Летопись Белогорья

Земская управа. Белгород. 1911 г.

Напротив Смоленского собора в Белгороде, на улице Магистратской, находилось двухэтажное каменное здание, известное как «Большой земский дом» (ныне № 31). Сама земская управа с самого начала существования земства в 1864 году вместе с сельскохозяйственным клубом размещалась в доме на окраине города. Там проходили уездные съезды и заседания, в которых принимали участие видные деятели земского движения в белгородском крае: Владимир Филиппович Доррер, Яков Николаевич и Михаил Яковлевич Говорухо-Отроки, Николай Александрович Ребиндер, Воин Адрианович Борщов, Георгий Евграфович Муханов, Дмитрий Александрович Волконский и другие.

Отдалённость управы от центра вызывала определённые неудобства. Во-первых, управа находилась на довольно большом расстоянии от казначейства, с которым она постоянно взаимодействовала; во-вторых, людям, приезжавшим из волости в город, чтобы оформить документ или получить какую-либо справку, было затруднительно добираться до управы. Поэтому в 1899 году члены земского собрания подняли вопрос о переводе уездной земской управы с окраины в центр города. Наиболее подходящим оказался «Большой земский дом» в 1-й части города по улице Магистратской. В нём на втором этаже размещался уездный съезд, а на первом – камеры для заключённых, арестованных по приговору мировых судей. Управа предложила следующий проект: 1). Камеры для арестантов перенести в соседнее помещение, занимаемое земской больницей и аптечным складом, что дало бы возможность выполнить закон, требовавший иметь для заключённых отдельный дом с двором, а также отдельные камеры для мужчин и женщин. 2). Больницу и склад разместить во флигеле домовладельца Машкова, в котором до сих пор находилась управа. 3). Приспособить для земской управы помещение на первом этаже, где до переезда содержались арестанты. С некоторыми изменениями предложенный проект был выполнен, и после капитального ремонта здания земская управа переехала в центр города. А освободившееся старое здание на краю города стало сдаваться внаём под частные квартиры, что приносило земству дополнительный доход в размере от 800 до 900 рублей ежегодно.

На втором этаже земского дома разместились канцелярия уездного предводителя дворянства, воинское присутствие, уездный съезд и опека, камера члена окружного суда и земского начальника, контора земского сельскохозяйственного склада земледельческих орудий труда и строительных материалов, имелся зал для сессии окружного суда и различных комиссий. На втором этаже также собирался уездный училищный совет. В октябре 1903 года здесь была установлена первая на Белгородчине телефонная станция и телефон шведской фирмы «Эрикссон».

В 1909 году с западной стороны здания была сооружена двухэтажная каменная пристройка, в двух комнатах которой на первом этаже разместилась канцелярия управы, а второй этаж пристройки передали центральной телефонной станции. В августе 1912 года здесь начал действовать междугородный переговорный пункт телефонной линии Белгород–Курск–Москва.

Здание на Магистратской, как и большинство домов города, освещалось керосиновыми лампами, что создавало неудобство в работе, особенно в вечерние часы. В 1910 году управа рассмотрела все известные в то время способы освещения помещений и остановилась на газовом. Она связалась по этому вопросу с различными фирмами и, в конце концов, выбрала фирму Милованова в Харькове, которая установила в здании генератор, производивший газ из бензина, и устроила более современное освещение.

Существует предположение, что в подвале земской управы 11 (по др. данным 10) января 1919 года после пыток и допросов расстреляли епископа Белгородского Никодима, а потом зарыли в яме, к которой приходили верующие, приносили цветы, ставили свечи и молились.

В 1918 году земство в России было упразднено, и в бывшей земской управе разместились новые власти. 13 января 1919 года, в 6 часов вечера, здесь по инициативе уездного комитета ВКП(б) состоялось организационное собрание Коммунистического Союза молодёжи Белгорода. В этот день была образована первая в городе комсомольская организация, о чём сообщает мемориальная доска на здании. Это событие запечатлел в своих воспоминаниях бывший комсомолец, а в годы Великой Отечественной войны председатель Белгородского горисполкома и командир партизанского отряда Роман Ананьевич Голосовский:

«В этот союз вступала всякая молодёжь – рабочая, крестьянская, батрацкая, сынки кулаков и торговцев. В это время в Союз молодёжи вступил и я. Появились студенты из сынков купцов, торговцев и чиновников царского режима. В январе месяце 1919 года был созван Белгородский уездный съезд Союза молодёжи, на этом съезде стоял вопрос о задачах молодёжи. На съезде присутствовал и я. На съезде обнаружилось то, что некоторая молодёжь выступала против ленинской установки. Они говорили, что молодёжь не должна заниматься культурно-просветительной работой. Но этим выступлениям был дан решительный отпор».

В рядах Рабоче-крестьянского Союза молодёжи Белгорода состояли две активные и деятельные комсомолки – сёстры Елизавета и Александра Мачурины. Лиза была даже избрана в уездный комитет РКСМ. Правда, через некоторое время их обеих исключили из комсомола за «буржуазное происхождение».

В 1919 году в здании размещались Белгородский революционный комитет, секция искусств при культурно-просветительном отделе Белгородского ревкома, управление санитарного комитета и другие учреждения. В феврале 1922 года из бывшей городской управы в здание бывшей земской управы была переведена почтово-телеграфная контора. Почта, телеграф и городской телефон занимали второй этаж, а на первом разместилось уездное земельное управление (УЗУ).

В 1930 году в бывшей уездной земской управе начал работать Белгородский государственный украинский педагогический институт. Он был открыт на базе украинского отделения Воронежского педагогического института. Возникновение института связано с проводимой на Белгородчине украинизацией – специальной системой мер, направленной на сохранение украинского языка и культуры в сёлах с украинским населением. В этих сёлах действовали украинские школы, в которых долгое время ощущалась острая нехватка учителей. Украинский педагогический институт в Белгороде должен был удовлетворить потребность украинских школ в педагогических кадрах. Институт действовал в системе Наркомпроса РСФСР, обеспечивал четырёхлетний курс обучения. Обучалось в нём в разные годы от 120 до 180 студентов. Преподавание велось на украинском языке, а с 1 января 1933 года – на русском. При институте имелся рабфак, готовивший к поступлению в него молодых людей, не получивших среднего образования. Изменения в национальной политике в СССР привели к закрытию института через три года после его открытия.

До Великой Отечественной войны в доме размещался Белгородский райисполком, финансовый отдел, отдел здравоохранения, библиотека. Среди множества других организаций здесь находилось управление пожарной охраны, при котором имелась кузнечная мастерская, занимавшаяся всеми видами кузнечных работ и подковкой лошадей.

С 1 августа 1941 года в здании был развернут госпиталь № 2729. В связи с тем что места для раненых оказалось недостаточно, ему предоставили ещё два здания: одно напротив – в школе и по улице Будённого – в бывшей гостинице «Европейская». Начмед М.В. Юрченко и другие медицинские работники госпиталя вспоминали: «Уже в первую декаду работы госпиталя стали поступать раненые. Среди первых раненых запомнились два тяжело раненных Кореньков из Сибири и Штрамвассер из Одессы. Оба они умерли от газовой гангрены. В день их поступления фашисты сбросили первую бомбу на г. Белгород». 18 сентября 1941 года госпиталь выехал из Белгорода для дислокации в Кемерово. В 1944 году он находился в составе Ленинградского фронта. После разгрома фашистской Германии действовал на Дальневосточном фронте. Белгородцы, работники госпиталя, внесли достойный вклад в оздоровление раненых и больных воинов, сражавшихся с фашистской Германией и Японией.

5 августа 1943 года воины 89-й гвардейской дивизии водрузили на крыше здания красный флаг. В сентябре 1943 года, в связи с тем, что городская больница у стадиона была сильно разрушена и восстановить её в ближайшее время не представлялось возможным, здание бывшего Белгородского райисполкома, пострадавшего не так сильно, передали под больницу на 325 коек. Заведующему городским коммунальным отделом Бондаренко было дано задание в трёхдневный срок составить смету на ремонт здания и немедленно приступить к ремонту, чтобы закончить его не позднее 20 октября 1943 года. Заведующему горздравотделом Повзнер поручили подготовить к этому времени штат и инвентарь для вновь открываемой больницы. В Курский облисполком было отправлено ходатайство о выделении «для новой больницы 11 врачей, из них 2 квалифицированных хирурга и гинеколога, среднего медперсонала 20 человек, мягкого инвентаря на 250 коек и инструменты для хирургического и гинекологического отделений». Главврачом больницы была назначена Бычкова. Работать медицинскому персоналу приходилось в тяжёлых условиях. Мягкого инвентаря недоставало, имелось только по одному комплекту нательного белья на больного. Матрацев, подушек, наволочек, пододеяльников, халатов для больных не было вообще. Не хватало мебели, посуды.

После восстановления городской больницы сюда в 1951 году снова вернулся райисполком со своими отделами (за исключением отдела здравоохранения). В здании также расположилась районная библиотека. Потом здесь размещались Белгородский горком КПСС и горисполком, а когда была образована Белгородская область, в бывшей земской управе расположились Белгородский областной совет депутатов трудящихся (облисполком), облплан и обком профсоюза работников госучреждений.

Здание бывшей земской управы в середине 50-х годов XX-го века.

В 1955 году надстроили третий этаж, что, естественно, изменило облик здания, но в то же время украсило его. В начале 1960-х годов в доме размещался Белгородский совнархоз, а в последующие годы его занимал Белгородский обком ВЛКСМ. Теперь здесь – Федеральный суд Западного округа города Белгорода.

Рядом с земским домом находилось ещё одно земское учреждение, значившееся в официальных документах как арестантское помещение. Оно расположилось во вновь отделанном флигеле дома, в котором ранее находилась земская амбулаторная лечебница. В арестантском помещении содержались люди, арестованные по приговорам уездного съезда, окружного суда или уездного члена окружного суда, городского судьи и участковых земских начальников за незначительные проступки и осуждённые на небольшие сроки, как правило, на 2–3 недели. Во флигеле имелось десять комнат, одну из которых занимала арестантская контора, другую – кухня, в которой готовили пищу для арестантов, третью – сторожа, а остальные семь комнат служили камерами. В них находилось 25 кроватей с матрацами и подушками, имелось 25 пар мужского белья и женские сорочки. Бельё выдавалось тем арестантам, которые не имели своего, а также на время стирки собственного белья, и заключённым, содержавшимся более продолжительное время под арестом. Одна из семи камер предназначалась для арестантов привилегированного сословия, но и в остальных камерах арестованные по возможности содержались по сословиям и видам проступков. Лица, подвергнутые предварительному заключению за кражу, мошенничество или другие подобные преступления, содержались отдельно от тех, кто был заключён по приговорам мировых судей. Две отдельно расположенные комнаты предназначались для заключения женщин.

Прилегавший к арестантскому помещению небольшой флигель с двумя комнатами и кухней занимал смотритель арестантского дома.

По закону арестанты имели право на прогулки во дворе, но они практически не проводились, так как весь двор был занят лесом и различной техникой располагавшегося рядом сельскохозяйственного склада. Вся территория вокруг арестантского помещения была завалена разным хламом и мусором. По этому поводу товарищ прокурора Курского окружного суда, проверявший состояние арестантского помещения в 1905 году, отметил в своём отчёте: «Нельзя не обратить внимания и на крайне антисанитарное состояние как арестного дома, так и окружающего его двора. При посещении моём арестного дома 21 мая с.г. усмотрены были нечистоты даже около самого входа в дом». Завалы леса и дров во дворе создавали угрозу пожаров, а сельскохозяйственные машины могли способствовать побегам заключённых. Во дворе часто находились рабочие склада или посторонние люди, и арестант, прогуливаясь во дворе, мог смешаться с ними и совершить побег, что и случалось порой. За день до прибытия товарища прокурора, 20 мая, когда во дворе находились люди, один из заключённых вскочил на стоявшую у забора сельскохозяйственную машину, перепрыгнул через ограду и скрылся.

Из-за невозможности проводить во дворе прогулки, они в течение многих лет часто заменялись работой – в основном рубкой принадлежавших земству дров, с зачётом одного дня работы за два дня ареста. Но с 1901 года по требованию прокурора Курского окружного суда, нашедшего, что такое положение дел является незаконным, было запрещено использовать заключённых на общественных работах.

По данным на 1906 год, в арестантском помещении в течение года содержалось 308 человек, на 133 человека больше, чем в 1905 году. В двух женских комнатах содержались 34 женщины, среди которых были матери с тремя детьми не старше двух лет. Арестованные разделялись по сословиям: 2 дворянина, 1 купец, 82 мещанина и 222 крестьянина. Подверглись аресту они за следующие проступки: буйство и нарушение общественной тишины – 65 человек, оскорбление словами – 35, оскорбление действием – 35, самоуправство – 7, невыполнение распоряжений полиции – 10, оскорбление полиции – 6, нарушение железнодорожных правил – 11, нарушение устава об акцизном сборе – 5, нарушение санитарного устава – 5, нарушение лесного устава – 10, кражи и присвоение чужой собственности – 10, растрата чужого имущества – 5, прогон скота без осмотра – 1, прогон скота по чужому лугу – 32, клевета – 4, за подкинутого ребёнка – 1. 69 человек содержались в предварительном заключении до суда по делам о кражах и мошенничествах.

На питание арестованным выделялось по 7 копеек в сутки на человека, лицам дворянского сословия – по 15 копеек в сутки.

В начале 1910 года арестантское помещение из дома на Магистратской было переведено в другой земский дом на улице Шереметевской.

А. КРУПЕНКОВ,

член Союза писателей России