Летопись Белогорья

Н. Белых.

(Из истории г. Старого Оскола)

Редакция 1960 года.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА (1)

Конец мирного времени

Весна 1941 года была поздняя, холодная и дождливая. Лишь в начале июня в городском саду расцвела сирень. Но не это было причиной озабоченности и даже суровости, лежащей на лицах людей, мелькавшей в зрачках глаз: все чувствовали, что война подступает к границам СССР. Ведь 1 марта немецкие фашисты заняли Болгарию. Немецкие танки гремели гусеницами на Балканах.

8 мая выступил в английском парламенте Ллойд-Джордж с заявлением, что самые тяжелые поражения Англия понесла… в области дипломатии… Нынешняя война будет продолжительной. И чем дольше она будет идти, тем лучшими будут шансы Англии…

Вскоре мир был взбудоражен сообщением о таинственном перёлете из Германии в Англию заместителя Гитлера по руководству нацистской партией Рудольфа Гесса. Немецкие газеты писали, что он сошел с ума и поэтому залетел на самолёте в Шотландию. Но советские люди отрицательно качали головой: «В Германии достаточно своих сумасшедших домов, так что Гессу нужен не английский Бедлам, а податливость Джон Буля, необходимая для продолжения Германией войны в более широких масштабах».

Утром 14 июня радио передало сообщение ТАСС, что ещё до приезда английского посла господина Криппса из СССР в Лондон, в иностранной печати стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией…

Сообщение ТАСС было составлено не во враждебном к Германии тоне, указывало на отсутствие причин к войне между Германией и СССР и на верность Советского Союза своему договору о ненападении. Выражалась надежда, что и Германия сделает публично аналогичное заявление.

Германия промолчала. Она лишь скрипела зубами и готовилась к гигантскому прыжку.

… 22 июня 1941 года с утра было пасмурно, не похоже на воскресный выходной день.

В Старо-Оскольском Райвоенкомате по коридорам гудели люди, в одной из комнат работала военно-медицинская комиссия. Усатый, длинноволосый доктор В.И. Сабынин, похожий на льва, стоял в белом халате с чёрным стетоскопом в руке. Кряхтя и посапывая, щёлкал осматриваемых людей пальцем по голому животу и по кадыку, заставлял кричать букву «а», потом, пощекотав трубкой между лопатками и послушав прижатым к трубке ухом, хриповатым голосом говорил:

– Годен! Кто следующий?

В агитпункте кто-то начал громко читать «Огонёк» за 5 июня 1941 года. В статье «Дети, воспитанные волками», рассказывалось о двух индейских девочках, обнаруженных в пещере волчицы. Журнал «Сайентифик америкен» утверждал, что отчёт о судьбе найденных девочек был проверен пятью видными учёными и показывает всю глубину влияния окружающей среды на развитие человеческой психики.

Разгорелся спор. Большинство согласилось, что волчица может кормить и воспитывать девочек, но американцы-бизнесмены сделают из этого факта и обратные выводы о возможности воспитать ангелов из волков и волчиц руками и ласками доверчивых детей.

– Какие доказательства? – спросил кто-то.

– Доказательства прямые, – зашумели люди. – Ведь в Америке уже организовали детские экскурсии в тюремную камеру, где сидит вождь фашистской организации Ку-клукс-клан гангстер Аль Капони, чтобы лаской детей смягчить его сердце, сделать гангстера ангелом…

Лейтенант Каторжин пырнул пальцем в одну из страниц «Огонька».

– Послушайте лучше перепечатку лондонского журнала «Пичкюр пост» о курьезных балах в Америке в пользу… греков. Вот под яркой фотографией пирующих людей напечатано пояснение: «Сверкающие туалеты, жемчуга, бриллианты. Догадайтесь, по какому случаю собрался здесь фешенебельный Нью-Йорк? Вы думаете, эта дама и ее соседи просто утоляют свои гастрономические потребности? Ничего подобного. Они едят… в пользу греков».

– Сволочи! – громко сказал капитан запаса, худенький человек по фамилии Катенев, – на Балканах греческий народ истекает кровью в борьбе с немецкими и итальянскими фашистами, а миллиардеры США обжираются в «пользу греков».

– Англичане не лучше, – возразили другие. – Они устраивали роскошные балы, когда гитлеровские орды рвали на клочья Чехословакию по мюнхенскому соглашению. Всем народам Европы может принести спасение только СССР, Америка им не поможет…

– Да ей некогда, – через плечо иронически сказал чтец. – Она занята поиском выхода из экономического кризиса с помощью войны, а пока изобрела одежду для… овечек. Не верите? Тогда я прочту вам, что пишет по этому вопросу догадливая «Юнайтед Пресс», важная газета: «В Южных штатах в связи с мировой войной сильно сократился сбыт хлопка. Поэтому отныне решено снабжать американских овец хлопчатобумажной одеждой. Для пробы изготовлено пока 500 комплектов такой одежды. Одно официальное лицо в Нью-Орлеане заявило, что в США имеется 50 миллионов овец; это означает возможный сбыт 50 тысяч кип хлопка…»

– Конечно, в США найдётся мало баранов, желающих выкупать одежду для овец, зато найдётся много волков, мечтающих о войне. Хлопок они превратят в бездымный порох и во взрывчатые вещества, – возразил тов. К., пиротехник запаса. – Кроме того, американцы интересуются «тяжёлой водой». Вероятно, они заняты вопросом получения атомной энергии для военных целей…

Разговор в агитпункте был прерван внезапно вошедшим младшим лейтенантом Некрасовым.

– Товарищи! — выкрикнул он. – В пятом часу утра немцы напали на нашу страну. Только что сейчас я прослушал по радио официальное заявление В.М. Молотова.

На городских улицах стало тесно от народа. Везде говорили о войне, о воздушной бомбардировке немцами Киева, Житомира, Бреста, Одессы. Вообще же люди вели себя спокойно и даже слишком мирно для часа уже начавшейся войны.

Медленный и слабый накал народной ярости можно было объяснить двумя причинами: глубоко воспитанным у нашего народа чувством интернационализма и высоким мнением о революционности немецкого рабочего, который де не позволит германскому правительству воевать против СССР. Это, во-первых. А, во-вторых, неясность обстановки на фронте подавала ещё людям надежду, что дипломатии удастся свести войну к простому пограничному конфликту.

В центре города гремело радио. Сотни людей с волнением слушали радиомонтаж «Очарованного странника» Лескова. Чувствовалась абсолютная необходимость какого-то авторитетного заявления из Москвы, чтобы люди поняли безграничную опасность начавшейся войны и настроились бы на долгую и трудную борьбу, а не на шумные лозунги «В два счета быть в Берлине, воевать на чужой территории…»

… Лишь в начале шестого часа вечера собрал Райком партии старооскольцев в саду на митинг по поводу начавшейся войны с напавшей на СССР фашистской Германией.

В принятой на митинге резолюции старооскольцы заявили о своей готовности защищать социалистическое Отечество, крепить боевую мощь Красной Армии и своим трудом обеспечить ее всем необходимым для победы над фашистским врагом.

В 9 часов 40 минут вечера в городе внезапно погас свет. Через несколько минут он снова загорелся, но был уже иным, синим: заранее проинструктированные, люди применили первую светомаскировку. И на общем тёмно-синем фоне светилось золотым огнём лишь витринное окно магазина культтоваров. Яркий большой квадрат освещённого окна выглядел редкостным остатком мирной жизни, ушедшей от нас на года утром 22 июня 1941 года.

Сердитый милиционер вскоре подкатил к витрине вместе с доставленным сюда завмагом.

– Ещё днём тебе сказано подготовить светомаскировку! – ворчал милиционер. – Почему же не исполнил?!

Погасив свет, виноватый завмаг зашагал вверх по улице. С него причиталось 300 рублей штрафа за нарушение правил ПВО в самом начале войны.

Накрапывал дождик. Мокрые тротуары тускло мерцали зеркальцами луж, освещаемых на мгновение синим светом замаскированных автомобильных фар. В час последних известий ночного выпуска рявкнул мощный громкоговоритель с балкона почты. Москва передавала Указы Президиума Верховного Совета СССР о введении военного положения в Европейской части страны и о мобилизации четырнадцати возрастов мужчин – от 1905 до 1918 годов рождения.

История, сидевшая за брестским мирным столом и слышавшая первый крик новорождённых граждан, решила теперь встретиться с ними на полях сражений новой мировой войны.

Передавалось, записанное на плёнку, дневное выступление В.М. Молотова. «…зарвавшийся Гитлер и его фашистская клика должны быть уничтожены, эти поработители многих народов – чехословаков, сербов, хорватов, французов, греков и многих других…»

 

Двенадцать месяцев войны

Утром 23 июня передана по радио первая сводка Штаба Верховного Главнокомандования: Противник отбит на всем протяжении границы от Балтики до Черного моря, за исключением гродненского направления – здесь немцы вклинились на нашу территорию на 10–20 километров.

О, это «исключение»! Какой болью отозвалось оно в сердце, какое зловещее начало положило оно страданиям нашей земли!

Весь день шли митинги, митинги, митинги.

Радио сообщило о заявлении английского правительства оказать помощь Советскому Союзу в борьбе с гитлеровской Германией. Особого энтузиазма это заявление в нашем народе не вызвало: всем известна была галифаксовско-плимутовская волокита по испанскому и абиссинскому вопросам. Консерваторы используют этот опыт и при оказании помощи СССР…

Фашистская Германия, продолжая наступать, представилась нашему народу в натуральном свете: свиная морда, просунутая сквозь разорванный ею договор о ненападении. Такую морду нельзя не разбить.

В Райкоме партии все комнаты забиты народом.

Сквозь плотную толпу молодёжи к столу секретаря Райкома протиснулся пожилой железнодорожник с тремя красными гаечками на плисовых петлицах тёмно-синей куртки.

– Прошу считать меня и сто пятьдесят моих товарищей мобилизованными на защиту Родины! – сказал он, развернув скатанную трубкой бумагу. – Здесь наши подписи…

Вставала на врага Советская Россия, частичкой которой был наш древний город-воин. Райвоенкомат не успевал оформлять документы сотен добровольцев. Среди молодых были также и старики – ветераны прошлых революций, гражданской войны.

Невысокого роста широкоплечий человек в черной морской шинели и в матросской бескозырке пробился через тесную толпу к столу Райвоенкома Постникова.

– Выслушайте мое заявление! – потребовал и сейчас же начал читать: «Я, шестидесятитрехлетний пенсионер Никонор Петрович Рыжих, всей своей жизнью обязан великой партии Ленина.

Недаром приходилось нам в ноябре 1905 года восставать в Севастополе против царизма, звенеть кандалами на который: победила Советская власть.

Большевистская партия дала образование, сделала настоящими людьми моих четырех сыновей.

Один из них охраняет Дальневосточные рубежи, участвовал в боях на озере Хасан, двое служат в доблестном Черноморском военном флоте, четвертый учится в Военной Академии. Они, мои сыновья, ожидают, как в данное время поступит их отец?

Все мною обдумано. Сейчас, когда над нашей Родиной нависла гроза войны, я шестидесятитрехлетний персональный пенсионер, чувствую себя достаточно бодрым и сильным, чтобы постоять с оружием в руках за советское Отечество.

Прошу не отказать в моей просьбе – зачислить меня в Черноморский флот, чтобы вместе с моими сынами уничтожать врага» (Цитировано по черновику заявления Н. П. Рыжих. Выписка сделана летом 1947 года).

Персональному пенсионеру Н. П. Рыжих уважили: он был вызван в Райком партии и включен в подпольную партизанскую группу, которую намечалось послать на Украину.

Патриотическое движение в городе и районе принимало различные формы. Например, по почину бригадира тракторного отряда № 2 Пушкарской МТС А. Дюкаревой, обратившейся к Старооскольским девушкам с призывом подготовить себя к замене ушедших на фронт мужчин, при МТС были открыты 27 июня 1941 года полумесячные курсы для желающих работать на тракторах и комбайнах.

На эти курсы пришли многие женщины и девушки, чтобы ускоренно подготовить себя к уборке зревшего хорошего урожая. Ведущим лозунгом был в это время лозунг: «Все для фронта и победы!»

Старооскольцы к началу войны имелись на всех рубежах, на всех приграничных землях. В частности, 341-й строительный батальон под командованием Александра Ивановича Рябчукова трудился в Шауляйском укрепленном районе. Утром 22 июня 1941 года немцы сбросили на него с самолетов первые бомбы. И тогда высшим командованием было приказано работы прекратить, вывести батальон через Елгаву, Псков и Порхов на станцию Дно для дальнейшего следования в Курск. Сюда батальон старооскольцев прибыл в начале июля 1941 года, был использован по особому указанию штаба ЮЗФ.

На третьеиюльский призыв партии «мобилизовать себя и перестроить работу на военный лад, не знающий пощады врагу», старооскольцы горячо откликнулись.

Кроме того, что уже были мобилизованы и пошли в Красную Армию добровольно тысячи комсомольцев, здесь с особой тревогой следили за быстрым продвижением фашистов к Ленинграду.

