8 сентября, 2011
Опубликовано в рубрике 
Из архива К. Битюгина
Белгородский мужской монастырь был одним из старейших учреждений Белгорода. Открытый по указу Бориса Годунова в 1599 году, то есть через три года после основания города, монастырь дважды переносился с места на место, как и сама крепость, и просуществовал почти два с половиной века.
В 50-х годах XVII столетия, когда Белгород был утвержден уже на третьем, окончательном месте, монастырь расположили в городском посаде, на участке неподалеку от впадения речки Везелки в Северский Донец, примерно там, где находится сейчас консервный комбинат (ул. Пугачева).
Этот монастырь упоминается среди белгородских достопримечательностей в известном «Путеводителе…» Ивана Кулегаева, выпущенном в 1911 г. (к тому времени монастырь уже давно был закрыт). Древность монастыря автор «Путеводителя» подтверждал описанием «старинной вековой стены с башнями по углам». Но стена эта, на самом деле, относилась отнюдь не к славным временам жизни города-крепости – сооружена она была в 1804 г. и с нею связана ей предшествовала одна почти анекдотическая история.
Белгородское духовенство в XVIII столетия ни образованностью, ни строгостью нравов не отличалось. В жизнеописании святителя Иоасафа (Горленко), который руководил Белгородской епархией с 1748-го по 1754 год, рассказывается, как трудно приходилось ему в борьбе с нарушениями, подчас дикими, священниками своих обязанностей, происходившими то там то здесь. Так, служитель одного сельского храма использовал икону Божьей Матери чтобы… забить дырку в угольном сарае (!). Икона явилась во сне епископу и пожаловалась на свою горькую судьбу. Можно подумать, провинившийся поп был закован кандалами и сослан в Сибирь? Ничего подобного, епископ только устроил ему выговор и заставил вернуть образ на надлежащее место – очевидно, подобный случай не был чем-то из ряда вон выходящим…
Чересчур вольно подчас вела себя и братия Никольского монастыря, где в конце XVIII столетия оставалось всего лишь двенадцать монахов. Церковные документы того времени сообщают о планах вынести монастырь из города подальше, под Белую гору, одно из причин чему было поведение монахов, ходивших по Белгороду не совсем твердыми ногами и смущавших тем самым добропорядочных обывателей.
Монастырь потерял основные источники дохода после 1764 года, когда Петр III отобрал церковные земли, заменив их скудноватым государственным содержанием; здания и службы обители стали приходить в упадок и ветшать, а духовное начальство напрасно бомбардировало чиновников просьбами о выделении денег, чтобы починить церковь или устроить ограду.
И вот однажды (случилось это в 1798 году) епископ Белгородский и Обоянский Феоктист обедал с гостями у себя в келии, как вдруг в двери застучали. И как застучали!.. В прихожую вломился, раскачиваясь, монах из св. Николы по имени Мартиан и закричал, что хочет срочно видеть владыку. Он буйствовал, а прислуга пыталась не пустить его, но – не совладала. По выражению документа, поведавшего об этом скандале, Мартиан «усилясь», все же вошел в келию епископа. Но попав туда, перед лицом владыки, под действием винных паров – уже ничего не смог выговорить, так и стоял, таращась.
Владыка приказал взять Мартиана и немедленно водворить назад в монастырь, а настоятелю отцу Вениамину написал рассерженное распоряжение явиться пред светлые очи для объяснений – «за допущение монахов выходить из монастыря и по разным местам бродить им».
Игумен Вениамин, по-видимому, воспользовавшись хоть достаточно неприятным, но громким случаем, напомнить владыке о монастырских неустройствах и отписал «о невозможности удержания» монахов «по неимению в монастыре приличной к тому ограды».
После этого в обители стали наводить порядок. Братии запретили выходить в город без существенных причин, употребление церковного вина во время трапез поставили под строгий контроль, так же как и расход тех немногих денег, что бывали в монашьих руках.
И, наконец, в 1804 г. монастырю сделали каменную ограду.
Закрыт Никольский монастырь был в 1843 г., а после, до самой революции, в его зданиях размещалось уездное духовное училище.
В завершении хочется добавить, что документы о курьезном происшествии были напечатаны в труде Рыльского священника о. Анатолия, посвященном истории белгородских монастырей, более ста лет назад в «Курских епархиальных ведомостях». Церковь не боялась сказать неприглядную подчас правду о себе и собственном прошлом, что может быть примером не только нынешним ее служителям, но историкам и политикам.
Константин Битюгин.
1995 г.
Короткая ссылка на эту страницу:
