Летопись Белогорья

Н. Белых. 

(Из истории г. Старого Оскола)

Редакция 1960 года.

Со стороны слободы Ямской город был сфотографирован в 1893 году, видимо, с колокольни слободской церкви. Отчетливо обозначились контуры бывшего города-крепости. В ансамбле его построек, в крутых обрывах бугров, в свечении зеркала Оскола с отраженными в нем домами и деревьями, чувствуется дыхание веков. На помещенном ниже фотоснимке все это запечатлено.

Фото 65.

Главная улица города называлась до революции Курской (сейчас это улица Ленина).

На фотографии 1893 года Курская улица выглядела так:

Фото 66.

На почти безлюдной улице мы видим только женщину в соломенной шляпе с широкими полями и в широкой юбке с воланом, неподалеку шагает мастеровой с узелком в руке, а еще левее – скучающий городовой в белом костюме стоит, заложив ногу за ногу. Справа, прямо на тротуаре, виден тарантас с дремлющим на сиденье извозчиком. Видать, нет желающих поехать куда-либо на тарантасе. В перспективе улицы чернеет точка. Это крестьянская подвода. Крестьянин, везя кладь, шагает рядом с подводой. Правее подводы возвышается двуглавая Михайловская церковь, на месте которой сейчас стоит большой двухэтажный дом-квартира рабочих Старооскольского механического завода (угол улиц Ленина и Революционной).

Купцом Лихушиным в начале XIX века построено оригинальное здание, в котором теперь почтово-телеграфная контора.

Фото 67.

Оно характерно башенкой над главным входом, угловыми и срединными парапетами над фасадом, глубоким арочным проездом со стороны Революционной улицы (в 1952 году этот проезд заложен кирпичом, оставлено лишь одно широкое окно из 9 шибок в переплете рамы). До революции и некоторое время после нее существовал угловой балкон. Он охватывал основание башенки и висел над тротуарами пересекавшихся у здания двух улиц. Сейчас этого балкона нет, равно как нет флюгарки на башенном шпиле. Но это не вносит существенного изменения во внешний вид здания.

Но вид всей бывшей Курской улицы изменился до неузнаваемости. Не говоря уже о виде улицы города девяностых годов XIX века, ни в какое сравнение не идет с современной бывшая главная улица Старого Оскола 1913-го года, показанной на фотоснимке:

Фото 68.

Непривычная для нашего глаза картина главной улицы 1913 года. Тротуары от мостовой отделены рядом торчащих столбиков. У афишной будки крестьянин кормит лошадь посреди улицы. Над будкой приделанная к телеграфному столбу, реклама с бутафорскими сапогами и надписью «Покупайте обувь в магазине Игнатова». Слева видна церковь бывшего женского Успенского монастыря с ее непомерно обширной центральной главой и тонкой колокольней. А между ними торчит верхняя часть огромной колокольни Николаевской церкви, ныне уже не существующей: от нее остались одни развалины возле типографии.

Совершенно не походит на Курскую улицу современная улица Ленина, фотоснимок, фотоснимок которой здесь помещаем.

Фото 69.

На улице много людей. По ней курсируют автомобили, созданные в годы советских пятилеток. На переднем плане, слева высится двухэтажное здание заводоуправления. Оно построено в конце 4-й пятилетки, в 1950 году.

Считаем необходимым заметить, что в дореволюционное время городские власти предъявляли к застройщикам лишь одно требование – «не портить красной черты», то есть не нарушать линии расположения домов по городской улице. При этом часто строительство многоэтажного дома приостанавливалось на уровне первого этажа из-за недостатка средств. Тогда возводилась временная земляная или глиняная кровля, и отстроенный этаж заселялся жильцами в ожидании лучших времен для продолжения строительства. Дом Соломенцева, например, строился лет пятьдесят. Лишь при Советской власти его реконструировал и достроил геологоразведочный техникум. Сейчас в этом четырехэтажном здании учатся сотни юношей и девушек. Вот общий вид здания геологоразведочного техникума.

Фото 70.

Справа виден четырехэтажный корпус общежития студентов. Все это сделано в годы Советской власти.

Бывало и так в дореволюционном Старом Осколе, что застройщики с годами меняли свой план строительства и начинали надстраивать второй этаж дома уже не каменный, а деревянный. Одним из таких домов является дом на улице Ленина (бывшей Курской), против здания «Линейного узла».

Фото 71.

Единого стиля в этой постройке нет: на тяжелом, толстостенном кирпичном первом этаже дома, способном выдержать нагрузку нескольких каменных этажей, возведен красивый деревянный этаж с причудливыми резными узорами карниза, оконных наличников, с фигурной досчатой обшивкой стен. Старожилы рассказывают, что второй этаж этого дома, начатого строительством после «Ильинского пожара», был надстроен потом из дерева местными мастерами по вкусу некоего Забродского, чиновника из захудалых дворян.

Иные дома строились сплошь из дерева, на кирпичном фундаменте. Из числа сохранившихся, наиболее интересным является дом на Советской площади (сейчас в этом доме размещен детский сад № 3) Вот его фотоснимок.

Фото 72.

Постройка дома относится к 90-м годам XIX века. До Октябрьской революции 1917 года в нем жил местный рантье Ф. С. Кобзев.

Стремление этого образованного рантье и прибыльщика к оригинальности и причудам дало лишь один положительный: когда захотел иметь дом похожий на обсерваторию, старооскольские строители под руководством Масонова Ивана Петровича создали здание, до сей поры привлекающее глаз своей красотой.

В течение последних лет XIX века и в начале XX-го века часто имели место попытки светских и духовных лиц в Старом Осколе строить оригинальные красивые здания. Но никому не удалось перещеголять «строительную причуду» Кобзева. В большей части дело ограничивалось установлением башенок на кровлях некоторых домов, устройством вычурных карнизов и фигурных кровель, иногда смелым выносом висячих и консольных балконов над тротуаром, устройством колонных портиков, сложнорисунковых парапетов над фасадами зданий и нарядных фронтисписов, когда по главному фасаду дома, путем особой кирпичной кладки или скульптурной лепки, создавались красивые выпуклые узоры, нарядные наличники окон, межоконные фигуры, пилястры с глубокими или мелкими каннелюрами и другие украшения.

К числу зданий, сохранившихся по настоящее время, относятся: дом культуры на Революционной улице (бывшее здание духовного училища, построенное Масоновым с 1894 по 1897 год). Масонова съезд духовенства признал усердным строителем, наградил аттестатом («КЕВ» №2, 1898 г.)

Помещаем здесь фотоснимок Дома Культуры:

Фото 73.

Это массивное двухэтажное здание с тремя полубашенками, с небольшим двухскатным фронтоном над подъездом и с горизонтальными желобами по фасаду. Тыловая сторона здания выглядела особенно красиво в 1928 году, когда у стены поднимался сад. Его уничтожили в 1942 году оккупанты.

Фото 74.

Фотоснимок этот сделан в 1928 году, когда за зданием еще сохранялся сад.

Заслуживает внимания здание дворянского собрания на Белгородской, ныне на Комсомольской улице.

Фото 75.

Построено это здание в XIX веке. Сейчас в нем размещен Дом пионеров с детской технической станцией и различными кружками.

К числу интересных зданий архитектуры прошедших времен относится сохранившееся до наших дней здание на пересечении улиц Октябрьской и Пролетарской (ранее Успенской и Воронежской).

Фото 76.

До Октябрьской революции 1917 года в нем находилась женская гимназия, в Советское время – Старооскольский педагогический институт, десятилетняя школа.

Выделяется дом бывшего купца Симонова и его преемника Корнилевского на выходе с центральной улицы города к Красноармейской площади. Вот фотоснимок этого дома:

 Фото 77.

 

Здание, построенное вскоре после «Ильинского пожара», характерно четырьмя круглыми колоннами, образующими портик и балкон над тротуаром. Относится оно к числу первых построек данного типа в нашем крае. Сейчас в доме размещен ДОСААФ, часто проходят занятия с молодежью по вопросам военной истории, техники и т. д.

Дом бывшего землевладельца Балабанова, занятый теперь под краеведческий музей, характерен нарядностью фасада, рисунчатым карнизом и художественно оформленным парапетом по самому краю кровли.

Фото 78.

Этот фотоснимок Старооскольского музея был сделан в 1934 году.

Тогда же с балкона музея сфотографирована центральная улица с огромной тумбой и чугунной мачтой электрического кабеля, с деревянной аркой в честь автопробега Москва-Кара Кумы (теперь все это убрано, чтобы не мешать возросшему движению, большому потоку автомашин). (Подлинник фотоснимка хранится в Ленинграде – Ш.н. 15414, ЛОИИМК, Мраморный дворец)

Фото 79.

В настоящее время улица Ленина совсем непохожа на показанную на снимке улицу 1934 года: не имеется церквей, вместо которых выросли многоэтажные дома; не видно гужевых обозов, замененных вереницами автомашин, автобусов, гусеничных тракторов. По обе стороны проложены широкие кирпичные и асфальтированные тротуары.

Из числа многоэтажных деревянных построек прошлых времен в Старом Осколе, к сожалению, ничего не сохранилось. Городские здания выгорели в 1862 году, а мельница Корнева сожжена в 1942 году. Помещаем здесь фотоснимок этой мельницы за 1915 год.

Фото 80.

Это здание почти в пять этажей построено мастерами строительного дела и являло собой как бы олицетворение строительных талантов осколян.

Можно сказать, осколяне были успешными строителями деревянных и каменных зданий.

В успехе строительства города Старого Оскола большую роль играло сочетание таланта строителей с тем фактом, что городские окрестности богаты мергелем – естественной шихтой для цемента, огнеупорными глинами, формовочной землей и формовочными песками, мелом и другими строительными материалами, равно как и богатыми залежами недровых сокровищ. Старики рассказывают из поколения в поколение, что о железе в нашем крае догадывались с времен Азовских походов, когда однодворец Коробков «преудивительную глудку бурого камня нашел и носил тот камень царю Петру I показывать для любопытства». Осколяне интенсивно использовали природные, недровые богатства края для строительства зданий и литейного дела.

Развернувшееся в пореформенное время строительство оживило старые кустарные промыслы, вызвало к жизни новые, особенно производство местных строительных материалов: возникли кустарные кирпичные заводы в Ямской слободе, известковое производство на казацких буграх, силикатное дело. А в начале XX века, когда развернулось строительство крупнейшей в Европе «Компанской мельницы Мешковых, Сотниковых и других акционеров, предприниматель Игнатов основал мощный кирпичный завод в районе «Горняшки».

К началу XX века появились в городе магазины столичного типа с широкими зеркальными витринами, со швейцарами у дверей. Табачные фабрики Мешкова, Волчанского, Лавринова обзавелись машинами.

Созданный в районе современного городского кладбища через десять лет после реформы церковный чугунно-литейный завод Лукина, работал на привозном металле и на местных огнеупорных глинах и формовочных песках, с успехом выпускал решетки для оград, намогильные плиты и некоторые детали для сельскохозяйственных машин и орудий. При заводе была небольшая ремонтная мастерская с паровым двигателем и механическими станками.

Впоследствии этот завод был приобретен в собственность купца Александра Дьякова. В годы кризиса и депрессии, охвативших промышленность России в первом десятилетии XX века, завод окончательно захирел. В последний раз о нем было упомянуто лишь на заседании Старооскольского уездного земства 8-го октября 1912 года в связи с докладом оценочной комиссии и следующим решением земства: «Из дознания Казацкого волостного старшины от 31 мая 1912 года видно, что в чугунно-литейном заводе купца Александра Алексеевича Дьякова работы с октября месяца 1911 года никем не производятся. Управа полагает чугунно-литейный завод купца Дьякова из раскладки не исключать, а сложить сборы за настоящий год» (Журнал 48-го заседания У. З., стр. 72, 1912 г.)

Так вот и развивался капиталистический город Старый Оскол, нанося своей историей удар по космополитам и таким буржуазно-историческим воззрениям, какие проповедовал, скажем, историк Соловьев. Он утверждал, что в России господствовала застойность и несамостоятельность развития городов и что будто бы русский город даже в XVII-XVIII веке ничем не отличался от городов времен княгини Ольги, т. е. развивался чрезвычайно медленно и обязательно «под иностранным влиянием».

В самом же деле, как социально-экономическая категория, где ремесло и промышленность являлись решающими факторами превращения поселка в город, русский город развивался быстро и самостоятельно. Нельзя этого забывать и нельзя бояться показа роста городов, иначе можно оказаться в плену антинаучных воззрений. Необходимо на развитие городов смотреть «как на естественно-исторический процесс» и помнить, что это «позорная трусость – бояться смотреть в лицо действительности» (Ленин, т. 1, изд. 4, стр. 123, 179, 303).

К сожалению, у нас еще немало охотников чернить и принижать историю города или писать о нем с чужих слов и работ «С легкостью необыкновенной».

Город в 1896 году (см. Карту 5) имел две площади, 34 застроенных квартала и 4 строящихся. Больших улиц насчитывалось 12, малых -14. Сравнивая это количество улиц с тем, что в 1779 году было – 3 больших и 28 малых улиц, приходим к заключению о существенном изменении планировки города за истекшие 117 лет его истории после превращения в уездный центр Курского наместничества. Получилось так в силу исторически сложившегося положения: вековые тупики и улочки не отвечали потребностям капиталистического развития города. Нужны были более прямые и широкие городские магистрали к площадям и рынкам, к фабрикам и заводам, к выходам на большие шляхи. И не пожар города заставил перейти к этому, а властные исторические условия.

Старооскольские купцы и промышленники, озабоченные изысканием различных возможностей для процветания своей деятельности и умножения прибылей, много внимания уделяли магистралям и дорожному строительству.

Для достижения цели они использовали посредством земства народные деньги, а также свои связи с кругами в Государственной Думе, в различных министерствах и т. д. Почуяв выгоду, к дорожно-уличному и торгово-магистральному строительству в Поосколье не преминули протянуть руки различные авантюристы, в том числе иностранные (Ф. И. Шмидт, например, с компанией).

В 1894 году началось строительство железнодорожной линии Елец-Валуйки через Старый Оскол.

В 1896 году был построен Старооскольский вокзал, фоторепродукцию которого помещаем ниже.

Фото 81.

В 1897 году открылась для движения железная дорога, которая открыла Старому Осколу выход к Москве и Донбассу, оказала огромное влияние на экономическую и культурную жизнь города и края.

Предвидя реальные выгоды, старооскольские купцы и промышленники активно помогали строительству железной дороги, не пожалели средств на перенесение станции из Пойменовского леса на теперешнее место, а главному инженеру строительства предоставили бесплатно стол и квартиру на весь строительный период. Они развернули также работу среди населения, особенно среди владельцев участков земли, по которой должна была пройти железнодорожная линия. Можно было видеть в то время старооскольских предпринимателей разъезжающими на дрожках и шарабанах по окружающим сёлам и слободам, где они, не скупясь на посулы различных благ населению, добивались принятия соответствующих общественных приговоров и получали письменные «согласия» частных лиц на отчуждение их земель под железную дорогу. Все эти документы тут же оформлялись нотариусом, ездившим вместе с предпринимателями. Но когда дорога была построена, бывшим владельцам отчужденных участков земли пришлось много лет платить поземельный налог за эти участки. Лишь через 16 лет после отчуждения земли, по решению Курского Окружного суда, куда обратились пострадавшие от купеческих обещаний, отчужденные участки земли были исключены из обложения налогами. Это касалось «… частного владения купеческих племянников – Василия, Стефана и Клавдии Матвеевичей Кобозевых – 5 десятин 507 квадр. сажень, крестьян Терентия, Сергея и Семена Аверьяновичей Базаровых – 1450 кв. саженей, дворянина Григоросуло – 5 десятин 2092 кв. саженей, Пушкарско-Стрелецкого общества крестьян – 13 десятин 717,5 сажен, надельной земли бывших государственных крестьян Стрелецкой волости Пушкарского общества – 2190 кв. сажень, Прогорского общества – 2 десятины 148 кв. сажен, Анпиловского общества – 9 десятин 1388 кв. сажен…» (48-е заседание У. З., журнал 1912 г., стр. 92).

При строительстве железной дороги земство обещало населению слободы Ездоцкой и села Каплино оказать помощь в строительстве моста через реку Оскол за содействие строительным работам. Но обещания остались на словах. Вот почему ежегодно, но безрезультатно на протяжении 16 лет жаловались и просили каплинцы и ездотчики милости у земства. «Общества крестьян слободы Ездоцкой и с. Каплино, — читаем в ярком документе о прошлом, — представили в Управу приговоры, в которых ходатайствуют о постройке моста через Оскол в сл. Ездоцкой. Приговор сельского схода села Каплино взят под номером 5 и озаглавлен: «Об устройстве моста по Воронежскому тракту через Оскол в слободе Ездоцкой на земские средства». 1912 года, марта 29 дня».

«Относительно содержания этого моста, – говорится далее в журнале на стр. 325, – нашему земскому собранию приходится иметь суждения ежегодно несколько лет сряду, начиная с 1896 года, то есть со времени постройки линии Елец-Валуйской железной дороги… но вопрос этот до сей поры не получил удовлетворительного разрешения» (Глава II доклада № 4 на заседании Уездного земства 11 октября 1912 года, стр. 325).

Признав наличие волокиты со строительством моста и, будучи экономически в нем заинтересованной, земство благоприятно записало: «Между тем дорога эта имеет громадное значение не только для жителей многих селений нашего уезда, но и пограничных селений других уездов. Поэтому Управа признает необходимым возбудить ходатайство перед Губернским земским собранием о включении дороги через Ездоцкую в сеть земских транспортных дорог».

Практика благосклонных земских решений имела место во всяком случае, когда земские воротилы были в той или иной мере экономически заинтересованы в мосте или дороги.

К числу благосклонных земских решений о дорогах относится и решение от 12 октября 1912 года о перечислении проселочной дороги «Муравка» (это бывший татарский шлях) в сеть транспортных дорог. «Плужников» (гласный) предложил восстановить прежнюю ширину дороги – 30 саженей. Но гласный Чапкин возразил: «Едва ли возможно восстановить ширину дороги за минованием нескольких земских давностей» (Там же, стр. 536-537)

Земская управа постановила: «На границе двух смежных уездов Старооскольского и Казачанского существует проезжая дорога через селения Старооскольского уезда – Зиборовку (Никоноровку), Чуево и Кондоровку на станцию Прохоровку через селения Радькову и др. Корочанского уезда. Дорога эта безусловно должна быть признана имеющею общегубернское значение, так как она связывает два уезда и при том служит подъездным путем к железнодорожной станции Прохоровка. Между тем она по каким-то совершенно непонятным причинам в сети транспортных дорог не числится, а состоит в числе проселочных дорог.

Считая это обстоятельство крупным недоразумением, уездная управа имеет предложить собранию ходатайство о внесении названной выше дороги в сеть земских транспортных дорог в следующем направлении: от села Чуева на с. Кондоровку, Старооскольского уезда, и далее на станцию Прохоровку через Радькову и другие селения Корочанского».

В тех же случаях, когда буржуазные и помещичьи представители в Земском собрании имели дело с дорогами, нужными крестьянам и не сулившим выгоды предпринимателям, они бесцеремонно отказывали в ходатайстве о строительстве таких дорог.

Вот пример. На странице 328 журнала 48-го заседания Старооскольского уездного земского собрания Зв 11 октября 1912 года написано: «Поверенный общества крестьян села Нижняно Чуфичего Илья Ряполов ходатайствует о постройке земством моста через реку Оскол между Нижнее-Чуфичевкой и Обуховкой.

Имея в виду, что дорога имеет исключительно местное значение и что мост на этой дороге обслуживает лишь нужды местного населения при проезде его на свои поля, управа полагала бы ходатайство Ряполова отклонить».

Жители слобод Пушкарской и Стрелецкой несли на своих плечах бремя расходов по поддержанию торговой дороги и дамбы, а земство не спешило привлечь капиталы купцов и промышленников на содержание дороги и дамбы. Это видно из следующего документа-жалобы, сочиненной в адрес Старооскольского земского собрания поверенными от обществ слободы Стрелецкой – Ивана Николаевича Шатохина и Пушкарской – Матвея Ивановича Ушакова, о необходимости сложить с общества ремонт дамбы от большого моста и по всей улице слободы Стрелецко-Пушкарской и взять его на земство, так как «во-первых, путь этот не входит в число проселочных дорог, а во-вторых, что к дороге этой имеет громадное тяготение множество жителей посторонних уездов, и, в-третьих, что общества наши положительно не в состоянии содержать в порядке эту дорогу… тем более, что большинство населения нашего не ездит через железный мост из-за боязни быть убитыми лошадьми, пугающимися паровозных гудков, как это неоднократно случалось. И были убитые лошадьми люди. Сентября 3-го дня 1912 года».

Не от хорошей жизни потомки старооскольских воинов-стрельцов и пушкарей, штурмом бравших турецкую крепость Азов при Петре I, заговорили вдруг о «боязни» ездить через железный мост: тяжела была их жизнь в пору капитализма, когда, по словам поэта Некрасова, вместо цепей крепостных люди придумали много всяких иных.

Земство осталось глухо к просьбе стрельчан и пушкарцев. Зато оно заботливо предложило владельцам маслобойного завода, крупорушки и мельницы в слободе Пушкарской Алексею, Александру, Василию и Борису Иосифовичам Лихушиным «ускорить подачу обстоятельного прошения на предмет благоустройства дороги к их уважаемым и нужным предприятиям». И те написали следующее обстоятельное прошение: «Грунтовая дорога по улице «Песчанка» в слободе Пушкарской, по которой идет транспортная дорога на Воронеж и Новый Оскол, в дождливое время настолько портится, что езда по ней слишком затруднительна…, что сильно затрудняет привозы хлебов и продуктов в город. Нам же, как владельцам промышленных предприятий, причиняет убытки, так как, помимо высокой оплаты за доставку на станцию и со станции железной дороги, а также в город товаров, приходится еще задерживать своевременную вывозку к погрузке проданных товаров, что часто ведет к недоразумениям с покупателями и вызывает скидки с цен за проданный товар, а также… платим железной дороге за хранение несвоевременно принятых грузов и несем другие в таких случаях потери.

В виду изложенного, имеем честь покорнейше просить уездную земскую управу доложить очередному земскому собранию о необходимости замощения камнем транспортной дороги по улице «Песчанка» в слободе Пушкарской от существующей уже земской дамбы до здания Стрелецкого волостного правления».

Капиталисты Лихушины не хотели поступиться даже копейкой своих прибылей и требовали от властей обеспечить им «максимальную капиталистическую прибыль, что вполне согласуется с основным экономическим законом современного капитализма И земство поддержало требование Лихушиных, равно как и поддержало требование других капиталистов о приведении в порядок дорог и мостовых, нужных для торгово-промышленных целей. Если в 1899 году был намощен камнем-булыжником первый участок мостовой от Покровской улицы (ныне Коммунистической) до Стрелецкого моста, а в 1904 году покрыты камнем еще две улицы, то к 1912 году была вымощена вся улица Курская (начали ее мостить еще в 1905 году, но большая часть уже готового настила была разобрана демонстрантами, вынужденными отбиваться булыжниками от нападавших на них жандармов и казаков).

В связи с разгоревшимися страстями старооскольской буржуазии погуще связать город сетью железных дорог с другими районами страны, пришли в движение министерские и парламентские «пружины», смазанные, конечно, солидными взятками различных дельцов, вроде Ф.И. Шмидта и компании. И тогда уже проявилось на практике, что при характеристике взаимоотношений капиталистических монополий и государственного аппарата выражение «сращивание» не подходит. Это выражение поверхностно и описательно отмечает сближение монополий и государства, но не раскрывает экономического смысла этого сближения. Дело в том, что в процессе этого сближения происходит не просто сращивание, а подчинение государственного аппарата монополиям.

Нельзя не опубликовать документа, относящегося к данному вопросу и проливающего свет на продажность и зависимость думских деятелей и царского государственного аппарата от денежного мешка монополистов, проливающего свет на роль земских деятелей.

Перед нами письмо члена III-й Государственной Думы Леонтия Кочубея на имя председателя Старооскольской земской Управы И. П. Старова следующего содержания (стр. 33 журнала заседания чрезвычайного Старооскольского уездного земского собрания от 10 июня 1912 года):

«Таврический дворец

26 апреля 1912 г.

Многоуважаемый Иван Павлович!

В настоящее время произведены изыскания и внесен на уважение высших государственных учреждений проект сооружения и эксплуатации железной дороги Воронеж–Харьков Ф.И. Шмидтом и Ко, потому не найдёте ли вы возможным в ближайшем земском собрании возбудить ходатайство перед Министрами Внутренних дел, Путей сообщения и Финансов о благоприятном разрешении вопроса о сооружении железной дороги Воронеж–Харьков через Старый Оскол, Корочу, Волчанск…

Леонтий Кочубей».

Получив это письмо, председатель Старооскольской земской управы И.П. Старов, находящийся в дружественных отношениях с Леонтием Кочубеем, немедленно выехал в Петербург с разведочной целью. Он выяснил там, что Ф.И. Шмидт уже да солидную взятку думскому деятелю Кочубею и не обойдёт своей «милостью» Старова за его практическую помощь. Было выяснено также, что в Министерстве Внутренних дел и в Министерстве Финансов большим влиянием пользуются другие компании, конкурирующие с компанией Ф.И. Шмидта, почему и требуется оказать Шмидту поддержку в виде «патриотического» движения старооскольских земцев за постройку железной дороги и за передачу этого строительства в руки компании Ф.И. Шмидта.

Взвесив выгоды подобного предприятия, Старов провел подготовительную работу и созвал чрезвычайное заседание Старооскольского уездного земского собрания 10 июля 1912 г.

На заседание прибыли: предводитель дворянства П.П. Бобровский, председатель управы И.П. Старов, члены управы — Рышков и Рындин, городской голова Н.Я. Дятлов, представитель духовного ведомства В. Антонов и 15 гласных. Секретарём был избран гласный Беляев.

Председательствующий П.П. Бобровский прочитал составленный Старовым и Кочубеем доклад о возбуждении ходатайства о сооружении железной дороги Воронеж–Харьков через Старый Оскол и Волчанск.

Так как строительство такой дороги соответствовало желаниям старооскольской буржуазии и обуржуазившегося дворянства, собрание единодушно постановило доклад утвердить, а также избрало для поддержания ходатайства об устройстве в уезде железной дороги Воронеж–Харьков через Старый Оскол члена государственной Думы Леонтия Васильевича Кочубея, гласного Анатолия Дмитриевича Всеволожского и председателя управы И.П. Старова.

Таким образом, в пользу Ф.И. Шмидта и его компании было подготовлено всё возможное, в том числе и «патриотическая» поддержка Старооскольского уездного земства, члена III Государственной Думы Леонтия Кочубея и даже самого министра внутренних дел. Но противодействующие силы, державшие в своих руках Министерство Финансов и Департамент железнодорожных дел и опиравшиеся на поддержку французских банков, затормозили дело. В частности, заинтересованные в израсходовании французских кредитов на строительство в России новых стратегических дорог в направлении к германской границе и находящиеся в зависимости от французских банков и русских монополистов, высшие правительственные чиновники и даже члены царствующего дома Романовых, оказали давние на Министерство Финансов и Департамент железнодорожных дел, в результате чего затея Ф.И. Шмидта провалилась. Дорога Воронеж–Харьков через Старый Оскол и Волчанск не была построена.

Отказ Ф.И. Шмидту носил «дипломатический» характер и указывал на то, что царскому государственному аппарату, попавшему в подчинение к отечественным и иностранным монополистам, приходилось лавировать, чтобы выполнить волю больших хозяев и не рассердить окончательно меньших хозяев. Вдумайтесь в следующий документ, в письмо на имя Старооскольской земской Управы относительно условий строительства железной дороги.

В этом письме даже не упоминается имя Ф.И. Шмидта, делается вид, будто он никакого отношения к делу не имеет, хотя именно он стоял за спиной земства, думских деятелей и других лиц из государственного аппарата, дирижировал их действия. Да и письмо прислано в Старый Оскол не непосредственно из Петербурга, а от Курского губернатора. Промеж строк в нём можно прочесть: «Что дело пока не вышло, но мы Ф.И. Шмидту и Ко сочувствуем, при случае снова сослужим ему верную службу».

«МВД

Курского губернатора

По губернскому, по земским и городским делам присутствию

29 сентября 1912 г.

№ 2673

Г. К у р с к

Старооскольской земской Управе.

На представления от 16 июня сего года за № 3433, 3434, 3435, по ходатайству земства о проведении железнодорожной линии от Воронежа до Харькова в направлении через города Старый Оскол, Корочу и Волчанск, уведомляю земскую управу, что министерство внутренних дел входило в сношение с министерством финансов, которое отозвалось, что означенное ходатайство, как относящееся к имеющемуся в виду Департамента Железнодорожных дел ходатайству частного предпринимателя о разрешении ему постройки железной дороги Елец–Воронеж–Белгород, будет доложено комиссии о новых железных дорогах в случае представления предпринимателем затребованных от него материалов и залога и назначения сего дела к слушанию в комиссии».

Разумеется, делать залог Ф.И. Шмидт и Ко не собирались. Строительная авантюра не состоялась.

О торгово-промышленной деятельности города и края, оживившейся в связи с пуском в эксплуатацию Елецко–Валуйской железной дороги, мы будем наиболее подробно говорить в последующем изложении, а пока возвратимся к характеристике города 1896 года.

Площадь его, без слобод, исчислялась тогда в 196 десятин, т.е. около 216 гектаров. В центре и на окраинах города, не считая слободских предприятий и чугунолитейного завода, работали 2 табачных фабрики, 1 пивной завод Коренева, 3 свечных и мыловаренных завода, 4 кожевенных завода, 1 сыромятный завод П.С. Голева, 2 салотопенных завода, 2 торговых бани. Имелись еще думские городские скотобойни и салотопенный завод в районе современных боен.

Предприятия были небольшие. Кадровых рабочих насчитывалось более 300 человек, из которых около 250 были уже совершенно не связаны с сельским хозяйством и не имели своих личных промыслов, остальные пытались сохранить свои мелкие кустарные промыслы, но ежегодно разорялись под ударами конкуренции фабрик и заводов.

В кризисные 1900-1903 годы старооскольские предприятия резко сократили объём своей работы, уволили большинство рабочих. По книгам предпринимателей за 1902 год значилось лишь 130 постоянных рабочих, а валовая продукция предприятий была оценена в 144 тысячи рублей. Эти цифры относятся лишь к городским предприятиям. В уезде же было зарегистрировано около 700 фабрично-заводских рабочих, а валовая продукция заводов и фабрик оценивалась в 500 тысяч рублей.

Кустарные промыслы пригородных слобод и некоторых сёл Старооскольского уезда, по данным статистики (см. 519-522 страницы книги «Россия», т. II, С. Петербург, 1902 г.), охватывали более 4000 кустарей. Выделкой кож и обуви, например, занималось более 3000 человек, а в шубном производстве было занято более 500 кустарей. Валовая продукция кустарной промышленности даже в годы кризиса не опускалась по стоимости ниже 500 тысяч рублей. Кроме того, в пригородных слободах и в ряде сёл уезда был развит гончарный кустарный промысел, производство глиняной посуды, кирпича, черепицы. Применялся здесь не только труд членов семьи, но и вольнонаёмный труд. Заводилось постепенно промышленное производство и в бывших имениях цензовых дворян, среди которых были Орловы-Давыдовы и графы Клейнмихели, князья Трубецкие, графы Бобринские и Коробьины, столбовые дворяне Кочубеи, Скалоны, Мацневы и др. Полных данных о количестве рабочих и объёме фабрично-заводской и кустарной промышленности, к сожалению, не сохранилось.

Надо иметь также в виду, что в число рабочих не включены транспортники, которых к началу 20-го века было несколько сот. Что же касается остальных рабочих, то официальная статистика сильно преуменьшила их действительное число, равно как и преуменьшила данные о валовой продукции фабрик и заводов города.

Делалось это не без умысла и отражало кровные интересы купцов и промышленников, подчинивших себе статистику в целях укрытия от государства своих действительных размеров предприятия, числа рабочих и объёма промышленной продукции, чтобы платить меньшие налоги в казну.

Государственные чиновники знали об этом, но, подкупленные предпринимателями, скрывали их проделки, иллюстрируя тем зависимость государственного аппарата от денежного мешка капиталистов. Более того, предприниматели, умевшие ловко использовать бухгалтерию и статистику в своих личных целях, считались героями, а своих бухгалтеров они награждали за это умение. Особенно прославился тогда служащий купца и промышленника Мешкова, Смирницкий. Этот «деятель двойной бухгалтерии», как прозвали его старооскольцы, одни бухгалтерские книги вёл для своего хозяина, другие — для податного инспектора. В последних книгах он умело занижал доходность торгово-промышленных предприятий Мешкова процентов на 40-50. В этом же направлении он снабжал статистику данными о состоянии производства и торговли.

Мешков не только награждал Смирницкого деньгами, но и добился от земства поставить в 1901 г. за счет земства во дворе Смирницкого первый в городе артезианский колодец. Дело со Смирницким и его «двойной бухгалтерией» показывает, что статистика царской России нередко подгоняла цифры под то или другое предвзятое мнение или под желание предпринимателя уклониться от обложения налогом, лишь бы представитель статистики имел от этого личную выгоду в виде взятки.

Анализированные нами при исследовании истории Поосколья факты говорят, что к числу зарегистрированных в Старом Осколе рабочих 1901-1902 годах необходимо прибавить процентов 30 скрытых предпринимателями рабочих, чтобы приблизиться к истинному числу рабочих в городе и уезде.

Принимая это во внимание, мы насчитали в Старооскольском 1901-1902 годов 2300 рабочих фабрично-заводской промышленности и транспорта. Из этого числа на собственно город и ж. д. транспорт приходилось 1100-1200 рабочих.

В официально-зарегистрированных документах «Общества пособия бедным», «Странно-приемного дома», а также полиции указывалось, что в годы кризиса 1901-1903 годов более трехсот безработных ежедневно блуждали по городу в поисках случайной работы. Они кололи дрова у частных лиц, брались «за дешевку» подметать городские улицы и дворы, ремонтировали дома, чистили уборные, били камень для мощения улицы и т. д. Эта масса составляла до четверти всех старооскольских рабочих, занятых на производстве и на транспорте.

О быте безработного люда в начале XX века рассказывалось в церковных записях, в записях помещика Коробкова, в книгах «Общества пособия бедным». Рассказывают об этом и старожилы, наблюдавшие жизнь города в то время.

Накопив за день нищенские гроши путем случайного заработка, безработные вечером шли в «народную харчевню» на Верхней площади, где сейчас выстроено большое здание электростанции, и с горя пропивали все.

Иные пытались проникнуть в трактир (где современная пожарная команда), но швейцар не впускал туда людей в засаленном платье.

Засидевшихся в харчевне, в полночь выгоняли на улицу. Иные шли спать в свои жалкие коморки в подвалах домов богачей, иные совсем бездомные, брели в разные стороны искать приют. Некоторым удавалось получить разрешение на ночлег в «странно-приемном доме» или общественной Александровской богадельне (дома были расположены слева при спуске из города в слободу Ездоцкую); другие в драку занимали скамьи городского общественного сквера в районе тюрьмы; третьи брели к усадьбе «Общества пособия бедным» к юго-востоку от Стрелецкого моста, четвертые умышленно подымали беспорядок и задирчиво вели себя по отношению к городовым и полицейским, чтобы те задержали и отправили бездомного человека или в «дом арестуемых» на Алексеевской (ныне Урицкого) улице или даже в Острог на Торговой площади.

Если же и сюда попасть было невозможно «из-за перегрузки несметного числа задержанных за бесчинства» (как было записано в тюремной книге), то безработные или устраивались на ночлег под мостами, в проездах дворов или на теплом шлаке у кузниц восточнее Гуменского моста.

У мостов через Оскол и Осколец, по давнишней военной традиции города, сидели усатые и вечно пьяные городовые. Они были обязаны охранять мосты и поддерживать порядок. Но порядок поддерживать они не могли, так как не было его и во всей царской империи. Это понимали некоторые думские деятели. Один из членов Старооскольской городской думы Н. Ялибников с иронией говорил однажды городовому на Стрелецком мосту: «Кормишься ты, старина, и водку пьешь потому, что нам хочется видеть тебя чучелом на мосту и свою причуду удовлетворять. А если захочем, в момент полетишь в воду. Но ты не бойся: сидишь и будешь сидеть, пока мы живы, а наша пора только начинается…»

Н. Белых.

Продолжение следует…

*Примечание: ввиду большого объема публикуемой монографии редакцией сайта выполнена разбивка материала.

Редакция сайта благодарит Е. Н. Белых (г. Владимир) за предоставленные архивные материалы.