Мы сделали Главный Белгородский чат: https://t.me/+ajqWAoUKZksyYzdi

«С престола в плен попасть – ужасно…»

Из архива К. Битюгина

Семь лет последняя грузинская царица
была узницей Белгородского монастыря

В конце XVIII столетия Картл-Кахетинское царство (Восточная Грузия), постоянное теснимое и разоряемое Персией и Османской империей, было вынуждено принять покровительство России — обменяв на русские штыки часть своего суверенитета. После смерти в 1800 г. Георгия XII, в царствующем доме Багратиони началась открытая борьба за престол между племянниками покойного царя, желавшими уменьшить русское влияние, и его сыном, царевичем Давидом, настроенным пророссийски. В этой борьбе племянник Георгия Александр даже прибегнул к помощи турецких войск.clip_image002

Желая иметь прочный плацдарм на Кавказе, Петербург все больше склонялся к тому, чтобы нарушить Георгиевский трактат и вообще ликвидировать Картл-Кахетинское царство, включив его в состав Российской империи. Что фактически и было сделано в 1801 г.

Вскоре была сформирована администрация из русских чиновников, которые не только не знали и не признавали местных обычаев и законов, но даже не умели общаться с подвластным народом на его языке. В ответ начались народные волнения, несколько видных государственных деятелей, оказавшихся в оппозиции, были арестованы. Чтобы покончить с брожением, Петербург приказал командующему российскими войсками генералу И. Лазареву вывезти в Россию все царское семейство Багратиони – добром или силой.

Вдова Георгия XII, царица Мария Георгиевна (происходила она из древнего и знатного княжеского рода Цицишвили – Цициановых) вместе с детьми решилась на побег. Узнав об этом, утром 12 апреля 1803 г. Лазарев окружил войсками Тбилисский дворец. Генерал вошел в царские покои. Дети еще спали. Лазарев коротко объявил царице о том, что они должны переехать в Россию и потребовал немедленно поднять детей и выйти во двор.

— Дети спят, я не хочу их будить, малыши испугаются. Кто приказал нам покинуть Грузию?

— Это приказ главнокомандующего князя Цицианова.

— Он недостоин носить это имя, если так относится к своей родне! – вспыхнула царица.

Не пожелав больше ждать, Лазарев подошел к тахте, где сидела царица, и протянул руку, чтобы силой поднять ее с места. Дерзость и оскорбительность такого поступка была необычайной. Мария мгновенно встала с места и, выхватив спрятанный в одежде кинжал, ударила обидчика. Окровавленное лезвие она бросила в лицо мертвому: «Такую смерть заслужил тот, кто к моему несчастью добавляет еще и неуважение!». Подбежавший адъютант Лазарева нанес Марии Георгиевне несколько сабельных ударов.

Царицу взяли под арест.

* * *

Император Александр I обошелся с убийцей относительно мягко. По предписанию императора и министра иностранных дел В.П. Кочубея, «грузинской царице Марии, при отправлении ее из Грузии учинившей убийство из мщения и злобы…, и дочери ее царевне Тамаре, на равное злодеяние покусившейся», было определено «пребывание в Белгородском Рождественском монастыре».

Основанный в 1622 г. Белгородский Рождество-Богородицкий женский монастырь не раз принимал узников. В XVIII в. сюда сослали несколько раскольниц. В 1813 г. там под строгим надзором полиции содержались мятежная грузинская княгиня Екатерина Челокаева и дворянка Гука Наталова. В 1923 г. монастырь был окончательно закрыт, монахини выселены, а бывшие келии использованы под жилье. Так называемый «Рабочий городок» разрушен во время войны, и теперь там, где некогда находилась трехсотлетняя обитель, стоит здание Белгородского драматического театра.

…В мае 1803 г. под вооруженной охраной Мария Георгиевна покидала родину. Вместе с ней бывшее свое государство покидали и дети: царевичи Баграт, Жебраил, Илья, Окропил, Ираклий и царевны – Тамара и трехлетняя Анна. Попытка местных патриотов отбить царскую семью по пути следования, в Дарьяльском ущелье, успехом не увенчалась.

* * *

…Июнь 1803 г. в Белгороде выдался знойным. Кортеж царицы подъезжал к городу по дороге со стороны Корочи. Миновали длинный деревянный мост через Донец, проехали по немощенным песчаным улицам. Вот и городская площадь, белая монастырская колокольня с небольшим шпилем, каменная ограда обители. В этих стенах пройдут долгие, тянущиеся, безысходные годы…

Царице отвели келии настоятельницы Агафоклии. Детей слуг и свиту разместили в ближайших келиях. Спешно начали возводить специальную пристройку.

