.23 Кто положил начало этим пещерам, неизвестно. Но с 1897 г. монашеская братия стала приводить их в порядок и увеличивать. С большими затруднениями шла эта работа, однажды она даже была прервана распоряжением начальства. В 1910 г. пещеры были расчищены, осмотрены архитектором, который признал в пещерах «грунт земли крепким и сами пещеры безопасными». Пещеры были расположены на протяжении более 300 сажень (около 640 м), на высоте приблизительно около 50 сажень (106 м) выше уровня воды в реке. Ширина вырытых пещер 5 четвертей (около 89 см), а высота — 4 аршина (около 3 м). В этих пещерах был устроен храм, который имеет в длину 11 аршин (около 8 м), ширину 9 аршин (около 6,5 м) и высоту 8 аршин (около 5,5 м).
Подземный храм был освящен 4 мая 1914 г. во имя Игнатия Богоносца, святого, принявшего мученическую смерть за веру в 1 в. н.э. При входе в пещеры была устроена часовня, а вверху на горе в 1916 г. строился храм во имя Преображения Господня, так и оставшийся незавершенным. Там, откуда начали рыть пещеры, был устроен скит, где братии бывало летом до 10 чел., а зимою несколько меньше. Пещеры вместе с храмом и часовнями представляли одно из украшений монастыря. «Место это напоминает гору Фавор, — пишет Т.М. Олейников, — почему благочестивая душа наименовала все это место «Фаворским Богоносче-Игнатиевским пещерным скитом»».24
Т.М. Олейников отмечает, что главной святыней Валуйского Николаевского монастыря была особо чтимая, чудотворная, явленная икона святителя Николая. Автор указывает, что первое печатное известие о славе этой святой иконы он обнаружил у митрополита Евгения Болховитинова в его «Описании Воронежской епархии» (изданном в 1800 г.), где указано, что Валуйский монастырь известен более всего иконой святителя Николая Чудотворца, и что в монастырской летописи значится, что эта икона была найдена вскоре после основания монастыря одним валуйчанином во время сенокоса около пристани у слияния рек Валуй и Оскол. Икона, по преданию, два раза переносилась в городскую церковь Валуек, но затем вновь оказывалась на лугу на прежнем месте. На месте явления чудотворной иконы была построена часовня имени святителя Николая, ставшая, по-видимому, началом монастыря. Икона, первоначально помещенная в часовне, затем была перенесена в монастырский храм, а в часовне осталась ее копия. Часовня называлась «Пристанского Николы»25, так же стал именоваться и монастырь.
Образ святителя Николая, также именуемый «Пристанским», писан на доске длиною 7 вершков (ок. 31 см.), а шириною 6 вершков (ок. 27 см). Святитель изображен без митры, строгим, держащим в левой руке закрытое Евангелие и благословляющим правой. По обе стороны от святителя Николая изображения Спасителя и Божией Матери.
Со второй половины XIX в. настоятелем монастыря архимандритом Игнатием (Алексеевским) стала вестись особая запись совершающихся чудес по молитвам перед образом святителя Николая. Т.М. Олейников пишет, что больные, помолившись перед образом святителя Николая, излечивались от припадков, болезней головы, сердца, глаз, ревматизма и прочих недугов. Изложение данного эпизода показывает автора как человека глубоко верующего и воцерковленного, что, несомненно, отразилось как на отборе им тем для исследования, так и на оценке описываемых событий. Подтверждением может служить изложение автором ряда монастырских преданий без критической оценки их достоверности. Так, по его словам, в Валуйском монастыре имелась и другая икона святителя Николая, пожертвованная в 1848 г. одной «девицею-турчанкою», принявшей в православии имя Мария, которая вела образ жизни странницы. Ей икона досталась от отца, почитавшего святителя Николая и завещавшего дочери передать, после его смерти, почитаемую им икону в какой-либо Николаевский монастырь. Особенно ей понравилось в Валуйском Николаевском монастыре, где она сама на некоторое время остановилась и оставила навсегда образ святителя Николая. По словам жертвовательницы, икона эта привезена в Москву ее отцом из итальянского города Барии, где почивают мощи святителя Николая. С этой иконой отец ее всегда отправлялся на войну и верил, что она охраняла его в битвах. В иконе, с правой стороны лика святителя Николая, имелся сосуд, в котором хранилась часть мощей святителя Николая, запись об этом, со слов жертвовательницы, сделал строитель монастыря Виктор. Икона помещалась в Успенском храме, с левой стороны от иконостаса.
Ежегодно главная святыня монастыря, чудотворная икона святителя Николая, переносилась из Валуйского Успенского Николаевского монастыря в город Валуйки и обратно. Начало совершения таких крестных ходов восходит, вероятно, ко времени обретения чудотворного образа. Этот обычай был одобрен и разрешен высшею духовною властью 6 апреля 1744 г.26 Чудотворная икона выносилась тогда из монастыря не только в город Валуйки, но в другие селения Валуйского и Бирюченского уездов. В 1846, 1850, 1856 и 1859 г. чудотворная икона святителя Николая переносилась также в город Бирюч, по особому распоряжению епархиального начальства, где пребывала один месяц. Кроме того, в разное время икона выносилась еще в слободы: Ново-Александровку, Ново-Троицкую, Красную, Уразову и прочие селения Валуйского уезда, и в слободу Ливенку Бирюченского уезда — по неоднократной просьбе жителей тех селений для отправления молебнов как в домах, так и на полях о дожде во время засухи в неурожайные годы.
Как отмечает T.М. Олейников, в прежнее время чудотворная икона переносилась из монастыря в город Валуйки в неделю Святых Отцов на восемь дней, до дня Святого Духа. Но по прошению жителей города, поданному в 1870 г., последовал указ Святейшего Синода от 14 ноября 1871 г., которым разрешено было отпускать чудотворную икону святителя Николая из монастыря в Валуйки на три недели. С 1872 г. перенесение иконы в Валуйки совершалось на шестую неделю после Пасхи. Накануне в монастыре совершалось торжественное всенощное бдение с акафистом святителю Николаю. В день крестного хода, после обедни, икона святителя Николая устанавливалась в особый походный киот «меднаго материала и высеребреный». Киот был устроен строителем монастыря архимандритом Игнатием в 1861 г. «при помощи Божией и усердием добрых христиан». Начинался молебен святителю Николаю, и крестный ход отправлялся. Валуйское духовенство встречало его в предместье города, после чего крестный ход направляется в Валуйский Владимирский собор, куда и вносилась чудотворная икона святителя Николая. Здесь совершалась литургия, а по окончании литургии и молебного пения святителю икона в сопровождении множества народа переносилась в часовню, находившуюся в конце города. В часовне совершался молебен с освящением воды. Во время трехнедельного пребывания иконы в городе она переносилась из соборного храма по очереди во все приходские церкви, в которых находилась по несколько дней для совершения молебнов по домам прихожан. По окончании трехнедельного пребывания иконы в Валуйках, в неделю Всех Святых (в день заговенья на Петров пост), чудотворная икона переносилась в соборный храм и из него, но окончании литургии, — обратно из города в монастырь, причем в сопровождении другой валуйской святыни — чудотворной Владимирской иконы Божией Матери. Последняя, по преданию, прислана в Валуйский Владимирский собор из Москвы царем Петром I в 1695 г., вскоре после посещения им города Валуйки. В предместии монастыря икону встречало монастырское духовенство с крестным ходом из монастыря и переносило ее в часовню, устроенную на месте явления иконы святителя Николая, где совершалось освящение воды с молебном святителю Николаю. Отсюда крестный ход направлялся в сам монастырь, икона обносилась вокруг монастырских церквей, с окроплением святой водой и осенением иконой. Затем совершалась поздняя литургия и молебен святителю Николаю. Чудотворная икона Владимирской Божией Матери оставалась в монастыре три дня и затем торжественно возвращалась в Валуйки, где торжественно встречалась духовенством города.
Кроме икон святителя Николая в Валуйском Николаевском монастыре была и другая святыня — местночтимая икона Пресвятой Богородицы, именуемой «Троеручица». Эта икона написана в Москве в 1849 г., помещена в серебряный оклад. Автор отмечает, что после того, как валуйский купец Антон Першин получил по молитвам перед этой иконой исцеление от тяжелой болезни, данная икона стала многими почитаться как чудотворная.
Из других святынь Валуйского монастыря Т.М. Олейников называет три креста с частицами святых мощей и древа Животворящего креста Господня.
Т.М. Олейников достаточно подробно рассматривает и хозяйственную деятельность монастыря. Одним из главных источников материального обеспечения Валуйского монастыря он называет вотчины, лесные и другие угодья. Вотчин, т.е. земель с живущими на них крестьянами, у монастыря было четыре: Яблоново, Орехово, Казинка и Казначеевка. Помимо вотчин монастырь владел мельницами, «рыбными ловлями» и пасекой. Мельницы находились на р. Оскол, на р. Валуй (по преданию, эта мельница была подарена монастырю Петром I) и на притоке Скупого Озера. За них монастырь платил оброчные деньги. Монастырь иногда имел возможность продавать излишек хлеба, скота, воска и пр.
Не менее важным источником материального обеспечения Т.М. Олейников называет «исключительно доброхотные пожертвования, которые текут в монастырь от почитателей святителя Николая».27 Иногда пожертвования «широкой волной притекали в монастырь», например, в 1819 г., когда строилась каменная церковь. Большая сумма — 10125 руб. банковскими билетами поступила в монастырь в 1854 г. Эти деньги были пожертвованы камер- фрейлиною императрицы А.А. Орловой, лейб-гвардии штабс-капитаном и кавалером Н.П. Вырубовым и другими знатными и богатыми людьми».28
Интересным является тот факт, что в 1913 г. Валуйский монастырь, по случаю своего трехсотлетнего юбилея, получил статус третьеклассного заштатного монастыря.
В заключение Т.М. Олейников делает выводы о значении монастыря в истории валуйского края. Он отмечает важную роль монастыря в процессе колонизации валуйских земель и пишет, что «само правительство признавало такое культурное значение валуйского монастыря», в доказательство приводя тот факт, что ему была дарована «несудимая грамота». И хотя при монастыре «никаких школ никогда не было», как писали в документах XVIII в., тем не менее, благодаря своим святыням, он был важным миссионерским центром. В 1915 г. при монастыре было открыто братство во имя святителя Николая, устраивавшее крестные ходы, миссионерские курсы, издававшее листки религиозно-нравственного содержания и пр. При монастыре находились также библиотека и архив.
Таким образом, краеведческо-журналистские увлечения Т.М. Олейникова дают нам возможность глубже узнать историю Валуйского Николопристанского Успенского монастыря. Для статьи Т.М. Олейникова, как и вообще для публикаций конца XIX — начала XX вв., характерны следующие черты: некритическое отношение к источнику, так как все, что изложено в «древних» документах, воспринималось как истина, представляющая огромную ценность, и отсюда вытекающее стремление максимально точно изложить источник, что, без сомнения, является положительной чертой данного исследования. Особенную ценность представляет изложение тех материалов, которые не сохранились до настоящего времени. Тем более, что проверка утверждений Т.М. Олейникова на основании использования архивных документов показывает его добросовестность. Также важно описание монастырских святынь, т.к. они утрачены в XX в. Не меньшее значение имеет изложение преданий и легенд, т.к. они характеризуют мировоззрение людей того времени, когда они создавались и бытовали.
Все вышеуказанное позволяет считать статью Т.М. Олейникова «Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь», при условии критического к ней отношения, ценной работой по истории Валуйского Николопристанского Успенского монастыря.
Примечания
1 Акиньшин А.Н. Двадцать воронежских краеведов. Материалы к биографическому словарю // Отечество. Краеведческий альманах. — М., 1997. — Вып. 9. — С. 305.
2 Олейников Т.М. Материалы по истории Валуйского Успенского Николаевского монастыря 1640-1795 // Воронежская старина. — Воронеж, 1914. — Вып. 13. — С. 3–88.; Он же. Материалы по истории Валуйского Успенского Николаевского монастыря 1640–1795 // Воронежская старина. — Воронеж, 1915-1916. — Вып. 14. — С. 3–38; Он же. Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь // Воронежская старина. — Воронеж, 1915–1916, — Вып. 14.— С. 186–262.
3 Он же. Валуйский … — С. 186–262.
4 Валуйский Успенский Николаевский мужской монастырь. — Валуйки, 1899.
5 Самбикин Д. Валуйский Успенский монастырь // Воронежские епархиальные ведомости. — 1896. — № 20. — С. 80-827; № 21. — С. 868–886.
6 Токмаков И. Успенский Пристанский под Валуйками монастырь // Воронежский епархиальный вестник. — 1883, — №6. — С. 162–165.
7 Болховитинов Е. Описание Воронежской епархии. — Воронеж, 1800.
8 Там же. — С. 187.
9 Там же.
10 РГАДА. — Ф. 210. — Столбцы Московского стола. — № 99. — Л. 642.
11 Олейников Т.М. Валуйский… — С. 261.
12 Там же.— С. 190.
13 См.: Папков А.И. Порубежье Российского царства и украинских земель Речи Посполитой (конец XVI — первая половина XVII в.) — Белгород, 2004. — С. 154.
14 Олейников Т.М. Валуйский … — С. 192.
15 Там же.
16 Там же. — С. 194.
17 Там же. — С. 197.
18 Там же. — С. 192.
19 Там же. — С. 193.
20 Там же.
21 Там же. — С. 198.
22 Там же.
23 Там же. — С. 201.
24 Там же. — С. 202.
25 Там же. — С. 205.
26 Там же. — С. 209.
27 Там же. — С. 261.
28 ГАБО. — Ф. Ф-133. — Оп. 1. — Д. 13.