В команду Балтийских флотских экипажей записалось более 120 добровольцев во главе с ветераном комсомола Михаилом Васильевичем Трофимовым, выполнявшим к этому времени должность военного инструктора Райкома партии. Он отправился со всей командой в Ленинград.

Но пробраться туда оказалось трудным делом: в 17 километрах от Волхова поезд остановился, так как разъезд и ж. д. полотно уничтожила бомбами немецкая авиация.

Пришлось идти пешком. К Волховскому вокзалу перебрались на пароме. Ночью с шестого пути двинулись поездом среди глухих лесов.

Но километров через шестьдесят поезд снова остановился: путь взорван немецкими диверсантами.

На рассвете добрались до станции Мга. Здесь шел бой с фашистским парашютным десантом.

После уничтожения фашистов выяснилось, что нужно направиться на Ладожскую дорогу, иначе в Ленинград не попасть.

Шли лесными дебрями по охотничьим тропам, через завалы и каменоломные карьеры, через территорию, где уже хозяйничали немцы.

На исходе дня Трофимов вывел свою команду в Ораниенбаум, а ночью отправился с ней на грузовиках в Ленинград. Там связался со штабом Балтийского флотского экипажа на площади Труда.

– Спасибо, товарищи старооскольцы! – приветствовал команду капитан первого ранга Дубина, низкорослый широкоплечий брюнет с маленькими быстрыми глазами. – Вы пришли к нам в тяжелую для нас пору. Мы никогда не забудем этой помощи Старого Оскола.

Вскоре началась подготовка десантной операции катеров 2-й морской бригады, в которую включили и старооскольцев.

В сентябре 1941 года, когда шли бои на дальних подступах к Западным и Юго-западным границам Курской области, старооскольцы активно строили сооружения военно-оборонительного характера, создавали систему противовоздушной обороны.

Начальником Старооскольской МПВО был председатель Горисполкома товарищ Иванов, а начальником штаба МПВО был назначен коммунист Ляпин Иван Григорьевич. Вот его портрет.

Фото 96.

Сохранилось также удостоверение, выданное 26/XI-1941 года Старооскольским Горсоветом гласящее, что тов. Ляпин Иван Григорьевич является начальником штаба Старооскольского МПВО. Ниже помещаем фотоснимок этого удостоверения.

Фото 97.

 

Дом на улице Володарского, где размещался штаб МПВО, начисто разрушен немцами. Мы располагаем лишь фотографией этого дома, которую и помещаем ниже.

  Фото 98.

 

Днём и ночью население несло охрану города, боролось с паникёрами и шпионажем, расправлялось с немецкими лазутчиками. Партийная организация района воспитывала массы в духе готовности принять любые меры во имя защиты Родины. Промышленность, торговля, сельское хозяйство, транспорт, – всё работало без перебоев.

Осенью 1941 года три тысячи осколян отправились на оборону Сумской и Брянской областей, а более 8 тысяч приступили к строительству полевых оборонительных сооружений в Старом Осколе и его окрестностях. В это время было сооружено несколько аэродромов, вырыт противотанковый ров от Верхне-Чуфичево, через слободу Казацкую и Горняшку до Касторной, создано несколько тысяч блиндажей.

Для образного представления о проделанных осколянами и их соседями работ оборонного характера приведём здесь пару строчек из записной книжки бывшего заместителя председателя Старооскольского Райисполкома  товарища Волочкова Фёдора Алексеевича, который тогда руководил этими работами и контролировал их исполнение. «Для осмотра всего оборонительного хозяйства потребовалось затратить три дня, хотя ездил на очень бойкой лошадке».

Стараниями осколян город был опоясан системой окопов, блиндажей, противотанковых рвов, сотней двухамбразурных дзотов, полусотней пулемётных и орудийных дотов и других фортификаций.

Кроме того, у мелового бугра возле здания средней школы на Гуменской горе, был построен железобетонный командный пункт для командующего 40-й армией. Справа от здания мы видим на фотоснимке меловой бугор, в толще которого помещался командный пункт.

Фото 99.

Пункт был электрифицирован, телефонизирован и радиофицирован.

Многие дома были приспособлены для внутригородской круговой обороны, в том числе – дом Платонова на Революционной улице, здание городского Почтамта, дом ФЗО, сберкассы, магазин № 15, городская водонапорная башня и др. В оборонительную систему были включены также и оборудованы здания слобод и городских окрестностей (постройки Старооскольской МТС, каменные дома слобод Гумны и Ездоцкой, Казацкой и Пушкарской, Ламской и Стрелецкой, привокзальные здания и транспортная водокачка, колокольни и др.).

В октябре 1941 года газеты впервые упомянули о десантных операциях советских моряков на «Малом пятачке». Но мало кто знал тогда, что «Малый пятачок» находился на берегу Финского залива в районе Лебяжье и что это болотистая местность среди высот и сосновых лесов. При первом прорыве к Ленинграду немцы обосновались здесь, наносили городу Ленина большой вред.

И вот сюда, на «Малый пятачок», помчались в одну из ночей катера от причалов Кронштадта. На борту катеров находились старооскольцы и многие другие воины.

В завязавшихся боях советские десантники захватили прибрежную полосу. Начальник штаба бригады капитан первого ранга Слуцкий, высокий русый человек с ироническими карими глазами, поручил Трофимову Михаилу Васильевичу возглавить разведку и захватить в плен немецкого штабного офицера с документами в районе «Дедовой горы» за «нейтральной» деревней Вяреполь.

Задание было выполнено, получены важнейшие сведения о фашистах, что и помогло советскому командованию провести успешные операции на «Малом пяточке».

Вот что имели в виду газеты, упомянув о «Малом пятачке» осенью 1941 года.

К этой поре основные силы 40-й армии появились в Старом Осколе. Вскоре сюда перебазировались из Курска областные учреждения (Курск, как известно, был захвачен немцами 3 ноября 1941 года).

Напряжённой прифронтовой жизнью жил в те дни Старый Оскол, превратившийся в большую военную крепость. Непрерывно действовал штаб ПВХО под руководством товарища Сумцова. На улицах города были представители всех родов оружия: танкисты и лётчики, пехотинцы и конники, артиллеристы и бронебойщики, сапёры и химики.

Перед войсками и населением выступал поэт Жаров, а композитор Дзержинский, прибыв в войсковые части Старооскольского укреплённого района, перелагал на музыку боевые стихи фронтовых поэтов.

Над городом то и дело разгорались воздушные бои. Первые немецкие бомбы были сброшены немецкими лётчиками в середине октября 1941 года в окрестностях города. Фашисты бомбили также мост у разъезда Котёл, станцию Казачок и котловский блок-пост. Ночами вставало над городом зарево пожаров. На крышах домов, озарённые пламенем, старооскольцы самоотверженно гасили фашистские зажигательные бомбы под градом пулемётных очередей.

В начале декабря 1941 года осколяне заполнили улицы: пришла радостная весть о разгроме немцев под Москвой. Член Революционного Военного Совета товарищ Грушецкий в своей речи призвал усилить местное народное ополчение.

Народное ополчение в Старом Осколе начало формироваться ещё в августе 1941 года. После же поражения немцев под Москвой оно к маю 1942 года разрослось до 3000 человек, оформилось в полк четырехбатальонного состава. На пост командира полка был выделен партийной организацией товарищ Неляпин, а комиссаром – тов. Андрей Никулин (это секретарь Старооскольского райкома партии, погиб 8 июля 1942 года от фашистской бомбы в момент выполнения боевого задания на одной из Донецких переправ).

Для удобства борьбы с немецкими парашютистами, шпионами и диверсантами, один батальон народного ополчения разместился в районе КМА, второй – в районе железнодорожного узла, а два – в самом городе. Был создан ещё истребительский батальон.

Весь личный состав народного ополчения был переведён на казарменное положение и находился в постоянной боевой готовности.

Из армейского штаба, расположенного в Старом Осколе, ежедневно отправлялись на опасное задание советские патриоты. В числе их были старооскольские комсомольцы-медики  Кузьма Анпилов и Маруся Дорошенко.

По фальшивым документам на имя некоего немецкого доктора Зееловского Кузьма Анпилов с Марусей Дорошенко были переброшены в тыл к немцам в районе села Ушаково с задачей связаться с уже действовавшими там группами и совместными усилиями сорвать «Эксперимент № 18» (так назывался фашистский пробный план применения бактериологических средств войны путем искусственного заражения колодцев, водоемов, рек, а также насильственных прививок разных болезней населению оккупированных сел, прежде всего – села Шейны).

Задание было успешно выполнено, хотя и Кузьма Анпилов сам заболел при этом тифом, был эвакуирован в Саратов по возвращении из фашистского тыла.

Бывший секретарь Старо-Оскольского Райкома комсомола Виктор Бабанин с членом бюро райкома комсомола Дмитрием Клюбиным были заброшены для разведывательной работы в район Второй германской оккупационной базы в Курске. Они успешно выполнили боевое задание. Когда же были выслежены гестаповцами и окружены, отказались сдаться, погибли героически в бою с фашистами.

Везде советские патриоты самоотверженно сопротивлялись фашистским ордам. Но, воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, немецкие фашисты летом 1942 года прорвались на юго-западном направлении и сумели выйти в район Воронежа, Сталинграда, Новороссийска, Пятигорска, Моздока.

Тяжёлые дни переживал Старый Оскол в пору этого прорыва немцев. 28 июня 1942 года товарищ Волочков огласил на совещании руководителей городских предприятий и учреждений предварительный план эвакуации города, если будет подан к этому сигнал.

30 июня немецкие танки прорвались в район станции Горшечное. Немцы не рискнули наступать в лоб на старооскольский укреплённый район. Они развивали свои операции в обход города с севера – на Горшечное, с юга – от Нового Оскола и Чернянки на Нижне-Девицк.

Из города планомерно эвакуировались областные учреждения, но осколяне держались стойко, находились на своих постах даже и тогда, когда немцы заняли Котово, Терехово, Хорошилово и другие населённые пункты района. В городе нормально работали магазины и предприятия, учреждения и больницы. Из района Обуховки через город непрерывно шли советские танки на Тим и Скородное, чтобы остановить наступающего врага.

30 июня снова пронзительно завыли сирены: над городом появились 45 фашистских самолётов. С часа дня и до 6 вечера били зенитки, тряслась земля, над городом метался грохот взрывов. Жирный дым стелился над старинным Осколом: горела нефтебаза, горела мельница № 14, дымились руины вокзала, депо, механического завода, семилетней школы имени Ушинского и др.

От механического завода остались следующие развалины одного из цехов.

Фото 100.

От прекрасной школы имени Ушинского и от здания детского сада — осколки стен, запечатлённые на помещаемых ниже фотоснимках.

Фото 101.

Фото 102.

Взрывной волной уничтожило часть крупозавода, сорвало кровлю. Это здание было построено в 1916 году промышленником Поволяевым. Помещаем ниже фотоснимок развалины.

Фото 103.

Красивый городок, пережив столетия, подвергался немцами варварскому разрушению.

Военно-санитарные машины подбирали раненых, увозили убитых. В 9 часов вечера 30 июня 1942 года выступил по радио секретарь Курского Обкома партии товарищ Доронин. Он предложил населению города, во избежание лишних жертв, выйти на окраины.

Часть гражданского населения покинула город, но рабочие и служащие оставались на своих местах. Даже рано утром 2 июля 1942 года, являя пример исключительного мужества, выдержки и бесстрашия, рабочие явились на предприятия и встали к станкам под прикрытием народного ополчения.

Совсем близко гремели бои. Мелкие отряды противника и парашютисты завязали перестрелку с народным ополчением. Солдаты народного ополчения лежали в боевой цепи у оборонных сооружений по берегу реки Оскол, в районе Стрелецкой и Пушкарской слобод, в районе Углов и западнее города. Там боевые рубежи были заняты также солдатами кадровой армии. Люди решили сражаться до последней капли крови.

С четырех часов тридцати минут утра до сумерек немецкие самолёты волнами по 80 штук налетали на город. Бушевал пожар. Валил дым из здания Государственного банка, в который попала немецкая бомба. И во всем этом аду старооскольцы продолжали быть на своих боевых постах, отражая воздушные атаки неприятеля.

Потом был получен строгий приказ эвакуировать город. Старики, женщины, дети толпами потянулись по дымным улицам на восток. «Ни бойцы Красной Армии, ни народ нашей страны не сомневались, что этот отход является временным, что враг будет остановлен, а затем и разбит» (И. Сталин, О Великой Отеч. Войне Сов. Союза, стр. 43).

На лицах людей стыли слезы. А навстречу отходившим из города людям шли танки. Грохоча гусеница и подымая густую пыль, они спешили боем задержать подходившие немецкие войска и обеспечить более или менее нормальную эвакуацию города, осуществляемую по приказу командования.

Н. Белых.

Продолжение следует…

*Примечание: ввиду большого объема публикуемой монографии редакцией сайта выполнена разбивка материала.

Редакция сайта благодарит Е. Н. Белых (г. Владимир) за предоставленные архивные материалы.