Потянулась чреда скучных, однообразных дней, недель, лет… Режим царственных узников был почти что тюремным, однако в Петербурге полагали, что царица должна быть благодарной и за это. Александр I в своем повелении предписывал Курскому и Белгородскому архиепископу Феоктисту (Мочульскому): «Не подвергая царицу Марию и дочь ее всей строгости монастырской жизни, не дозволите им в образе жизни ничего соблазнительного,.. преподавая им нужные духовные наставления и внушая им, что участь… есть самая снисходительнейшая, какую, по мере преступления их, назначить им было можно». За узниками было установлено «осторожное надзирание», особо внимательно надо было следить, чтобы ни у кого, даже в свите, не оказалось оружия. В первые годы узникам не разрешалось покидать монастырь для прогулок по городу.

Живое и душевное участие в судьбе заключенного грузинского семейства принимал архимандрит Феоктист. Этот восьмидесятилетний старец (о котором современники сохранили только лестные воспоминания) старался по мере возможности смягчать отношение властей к арестантам. Свиту и прислугу предлагали выселить за пределы монастыря, так как их пребывание в обители противоречило обычаям. Феоктист обратился к курскому губернатору, сообщив, что «все проходит спокойно и благочинно» и «не надобно теперь беспокоить царицу». Правда, спустя некоторое время мужскую часть свиты (кроме доктора, духовника и одного служителя) выселили на городские квартиры.

На втором году заточения Мария Георгиевне обратилась к Александру I с просьбой оказать ее детям монаршее благоволение наравне с другими грузинскими царевичами. Император выразил мнение, что «сыновья ее, для надлежащего воспитания, могли бы быть помещены в Петербурге в каком-нибудь кадетском корпусе или в Москве при университете… Мало-помалу забыли бы навыки своей земли и, переродясь, так сказать, из грузин в русских, со временем могли бы быть полезнее, нежели прочие грузинские царевичи и князья». Судя по всему, старшие сыновья Марии Георгиевны вскоре покинули Белгород.

Семейству постоянно не хватало денег. Определенное скудноватое содержание – 250 рублей в месяц – выплачивалось нерегулярно. Белгородский казначей присылал по 150-200, а чаще по 100 рублей. Всю большую свиту (около 30 человек) Марии Георгиевне приходилось подчас держать на собственные деньги, которые иногда доставляли из Грузии. Однажды она попросила курского губернатора Протасова выделить 2000 рублей на экипаж, чтобы дети могли выезжать в свет. «В экипаже большой нужды не вижу», — резюмировал губернатор. В конце 1810-х годов в одном из писем Мария Георгиевна жаловалась, что два месяца не получает денег «и теперь даже нечем мне и пропитаться. Если мне не скоро дадут жалованье, то мне останется сидеть голодом».

Однообразие заточения время от времени развеивали заезжие гости. В 1810 г. Владимирский губернатор князь И.М. Долгорукий, путешествуя через Белгород, не преминул посетить высоких арестантов. Вот что сообщал он в своих дорожных записках.

«Покои ее (Марии Георгиевны) не соответствуют ее прежнему званию: низки, бедны и тесны, но в монастыре и то дворец. Она приняла жену мою и меня с благодарною гордостью, означающею, что она себя везде чувствует царицей. Ей лет 40: рост ее не велик, осанка статная, лицо азиатское, красоты исполненное, говорит мало и через переводчика… Царица очень богомольна… Меньшие дети ее, сын и дочь, еще ребята; они очень милые, хорошо воспитываются. Царица для обучения их иностранным языкам держит француза». Под впечатлением этой встречи не чуждый музам губернатор даже написал стихотворение:

С престола в плен попасть – ужасно,

Владеть и вдруг под властью быть,

Вздыхать в обители всечасно,

Среди своих злодеев жить…

Молись, и врач скорбей сердечных

В своих щедротах бесконечных

Приблизит бед твоих предел.

Предел бед действительно был уже недалек. В последние два года заключения, после многочисленных просьб, Марии Георгиевне разрешили выезжать в окрестности Белгорода. Прогулки эти мало походили на вольный променад: о своем маршруте царица должна была уведомлять городничего, которые на всем пути расставлял конвой; охрана немедленно докладывала городничему, когда Мария Георгиевна возвращалась в свои покои.

В 1811 г. сын царицы Михаил обратился к Александру с просьбой освободить мать из-за ее слабого здоровья. И император наконец смилостивился. Марии Георгиевне было разрешено покинуть Белгородский монастырь (по-видимому, дочь Тамара и младшие дети также оставалась с ней до конца заключения).

Она поселилась в Москве, где прожила еще долгие годы. Скончалась в 1851 г. и была похоронена на родине, в Мцхете, в родовой усыпальнице грузинских царей.

Константин Битюгин



Кол-во просмотров страницы: 4658

Короткая ссылка на эту страницу:


Оставить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: