Летопись Белогорья

Н. Белых.

(Из истории г. Старого Оскола)

Редакция 1960 года.

РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ 1905-1907 ГОДОВ

(из революционного движения в дооктябрьский период в Поосколье)

На базе местной промышленности (хотя она и была слабо развитой, с преобладанием кустарности и элементов переработки сельскохозяйственного сырья) и железной дороги росло с конца XIX века количество Старооскольских рабочих.

Среди них значительную часть составляли не порывавшие пока связь с сельским хозяйством в слободах и прилегающих к городу деревнях. Но сложившаяся в Старом Осколе условия (постоянное общение с пролетарским Донбассом, с пролетариями Москвы и рабочими других промышленных центров) ускорили политическое вызревание рабочих. Большую роль в росте политического самосознания рабочих играла невыносимая эксплуатация их капиталистами: заставляли работать до 16 часов в сутки за нищенскую зарплату (например, Анпилов Константин зарабатывал в железнодорожном депо в 1898 году по 20 копеек за десять часов работы в день. Молотобоец Тихон Беликов, работая сподручным у кузнеца депо Силаевича, зарабатывал до 40 копеек за 6 часов работы в сутки. Табачница Елена Степанова, работая набойщицей на фабрике Волчанского с четырех часов утра до восьми вечера и набивая три тысячи двести пачек табаку общим весом в десять пудов, зарабатывала 25 копеек в день. На вильном предприятии Чечулиных, вращая просак (вильное колесо) рабочие за 16 часов зарабатывали 15-20 копеек. Не лучше было материальное положение рабочих других предприятий. Общий заработок рабочего канатной фабрики Шестакова или, скажем пивного завода Коренева, достигал лишь суммы в 85-90 рублей за весь годовой сезон.

В дополнение к этим нищенским условиям жизни были штрафы, произвол и грубость администрации, отсутствие даже самых элементарных приспособлений по технике безопасности, совершенно отсутствовала забота капиталиста о здоровье рабочих.

Хозяин табачной фабрики Волчанский, выплачивая раз в месяц жалование по 4-5 рублей, обязательно стонал от жадности и кричал на табачниц: «У-у-у, стервы проклятые, все мое золото забираете!»

Если же кто осмеливался сказать слово о необходимости молока работницам или требовал респираторов, чтобы несколько спастись при вдыхании от табачной пыли, фабрикант топал ногами и угрожал «выбросить на улицу».

Приходилось терпеть и накапливать злость для борьбы. А злиться было чего. Сказать про сушилку на табачной фабрике. Там жара и такое скопление газа-никотина, что работницы падали в бессознательном состоянии от этого «голубого воздуха», рвались кровью. Лица у всех зеленели, как раз под цвет табачной пыли. Табачницы одевались в зеленое, носили зеленые платки, чтобы не так была заметна зеленая табачная пыль. Кроме тог, под зелеными платками и одеждой легче было прятать запрещенные книжки в зеленой обложке, приносимые на фабрику подпольщицей Варей Ланиной, девушкой с чудными черными косами и веселыми карими глазами.

Бесправное экономическое и политическое положение старооскольских рабочих, равно как и рабочих всей России, их тесная связь с пролетарскими центрами и со студенчеством, знакомым с марксистской литературой, постоянная связь с крестьянской беднотой Поосколья, – все это повело к тому, что Старооскольские рабочие рано проявили дух пролетарской солидарности с общерусским революционным движением. Они, например, солидаризируя рабочим Обуховского военного завода в Петербурге, провели в мае 1901 года однодневную стачку.

Персональный пенсионер за участие в восстании матросов крейсера «Очаков» против царизма в ноябре 1905 года Никанор Петрович Рыжих рассказывал в 1938 году в своих воспоминаниях об этой стачки следующее:

«В одно из воскресений мая месяца 1901 года собралось много рабочих возле железнодорожного депо. Машинист депо Федор Ширяев, взобравшись на котел, говорил о подавлении царскими войсками стачки на Обуховском заводе и призывал высказать свое сочувствие и поддержку обуховцам, протестовать против произвола царизма.

Потом принесли фанерный транспарант с надписью: «Да здравствуют обуховцы!» Появился красный флаг. С песнями двинулись рабочие в город. Но на Успенской улице (теперь Октябрьская) на демонстрацию напали полицейские и солдаты. Кое-кого арестовали, других избили. В этот день я попал ночевать в дом арестуемых, и запомнил демонстрацию на всю жизнь, хотя присоединился к ней из-за любопытства; будучи призван в Черноморский флот, я уже сознательно принял участие в восстании «Очакова», за что и получил от царского суда каторгу» (ЦГАВМФ, ф. 407, д.364а, л.л. 155-162).

Рассказ Рыжих Никанора был подтвержден старым старооскольским железнодорожником Константином Анпиловым, получающим персональную государственную пенсию за участие в восстании Черноморского флота против царизма в 1905 году. Подтвердил вышеописанные факты и пожизненный пенсионер Колосков Алексей Григорьевич.

Этот человек с 1900 года работал в Старооскольском железнодорожном депо, хорошо знал социал-демократа машиниста Федора Ширяева, руководившего революционной работой в Старом Осколе с конца XIX века. Он знал и Василия Григорьевича Бессонова, замученного потом царскими палачами в Сибири. «Вместе с Василием Григорьевичем Бессоновым, – пояснил товарищ Колосков, – мы с 1900 года работали в депо учениками, а потом были вовлечены в революционную работу группой социал-демократов, действовавших на узле. Среди них наиболее активными были машинист Федор Ширяев, механик Кузьма Сорокин, слесарь Афанасий Иванович Федотов».

Следует отметить, что имена Анпилова Константина Михайловича под № 104, Рыжих Никанора Петровича под № 75, Клюбина Александра Ивановича под № 92 и других старооскольцев упомянуты в числе приговоренных к каторжным работам с последующей отдачей под надзор полиции решением Военно-морского суда Севастопольского порта от 24 ноября 1906 года под председательством генерал-лейтенанта Андреева «по обвинению в преступных деяниях, предусмотренных 109 статьей XVI книги собраний морских постановлений. 51 и 100-й статьей Уголовного уложения, за явное восстание с намерением противиться начальству и… участие в насильственных действиях мятежников» (Из приговора Военно-морского суда Севастопольского порта от 24 ноября 1906 г.)

Многие старооскольцы знают такого пропагандиста музыкальной культуры, каким был Михаил Гаврилович Эрденко. Но мало кому известна его биография. Он родился в бедной семье Старооскольского цыгана-скрипача в Старом Осколе, на Гусевке 23 сентября 1886 года.

На деньги, собранные старооскольской интеллигенцией по подписному листу, одаренного мальчика определили в Харьковское музыкальное училище. Его скрипичная игра в училище и на концертах для публики получила высокую оценку, сам он был рекомендован в Московскую консерваторию, в класс педагога Гржимали.

Пятнадцатилетний Михаил Эрденко поступил на работу в театр Корша, чтобы заработать на пропитание для осиротевшей семьи (умер отец). И все же консерваторию он закончил с золотой медалью. Бывал часто в Старом Осколе в канун первой революции, участвовал в рабочих сходках.

Революционно-демократически настроенный, Эрденко с другими старооскольскими земляками включился в 1905 году в революционные действия московского пролетариата. В 1905 году участвовал в баррикадных боях, а еще раньше он руководил сводным оркестром революционных студентов на похоронах Николая Эрнстовича Баумана, убитого черносотенцами, за что был сослан сперва в Вологду, а затем в Архангельск.

Старооскольские земляки поддерживали революционную честь Старого Оскола в Москве и на кораблях и в портах Черного моря во время Первой Русской революции не случайно: они, как указывал Никанор Рыжих помнили первую демонстрацию 1901 года и сознательно подняли свое оружие против царизма в 1905 году, уже будучи матросами, музыкантами, слесарями.

Основная масса старооскольских рабочих сосредотачивалась в районе ж. д. депо и других служб жел. дороги.

Нельзя забывать и того факта, что в этот период, когда перед большевиками выпала задача свалить царизм и ликвидировать полностью пережитки средневековья, среди старооскольских рабочих, особенно среди крестьян, имели сильное влияние эсеровские организации, возникшие здесь в 1902 году.

Источники эсеровского движения в Старооскольском крае были те же, на которые указывал В. И. Ленин в своих работах о народниках: «Источники народничества – преобладание класса мелких производителей в пореформенной капиталистической России» (Ленин, соч.т. 1, изд. 4, стр.375).

Действительно, хотя и шел рост рабочего класса, но Старооскольский край в целом к началу XX века был преимущественно краем мелких производителей. Среди Старооскольских рабочих был немалый процент представителей разорившегося мелкого производителя, вступившего одной ногой на территорию городской фабрики или завода, а другой еще продолжающего опираться на жалкий остаток своего личного хозяйства в деревне и живущего мечтой поправить это хозяйство.

К эсеровскому движению примкнули и некоторые авантюристы из разорившихся дворян. Они рассчитывали использовать эсеровскую партию для укрепления своего влияния в крестьянских массах и в целях достижения высоких постов в партии или в государственном аппарате. Подобные «социалисты» из помещиков применяли демагогию большого масштаба, чтобы втереться в доверие к крестьянам. Например, Л. М. Денисов рьяно выступал на земских собраниях, именуя себя «крестьянским защитником». А казачанский помещик Кувшинников, попав в долги и оказавшись под угрозой продажи его имения с молотка, решил избежать долговой тюрьмы при помощи крестьян. Он публично заявил об отказе от дворянского звания и о передаче своих земель крестьянам.

Конечно, крестьянам ничего не досталось, равно как и Кувшинникову не дали времени на сбор «воспомоществования» от крестьян: кредиторы взяли себе через ипотечный банк все имущество обанкротившегося помещика. Но эффект был достигнут: арест и заключение Кувшинникова в Старооскольскую тюрьму за долги и за мошенничество население восприняло в качестве репрессий царского правительства по отношению к революционеру Кувшинникову. А Старооскольская эсеровская организация всячески поддерживала это ошибочное мнение старооскольских крестьян о Кувшинникове (директор типографии П.П. Дерябин в 1911 году участвовал в движении населения по выручке Кувшинникова из тюрьмы…).

Эсеры к 1905 году насчитывали в своей организации в Старооскольском крае 278 членов, а социал-демократов было здесь раз в десять меньше. По глубине же влияния на массы, особенно в городе, стояла впереди всех небольшая группа большевиков во главе с Фёдором Ширяевым. В решительную минуту массы шли за большевиками.

Из города подпольная организация социал-демократов ленинского направления распространяла свое влияние и на деревню, особенно устанавливая связи с батраками помещичьих имений и с деревенской беднотой.

Значительную роль играл в Старооскольском комитете РСДРП Владимир Игнатьевич Никишин. Он проводил большевистское влияние на крестьян Лукьяновки и других сел Поосколья.

Русская революция 1905-1907 г. г. является первой народной революцией эпохи империализма, в которой движущими силами были рабочий класс и крестьянство, организуемые и вдохновляемые коммунистической партией.

Началом первой Русской революции явились события 9(22) января 1905 года, когда была расстреляна мирная демонстрация рабочих Петербурга, направлявшихся к царю с петицией о своих нуждах. После расстрела рабочих царским самодержавием стачки протеста охватили всю страну. В январе-марте 1905 года бастовало одних только промышленных рабочих 810 тысяч – вдвое больше, чем за предыдущие 10 лет.

Революционное движение в Старо-Оскольском уезде началось выступлением рабочих, а затем крестьянства. Об этом свидетельствуют проанализированные нами документы государственного архива Курской области и проверенные рассказы очевидцев и участников революционных событий. А событий было много.

В марте 1905 года крестьяне хутора Дубовского и слободы Веселой Новооскольского уезда разгромили имение княгини Юсуповой. В апреле население хутора Куфлиевки Халанской волости Новооскольского уезда выступило против управляющего имением князя Трубецкого зловредного Стрельникова, который захватил крестьянский скот на выпасе и загнал его на Михайловскую ферму. Избив объездчика Чеснокова и обратив Стрельникова в бегство, крестьяне угнали свой скот домой.

Летом крестьянское движение продолжало расти под влиянием большевистской пропаганды и агитации. Большую руководящую и направляющую революционную работу в городе и деревне вели Курский комитет РСДРП, Белгородская социал-демократическая группа, имевшая свою типографию и наладившая распространение революционной литературы. Активничал Старооскольский комитет РСДРП. Революционеры, приезжая в деревню, вели беседы с местным населением и распространяли политическую литературу.

Ценным документом о крестьянском движении в Поосколье является письменный рассказ бывшего батрака в Рождественском имении графа Орлова-Давыдова, члена коммунистической партии с 1 января 1918 года, товарища Лазебного Николая Александровича.

Вот что сказано в этом рассказе: «Работая подпаском в Рождественском имении графа Орлова-Давыдова, я много раз слышал разговор, что в Старом Осколе имеется революционная организация, но долгое время ни с кем из революционером я не был знаком. Лишь впоследствии я узнал, что среди революционеров были Кузьма Сорокин, Федор Ширяев, Василий Бессонов и другие.

К нам в именье прибыли из города и поступили на работу в качестве батраков два человека: Зиборов и Потанин, уроженцы села Мышенки Богословской волости. Они были очень общительными людьми и вскоре объединили вокруг себя всю батрацкую молодежь. Познакомился и я с ними. От них я узнал о большевиках и меньшевиках, о Ленине-Ульянове.

По их поручению я распространил прокламации среди крестьян с призывом захватывать помещичью землю.

Весной Зиборов и Потанин перебрались из Рождественского именья графа Орлова-Давыдова в село Мышенку, расположенное в 18 верстах от именья. Вскоре им удалось поднять крестьянское восстание. Крестьяне захватили помещичью землю. Но в других селах восстание не вспыхнуло, почему и царским властям удалось подавить восстание в Мышенке, арестовать Зиборова и Потанина. Их сослали в Сибирь, где они и погибли.

В Рождественское именье графа Орлова-Давыдова прибыл также из Старого Оскола рабочий Иван Ефимович Бурего. Однажды он познакомился со мной, намекнул, что знает о моих связях с Зиборовым и Потаниным. «Хорошие были ребята, – сказал он. – Жаль, что работали неосторожно».

Вскоре мы прониклись доверием друг к другу. Вместе с ним я изучал революционную литературу, вел агитацию среди крестьян, а в конце 1905 года, когда в Старом Осколе рабочие захватили город и создали Совет, мы решились на более смелое действие: в Рождественской земской школе созвали крестьянский митинг и обсуждали вопрос о захвате помещичьих земель, но урядник с большим отрядом казаков напал на сходку и разогнал ее. Мне удалось скрыться, Бурего арестовали».

14 октября 1905 года забастовали железнодорожные рабочие депо станции Старый Оскол. Рано утром построившись в колонны под руководством социал-демократа Ширяева, организованно двинулись в город. Железнодорожники полностью приостановили движение поездов через Старый Оскол, заставили телеграфисток уйти от аппаратов и разогнали штрейкбрехеров, организованных попом соборной церкви Иоанном Каллистратовым и местным обществом либерально-буржуазного «Союза освобождения» из числа кулацких сынков и слободских «ухарей» («Ухарями» в Старом Осколе называли сынков прасолов и шибаев, любивших разнообразить свою жизнь кратковременной работой на транспорте и зарабатывать «пять рублей на пропой, полкопейки — домой». О работа на транспорте, выполняемая «ухарями» отнечего делать, дала им некоторые навыки транспортников, что и было учтено руководителем Старооскольского отделения черносотенного «союза русского народа» Каллистратовым: он предложил администрации использовать «ухарей» вместо забастовавших на транспорте рабочих).

… Поп Каллистратов и промышленник Дьяков Иван Алексеевич (он был владельцем крупного маслозавода и одновременно считался директором или начальником тюрьмы) взяли на себя руководство контрреволюционными силами, пытались разгромить колонну транспортных рабочих при входе в город, не допустить соединения их с рабочими городских предприятий. С этой целью, вооружив лабазников, они устроили несколько засад. В частности, во дворе Дьякова (сейчас здесь кондитерская фабрика – на Октябрьской улице) было собрано до сотни реакционеров. В число вооруженной засады Дьяков привлек около семидесяти рабочих и служащих своих предприятий. Дьяков обещал им выдать двойное жалованье, а поп Каллистратов запугивал отлучением от церкви и всякими другими божьими карами, если они не послушаются своего «законного хозяина».

Был разработан коварный план: перед воротами, во дворе, вырыли глубокую яму. Покрыли ее тонкими прутьями и бумагой, а потом засыпали пылью под фон всего двора. Подкатили несколько бочек с нефтью. Было приказано спровоцировать проходившую по улице колонну рабочих к нападению на дом Дьякова, а потом, когда рабочие станут падать в яму под напором своих товарищей, облить их нефтью и зажечь (Пожара Дьяков не боялся, так как застраховал свое имущество по тройной оценке).

Весь этот коварный план черносотенцев был сорван социал-демократом Бородиным Павлом Васильевичем. Он работал у Дьякова машинистом на маслозаводе. Узнав о происходящем во дворе Дьякова, он прибежал сюда вовремя и призвал дьяковских рабочих присоединиться к демонстрации, помочь им в борьбе с полицией и солдатами.

Дьяков и Каллистратов бежали со двора, а лабазников рабочие разоружили и присоединились к бастующим железнодорожникам. К колонне забастовщиков присоединились еще рабочие двух фабрик и служащие почтово-телеграфной конторы.

Как известно, партия эсеров к этой поре переживала кризис разложения. Многие ее члены называли себя «беспартийными». Ленин по этому поводу замечал, что беспартийность есть порождение – или, если хотите, выражение, буржуазного характера нашей революции 1905 года (Ленин, т. 10, изд. 4, стр. 60).

Земский врач М. М. Шоур тоже называл себя «беспартийным», но принадлежал фактически к эсеровскому крылу так называемых «максималистов» (мелкобуржуазная полуанархическая группа, отделившаяся от партии эсеров в 1904 году).

В октябрьских событиях Шоур развил большую личную активность в надежде захватить руководство движением в городе и деревне.

18-го октября Михаил Михайлович Шоур провел митинг рабочих города в связи с царским манифестом 17 октября «о свободах». Он говорил о пользе забастовки железнодорожных рабочих, призвал их к единству действий с крестьянами, требовал надела крестьян землей без выкупа и предлагал отбирать землю у помещиков, допуская при этом и «Отношения полюбовного выкупа земли». Шоур намекнул даже на социализацию земли, фабрик и заводов. Последнее обстоятельство встревожило буржуазию. 30 купцов и промышленников во главе с купцами Сениным, Дьяковым, Ларионовым, Жуковым и Киселевым начали 22 октября 1905 года разыскивать Шоура. Сделали обыск у зубного врача Полонского, у содержателя аптекарского магазина Рутенберга, но Шоур успел уехать на станцию Голофеевка, где 23 октября устроил митинг около двухсот крестьян из сел Шмарное и Пески. К этому времени авантюрист-помещик А. П. Кувшинников освободился из тюрьмы и пригласил Шоура в свое имение для разъяснения крестьянам позиции Государственной Думы по крестьянскому вопросу. И Шоур здесь вдруг начал призывать крестьян не творить насилий (ГАКО, фонд канцелярии губернатора, опись 15, ед. хр. 63, лист 19), хотя перед тем призывал разделить земли помещиков. Вскоре Шоур провел подобные митинги в Чернянке и в Новом Осколе. Говоря сначала горячо и с азартом, он начинал выступление завершать призывом к осторожности в действиях. В сущности, звал слушавших его не к революции, а к реформам. Эту особенность речей Шоура подчеркнул Старооскольский уездный исправник Успенский в рапорте губернатору от 25 октября 1905 года.

Возмущенные купеческими обысками в городе в городе, рабочие – железнодорожники, деревообделочники, табачники и другие 22 октября снова вышли на улицы города и осадили дом купца Сенина на углу Успенской и Курской.

Полиции удалось рассеять рабочих. Но 23 октября сотни рабочих снова вышли на улицу с намерением громить купцов и промышленников. В доме купца Ларионова и в магазине были камнями разбиты окна. Завязалась схватка рабочих с конной и пешей полицией, с солдатами и стражниками. Имела место взаимная стрельба, были раненые.

Боевые события на городских улицах, героическое поведение рабочих и зверства атакующей и избивающей рабочих полиции с нагайками и саблями, вызвали движение учащихся против царизма.

Ученик четырехклассного городского училища Александр Рябчуков организовал забастовку учащихся: дружно отказались петь гимн «боже, царя храни» и распространили листовки против царского манифеста 17 октября.

События 1905-1907 годов определили на всю жизнь взгляды старооскольского земляка – Александра Ивановича Рябчукова, о котором имеется много страниц в романе «Перекресток дорог». Современный портрет его помещен ниже.

Александр Иванович Рябчуков
Фото 83.

Прошли ученические сходки в поддержку рабочих и в других учебных заведениях.

Буржуазия и помещики, напуганные революционным движением рабочих, собрали экстренное заседание земства и городской Думы для обсуждения мер охраны имущества знати города. Было решено нанять стражу для ночных патрулей в городе. По первой подписке на наем стражи купцами было собрано несколько сот рублей. Наемная конная стража входила в подчинение исправника Успенского.

24 октября 1905 года опубликован документ Гордеева «От Курского губернатора. Курские крестьяне и рабочие люди!» Население извещалось о манифесте Николая II и о дарованных царем «свободах». Тут же губернатор Гордеев угрожал рабочим и крестьянам губернии принять «… самые строгие указанные в законе меры против всякого насилия и против захвата чужой собственности, будь то земля или другое имущество». Но губернаторская угроза не подействовала. Тревожно гудел набат. Кровавым заревом пожаров озарялись ночи. Облака и тучи дыма стелились над догорающими остатками господских имений.

Народ поднял свою разгневанную руку на все то, что до этого бурного года выставлялось ему попами и властями в качестве неприкосновенного и святого. Не случайно, а под действенным влиянием большевистской пропаганды. Да и активность городских рабочих раскачала все огромное крестьянское Поосколье, страдавшее от малоземелья, от помещичьей кабалы, от произвола и грабежа чиновников.

Осенью 1905 года крестьянское революционное движение в Новооскольском и Старооскольском уездах принимает массовый характер, помещичьи имения разрушались, крестьяне делили землю, забирали скот и хлеб, требовали уничтожения помещичьего землевладения.

26 октября 1905 года крестьяне слободы Слоновки Новооскольского уезда окружили волостное правление с целью разгромить его и расправиться со старшиной, который часто издевался над крестьянами. Полиции удалось отстоять волостное правление.

Дело крестьян было передано судебному следствию.

В это же время начались волнения крестьян села Орлик в имении графов Бобринских. Разоренные крестьяне потребовали у управляющего имением графо Бобринских – Лангомера бесплатного отпуска леса. Управляющий бежал из имения. Крестьяне выступали с речами о незаконности помещичьего владения лесными богатствами, о насильственном захвате земли у помещиков, о несправедливости правительства, о бесполезности выборного начала в земства и Думу, где крестьяне лишены справедливого представительства ввиду многостепенности выборов, и требовали бойкотировать подобные выборы.

Земский начальник Старов в письме на имя губернатора Гордеева просит выслать воинскую часть для усмирения крестьян.

1 ноября 1905 года в Новооскольском  уезде прокатилась новая волна крестьянских волнений. Крестьяне травили посевы помещиков, угрожали разгромом экономии. В Чернянке полностью разгромлены экономия купца Маркова и его магазины, контора заводчика Шевцова, совершена попытка сжечь дом старшины.

В борьбе со своими угнетателями крестьяне нескольких деревень иногда объединялись вместе. Так, например, с первого на второе ноября крестьяне слободы Маркиной и хутора Лесного Чернянской волости разгромили имение земского начальника помещика Арсеньева. Были сожжены дотла жилой дом, хозяйственные постройки, взят и переделан между крестьянами весь сельскохозяйственный инвентарь, 300 пудов хлеба, скот и домашняя птица. Арсеньев покинул свою усадьбу и направился в город Новый Оскол, но по дороге был встречен крестьянами, которые потребовали от него подписать бумагу об отказе Арсеньева от всей земли в пользу крестьян. Помещик отказался подписать эту бумагу и был избит.

2 ноября 1905 года в Чернянке восставшие разгромили крупнейшее имение князя Касаткина-Ростовского, который оказал сопротивление и был избит. Крестьяне оказали вооруженное сопротивление прибывшим казакам. В слободе Волоконовка крестьяне сожгли постройки, разгромили контору, порезали скот наследников помещика Кочубея, отобрали около 1800 пудов хлеба. Управляющий имением еле спасся бегством. В ночь на 3 ноября крестьяне села Голубино Новооскольского уезда окружили экономию помещика Мятлева и полностью сожгли. Эту же ночь крестьяне слободы Троицкой Новооскольского уезда разгромили и сожгли экономию графа Орлова-Давыдова. Прибывшие сюда казаки встретили вооруженное сопротивление и вынуждены были удалиться. Среди крестьян оказались убитыми Матвей Кривомаз, Иван Иванов и Иван Криченко; восставшие решили разгромить и другие имения графа Орлова-Давыдова, находившиеся в слободах Ольшанке, Никольском и др.

Местные силы полиции и жандармерии не смогли приостановить разраставшегося с каждым днем массового революционного крестьянского движения. Насмерть перепуганные помещики и купцы запросили военной помощи у губернатора Гордеева. Телеграфировалось губернатору: «Имение Касаткина разграблено, Чернянка в мятеже. Убедительно прошу немедленной помощи. Касаткин-Ростовский» (ГАКО. Ф.канцелярии Курского губернатора, опись 15, д. 63, л. 51).

Старооскольские купцы Мешков, Сотников, Дьяков, Лихушин телеграфировали губернатору: «Гроза приближается, хотят грабить, жечь и убивать» (Там же, лист 61).

С просьбой о присылке вооруженной силы для подавления крестьянского движения к Курскому губернатору обратился Новооскольский исправник Ивановский, и Старооскольский исправник Успенский.

Верный слуга помещиков и буржуазии, губернатор Гордеев 2 ноября отдал распоряжение управляющему Московско-Курско-Воронежской железной дороги экстренно отправить воинский поезд с ротой пехоты в 110 человек из Курска в Чернянку в распоряжение Новооскольского исправника. В этот же день губернатор отдает распоряжение начальнику Курского гарнизона немедленно отправить поездом в Голофеевку 150 казаков с лошадьми и во главе с офицерами. Посылая войска на подавление волнений, губернатор дает указание: «… действовать самым энергичным образом».

Для объединения военных действий против восставших крестьян в район Нового Оскола Курским губернатором был послан личный правитель канцелярии губернатора Федоров.

Насколько было грозным крестьянское движение в Ново-Оскольском уезде, можно судить по следующим фактам: в Новом Осколе местные власти хотели вооружить городское население оружием со склада для подавления восставших крестьян, но губернатор, боясь перехода городского населения на сторону крестьян, категорически запретил вооружать горожан, отдал строжайший приказ охранять склады с оружием.

3 ноября в Славенке крестьяне разделили хлеб помещика Всеволожского. 4 ноября в Лубышевке крестьяне, в том числе и женщины, разгромили имение З. П. Ставровой. В этот же день крестьяне сожгли в Дубенке имение земского начальника помещика Ставрова, в Мышенке – имение помещика Бурцамова, П. П. Ставрова, Нечаевой; в селе Орлик была разгромлена лавка виноградных вин купца Н. и. Мазурина. 5 ноября был сожжен хутор помещицы Б. Т. Ставровой, 6 ноября в Лапухинке было разгромлено имение Н. И. Попова.

О размахе крестьянского движения в Новооскольском уезде можно судить уже по тому, что с 1 по 6 ноября 1905 года было разгромлено и сожжено более 50 имений, усадеб, экономий и т. п. Убытки определялись уездным исправником в 1.464.687 рублей.

Одним из руководителей крестьянского движения в Старооскольском уезде был учитель Волоконовской земской школы Николай Никитович Туренко. На устраиваемых в школе крестьянских собраний Туренко призывал крестьян к разгрому помещичьих имений. Он говорил: «Бунт – святое дело и только через бунт можно что-то получить». Учитель объяснял крестьянам лживость царских обещаний. Он говорил, что в Думу войдут только помещики и капиталисты, что такой Думы крестьянам не надо. Он призывал крестьян самовольно брать для себя все необходимое из экономии дворян Леонтия и Михаила Кочубеев, которая была разгромлена крестьянами 2 ноября 1905 года.

За пропаганду революционных идей и за руководство крестьянским движением Николай Никитович Туренко был привлечен царским судом к ответственности вместе с восставшими крестьянами в количестве 205-ти человек.

Активное участие в руководстве крестьянским движением принимал Кузьма Ефимович Туренко, который сейчас жив и работает в колхозе «Парижская Коммуна» в селе Волоконовке, Чернянского района. Президиум Верховного Совета СССР в связи с 50-летием Первой Русской революции 1905-1907 г. г. наградил его орденом Красного Знамени.

Руководителем выступления крестьян в деревне Лопухинка был крестьянин Карп Филиппович Новиков. У него при обыске в 1906 году полиция отобрала 3 брошюры Ленина «К деревенской бедноте», большевистские листовки, программу Российской социал-демократической рабочей партии и другие бесцензурные издания. Нелегальная политическая литература распространялась среди крестьян и рабочих Курским комитетом РСДРП, Белгородской социал-демократической группой, членами Старооскольского комитета РСДРП (О деятельности Старооскольского комитета РСДРП Курский губернатор Гордеев доносил и в 1906 г. управляющему МВД и директору департамента полиции в связи с расследованием причин забастовки крестьян-арендаторов в имении К. П. Дмитриева при селе Лукьяновке).

4-го ноября в район Чернянки по приказу губернатора была послана из Грайворона рота пехоты в 111 человек под командованием штабс-капитана Манухина. Однако местных сил для подавления революционного движения было недостаточно. 4-го ноября 1905 года губернатор Гордеев послал шифрованную телеграмму управляющему Министерства внутренних дел Дурново с сообщением, что «в Новооскольском уезде погромы разрастаются, разгромлены и сожжены масса помещичьих имений, разбиваются лавки, крестьяне стреляют в казаков, казаки отвечают огнем, среди крестьян имеются убитые, земским начальникам наносились побои. В Старооскольском уезде то же самое. Ежеминутно получаю телеграммы с мольбой о помощи. В районе пугачевщины всего 200 казаков и одна рота солдат. Более выслать войск невозможно. Города Осколы в опасности разгрома. Прекратить бунтующую пугачевщину можно лишь экстраординарными мерами… Отовсюду получаются зловещие предсказания. Везде паника и отчаяние… Необходимо немедленно решительное распоряжение» (ГАКО, Ф. канцелярии Курского губернатора, д. 15, д. 63, л. 139).

5 ноября 1905 года Курская губерния была объявлена «На положении усиленной охраны». Курский губернатор телеграфировал всем исправникам губернии о том, чтобы те решительным образом подвергли личному задержанию всех основательно подозреваемых. В Новооскольский и Старооскольский уезды были двинуты новые воинские и полицейские силы. На подавление революционного движения в Курскую губернию был направлен царский генерал-адъютант Дубасов, которого 25 ноября сменил генерал-адъютант Пантелеев. Однако крестьянское революционное движение росло с каждым днем. Церковные колокола продолжали бить в набат, созывая крестьян для крутой расправы с вековечными угнетателями – помещиками. Так, с 5 на 6 ноября 1905 года крестьяне хутора Холодного, Слоновской волости, Кузьма Курлыкин, Семен Горелов, Григорий Плотников и др. взломали замки на амбарах купца П. И. Дерябина и забрали 100 пудов пшеницы, а крестьяне слободы Николаевки самовольно начали порубку леса и увозили готовый лес. 93 крестьянина забрали 97 куч хвороста и 2500 штук осиновых лат.

12 ноября развернулись кровавые события в Ястребовке. В этот день сюда прибыл земский начальник II-го участка Тур с хорунжим Понамаревым с казаками. Тур приказал становому приставу Борткевичу арестовать земского фельдшера Семенова, который, по слухам, агитировал крестьян отбирать землю у помещиков, о чем донесли заведующая Ястребовской больницей Кузнецова и местный стражник Акулинин. Как только пристав задержал Семенова, раздался набат. Народ сначала просил, а  потом потребовал освобождения Семенова. Это требование было выполнено. После этого крестьяне двинулись к помещику Рындину, где остановился земский начальник Тур. Последний отдал приказ хорунжему рассеять собравшийся народ. Казаки пустили в ход плети, в ответ на это крестьяне вооружились кольями и начали бить казаков, казаки открыли огонь. В результате этого боя ранены Александр Бакланов, Федор Бурцев, Антон Попов, Никита Лихачев; кроме того, была убита десятилетняя девочка Ефимия Морщагина, стоящая в стороне. На следующий день в Ястребовке собрался народный сход в количестве 2000 человек, на который прибыли  старооскольский уездный исправник Успенский с земским начальником Туром и 30-ю казаками. Сход обвинил казаков в том, что они напрасно пролили невинную крестьянскую кровь и тем самым вызвали бунт. Сход потребовал немедленно удалить из Ястребовки земского начальника и казаков, которые до крайности озлобили народ. Потребовали также немедленно перевести из Ястребовской больницы Кузнецову, которая оклеветала фельдшера Семенова. Уездный исправник Успенский вынужден был частично выполнить требования крестьян. Он пообещал тотчас же вызвать следователя в Ястребовку для выяснения дела, кем была убита невинная девочка Ефимия Морщагина, в Ястребовке остались только 8 казаков для охраны винной лавки, а остальных отправили в деревню Ржавец. Заведующая больницей Кузнецова из Ястребовки была удалена. Упорное сопротивление Ястребовских крестьян заставило царских сатрапов пойти на уступки. Ястребовка стала опасным пунктом, и за ней было установлено особое наблюдение. 25 ноября Курский губернатор в телеграмме Старооскольскому уездному исправнику указывал: «Требую постоянного наблюдения волости Ястребовской» (ГАКО, Ф. канцелярии Курского губернатора, о. 5, д. 63, л. 354).

На усмирение крестьянства Курской губернии прибыли части Новгородского, Ровенского, Заславского, Варшавского и др. Полков. Тюрьмы губернии были переполнены участниками революционных выступлений. Полиция тщательно вылавливала «зачинщиков» и агитаторов.

По приезде в Курск царский генерал Дубасов отдает следующий приказ:

«… Государю императору благоугодно было повелеть мне прекратить возникшие в Курской губернии беспорядки и водворить нарушенный в некоторых уездах этой губернии мирной жизни.

Во исполнение такого высочайшего повеления объявляю:

1.              Что я лично прибуду к местам, где учинены беспорядки и насилия, дабы немедленно наказать виновных.

2.              Что ввиду этого я требую от сельских и других обществ, чтобы подстрекатели, зачинщики и руководители произведенных беспорядков были теперь же задержаны и о них сообщено полиции, административным или служебным властям.

3.              Чтобы со стороны обществ всем этим лицам преграждена была возможность впредь до распоряжения указанных властей отлучаться от места жительства или тех мест, где они окажутся. За неисполнение этой меры будут отвечать предо мною сами общества в полном составе.

4.              Чтобы всякие попытки произвести новые беспорядки были удерживаемы этими обществами и всеми благомыслящими членами населения, а подстрекатели на таковые беспорядки были задержаны и представлены властям… отныне всякое новое проявление беспорядка, своеволия и насилия является нарушением… воли царя императора и что я за такое нарушение, в силу предоставленной мне власти, буду наказывать ослушников с неумолимой строгостью.

             19 ноября 1905 года. гор. Курск генерал-адъютант Дубасов»

            (ГАКО, ф. канцелярии Курского губернатора, о. 15, д. 63, л. 329)

Дубасов, опасаясь, что его приказ не будет выполняться восставшими крестьянами, 20 ноября дополняет его следующими угрозами: «Население некоторых местностей, в которых находятся войска, позволяет себе распространять угрозы произвести беспорядки, как только эти войска будут удалены в другие местности. Объявляю, что войсковые части несмотря на это будут по распоряжению моему и подчиненных мне властей перемещаться смотря по обстоятельствам, куда понадобиться. Но если сельские общества или хотя немногие из его членов позволят себе привести подобные угрозы в исполнение, то все жилища такового общества и все его имущество будут по приказанию моему уничтожены» (ГАКО, Ф. канцелярии Курского губернатора, о. 15, д. 63. л. 329).

Генерал Дубасов циркулярно предложил всем исправникам во всех случаях, когда крестьяне будут громить помещичьи имения приказывать войскам немедленно открывать по ним огонь и продолжать его до полного очищения от погромщиков; при порубке леса стрелять по лошадям и людям, пока не обратятся в бегство, срубленный лес завозить в экономии за крестьянский счет.

Необходимо отметить, что прибывшие на усмирение крестьянского восстания войска не всегда были благонадежными, поэтому уездные исправники требовали присылки казаков. Военная охрана, казаки, полиция, стражники занимались мародерством. Об этом сообщал крестьянин села Волоконовки на имя Курского губернатора: «Военной охраной слобод Волоконовки, Обуховки отнимается у крестьян печеный хлеб и все жизненные продукты. Просим прекратить грабеж, проводимый солдатами, во избежание столкновений» (ГАКО, Ф. канц. Курского губернатора, о. 15, д. 63, л. 340).

Эта жалоба крестьян осталась без ответа.

Известны случаи, когда во главе революционных крестьянских выступлений становились солдаты, прибывшие с непопулярной русско-японской войны. 10 декабря 1905 года запасной нижний чин Петр Михайлович Анисимов, прибывший с русско-японской войны, и крестьянин Федор Ильич Фатьянов оказали вооруженное сопротивление полицейскому надзирателю города Нового Оскола Зехинчу, который приехал возвращать порубленный и забранный крестьянами лес помещику Мятлеву в селе Солонецкой Поляне.

В конце 1905 года крестьянские волнения утихли.

В городе Старом Осколе декабрь 1905 года ознаменовался присоединением железнодорожников к всероссийской забастовке. Старо-Оскольский забастовочный комитет послал телеграмму по всем станциям ЮВЖД с призывом к рабочим и служащим о присоединении к забастовке.

«Признавая постановление Юго-Восточного Комитета о забастовке обязательным, – говорилось в телеграмме, – Старооскольский район прекращает работу. Да здравствует Всероссийская забастовка!» (ГАКО. Ф.прокурорского окружного суда. д. 4, л. 74, телеграфный бланк).

Забастовочное движение достигло такой силы и так решительно отстранил забастовочный Комитет железнодорожную администрацию от должностей, что управляющий Юго-Восточными дорогами Павлов обратился 13 декабря 1905 года к Курскому губернатору с просьбой принять меры по восстановлению снятых забастовщиками должностных лиц станции Старый Оскол, чтобы возобновить движение остановившихся поездов, а начальник 6-го отдела перевозки почты Спиридонов жаловался 17 декабря губернатору, что полиция бессильна противостоять забастовщикам и что бастующие самочинно задерживают железнодорожные грузы. Но даже и после ареста членов забастовочного Комитета по приказу вице-губернатора Борзенко забастовка продолжалась (ГАКО. Ф. канцелярии Курского губернатора. О. 15, д. 63, лл 436-437).

Декабрьская стачка привела к высшей точке революции 1905 года – к вооруженному восстанию. Но свалить царизм не удалось, восстание потерпело поражение.

Летом 1906 года снова разгорелось крестьянское движение. В крупных имениях, кроме разгрома, вспыхивали также стачки сельскохозяйственных рабочих при поддержке окрестных крестьян. Причина стачек – низкая оплата труда.

Исключительно низкий уровень зарплаты сельскохозяйственных рабочих Курской губернии отмечал В. И. Ленин в работе «Аграрный вопрос в России к концу XIX века»: «Самый низкий уровень заработной платы встречаем в центральных земледельческих губерниях (Казанская, Пензенская, Тамбовская, Рязанская, Орловская и Курская), то есть в главной местности отработков, кабалы и всевозможных пережитков крепостничества. Здесь годовой работник в земледелии получает… в полтора раза меньше, чем в наиболее капиталистических губерниях».

При разгроме экономий крестьяне снимали с работы и часто изгоняли наемных рабочих. Так, например, при разгроме имения помещика Попова в селе Лопухинке крестьяне сняли всех экономических рабочих и  свезли 200 копен хлеба с поля, разделив его между собой.

В начале июля 1906 года произошли забастовки сельскохозяйственных рабочих и крестьян в имениях помещиков Терещенко (в селе Архангельском) и Дмитриева (в селе Лукьяновке). Экономические рабочие требовали повышения заработной платы, а крестьяне – отдать землю в аренду по сходной цене. В селе Лукьяновка помещик Дмитриев отказался сдать землю в аренду. Тогда крестьяне 4-го июля 1906 года открыто поделили ее между собой и стали свозить экономический хлеб.

Следователь Старооскольской прокуратуры, по доносу помещика Дмитриева, вынес постановление об аресте четырех крестьян, которые возглавили движение Лукьяновских арендаторов. Для ареста руководителей восстания в Лукьяновку в имение Дмитриева прибыл вооруженный отряд в количестве десяти стражников во главе с исполнявшим должность исправника Старооскольского уезда Плешковым, офицером Лавровым и следователем, которые должны были арестовать руководителей. Крестьяне оказали вооруженное сопротивление отряду карателей и арест не состоялся.

План забастовки был разработан революционным подпольем деревни. Руководителями и организаторами восстания были члены РСДРП Владимир Игнатьевич Никишин и староста села Демьян Петрович Кривошеев. По зову подпольщиков на площадь деревни вышли мужчины, женщины и подростки, вооруженные железными вилами, косами, цепами, дубинами, а Владимир Никишин – револьвером.

Крестьяне требовали немедленно разгромить имение Дмитриева, физически расправиться над ним, отобрать у него всю землю. На помощь карателям была вызвана полусотня казаков во главе с двумя офицерами. Соединившись со стражниками казаки пустили в ход оружие. По призыву Владимира Никишина, крестьяне приняли неравный бой. Два часа длилось сражение крестьян с карателями, но силы были неравны и плохо вооруженные крестьяне вынуждены были отступить. В результате этой кровавой расправы был убит крестьянин Феоктист Кривошеев, ранены Ефимия Винникова (умерла от ран), Григорий и Арсений Кунины, Демьян  Степичев и другие.

Владимир Игнатьевич Никишин тяжело раненым в руку и ногу, был схвачен казаками и посажен на режим одиночного заключения в Старооскольскую тюрьму, в которой просидел более года и умер от пыток, не дождавшись суда.

Властями были арестованы и переданы суду староста села Д. П. Кривошеев, Тихон Еремеевич Журавлев, Гавриил Иванович Кривошеев, Борис Иванович Степичев и Иван Игнатьевич Никишин (брат В. И. Никишина). После этого борьба крестьян не прекратилась, и землевладелец Дмитриев согласился выполнить требования крестьян и сдать им 2300 десятин земли в аренду по 10 рублей за десятину.

9 июля 1906 года забастовали экономические рабочие в имении помещика Терещенко в селе Архангельском. Рабочие потребовали увеличить зарплату на 50%, т. е. до 15 рублей в месяц. В случае невыполнения их условий рабочие угрожали уничтожить плантацию подсолнуха. Поденные рабочие потребовали увеличения заработной платы на 5-10 коп. в день. Управляющий имением вынужден был удовлетворить эти требования и увеличить зарплату временно, начиная с мая по 1 сентября 1906 года. К забастовавшим рабочим примкнули крестьяне — арендаторы земли, которые потребовали уменьшить плату за десятину озимого хлеба с 19 до 12 рублей, а за десятину ярового – с 13 до 8 руб., увеличить плату за уборку десятины озимого хлеба с 4 до 8 руб., а ярового – с 3 до 6 руб. Эти требования крестьян были выполнены.

Для прекращения возможных волнений в имение Терещенко был введен взвод казаков. В сентябре, в связи с переходом раньше срока на нормальную цену, сельскохозяйственные рабочие в экономии Терещенко вновь забастовали. Забастовка была подавлена полицейской стражей и казаками.

В июле крестьяне слободы Чернянки уничтожили посевы бахчи князя Касаткина-Ростовского. Население деревни Ржавец сожгли ригу, ветряную мельницу и 20 шт. брикетов торфа помещицы Платоновой.

В конце июля Куньевские крестьяне составлены приговор о том, чтобы отобрать у помещицы Платоновой часть луга размером в 40 десятин, который считали своим. К ним присоединились крестьяне села Никольского и деревни Ржавец.

Борьба крестьян против помещиков и полиции принимала все более острые и разнообразные формы.

Во многих местах крестьяне на своих сходках принимали решение о том, чтобы отобрать земельные наделы у односельчан, которые служили в полиции. 26 июля 1906 года исполняющий должность Новооскольского уездного исправника Базилевич-Княжиковский доносил Курскому губернатору о том, что крестьяне первого Велико-Михайловского общества вынесли единодушный приговор об отзыве со службы в полиции своих односельчан и, если они к 15 августа не оставят службу, то исключить их из общества и отобрать у них земельные наделы.

9 августа Новооскольский уездный исправник доносил губернатору, что полицейские стражники под влиянием тревожных настроений крестьян и принятых постановлений об отобрании земельных наделов и усадебных мест, увольняются со службы сразу по несколько человек. Такие случаи имели место и в других уездах.

Крестьянское движение охватило весной 1905 г. одну седьмую часть уездов в России, осенью того же года – больше одной трети, а в 1906 году — половину уездов.

В конце 1906 и начале 19076 года начался спад крестьянских выступлений. К лету 1907 года выступление крестьян были единичными и, наконец, прекратились.

О крестьянском движении в 1905–1907 годах В. И. Ленин говорил: «К сожалению, крестьяне уничтожили тогда только пятнадцатую долю общего количества дворянских усадеб, только пятнадцатую часть того, что они должны были уничтожить, чтобы до конца стереть с лица русской земли позор феодального крупного землевладения. К сожалению, крестьяне действовали слишком распыленно, неорганизованно, недостаточно наступательно, и в этом заключается одна из коренных причин поражения революции» (Ленин, сочинения, том 23, стр. 24).

Годы первой русской революции с особой силой подчеркнули необходимость сплочения, соединения сил рабочего класса и крестьянства, они показали, что единственный выход крестьян из кабалы и нужды – это путь революции, а революция может быть победоносной только при условии соединения прочного союза рабочего класса и крестьянства…

В 1907 году революционное движение в Поосколье ушло в подполье. Началась царская реакция с ее массовыми арестами, ссылками, казнями.

Часть социал-демократических активистов удалось укрыть в уезде, большинство из преследуемых выехало в Донбасс и в другие места Российской империи для работы…

Авторы главы – Д. Малыхин, Н. Белых

 

Н. Белых.

Продолжение следует…

*Примечание: ввиду большого объема публикуемой монографии редакцией сайта выполнена разбивка материала.

Редакция сайта благодарит Е. Н. Белых (г. Владимир) за предоставленные архивные материалы.