Летопись Белогорья

Н. Белых.

(Из истории г. Старого Оскола)

Редакция 1960 года

НА ПУТЯХ К ФЕВРАЛЮ

В годы реакции старооскольское революционное подполье продолжало жить и работать. В ее ряды вливались новые люди, в том числе железнодорожник Скулков, сын парикмахера – студент политехнического института Скавронский и другие.

Первая в годы реакции революционная маевка была проведена Скавронским мае 1910 году в Ламской роще, за железнодорожными путями.

Участник маевки, Мирошников Иван Федорович (он тогда выполнял роль связного, тайно оповещал рабочих о сборе на маевку, а также распространял прокламации по поручению Скавронского) рассказывал, что маевку выдал провокатор Алексей Грудинин – токарь депо, владевший собственным домом в заимнике и получавший деньги от полиции за службу ее тайным агентом.

Жандармы напали на участников маевки, разогнали всех, хотя и рабочие притворялись просто гуляющими: пели песни, выпивали, затеяли игру в карты для отвода глаз.

В 1911 году группа старых местных большевиков организовала подпольную типографию в подвале дома мелкого торговца Землянова на углу Мясницкой и Успенской улиц.

Первые прокламации из этой типографии вышли в 1911 году, когда шел в Старом Осколе суд над чернянскими, поджегшими имение князя Касаткина-Ростовского.

К этому времени прибыли с каторги Анпилов Константин Михайлович, Сорокин Кузьма, Клюбин Александр и другие, осужденные царским судом за участие в восстании матросов крейсера «Очаков» в ноябре 1905 года.

Местный комитет социал-демократической рабочей партии помог им материально через подпольщицу Марию Черных, учительницу Избищенской школы, обеспечил паспортами через Долгополянское волостное правление (там имелись связи с сотрудником Давыдовым). Кроме того, Анпилов и Сорокин были устроены на работу при содействии тайного связного с подпольщиками и начальника депо Черноярова.

Следуя призыву прокламации, сотни людей вышли на демонстрацию с требованием оправдать чернянских крестьян.

Кузьму Сорокина все помнили веселым, краснощеким парнем, призванным во флот. О нем знали, что он участвовал в восстании, руководимом лейтенантом Шмидтом. И вот он, отбыв каторгу, снова пришел на родину — молчаливый, сутулый, со шрамом на лбу и лучистыми морщинками под усталыми глазами.

Казалось, Сорокин остыл. Но он ответил на призыв прокламации, встал во главе демонстрирующих. Его лицо помолодело, глаза блестели. «Товарищи, не дадим крестьян в обиду! – гремел его голос.

Атаку конных полицейских рабочие отбили камнями и чуть было не прорвались к зданию суда. Помешало вмешательство «крестного хода», умышленно к этому времени организованного на Успенской улице руководителем уездного отделения черносотенного «Союза русского народа» священником Николаевской церкви Каллистратовым.

Наступившим замешательством воспользовался губернаторский отряд солдат: окружив осужденных крестьян плотным кольцом, отряд сопроводил их в тюрьму.

События, связанные с судом над чернянскими крестьянами, показывали, что у старооскольских рабочих проявлялся боевой дух даже и в годы столыпинской реакции.

Наибольшей активности подпольная типография достигла в дни после Ленского расстрела. Одна за другой появлялись в городе и в окружающих деревнях прокламации с призывом рабочих и крестьян к революции, к свержению царизма.

В своей автобиографии персональный государственный пенсионер коммунист И.Ф. Мирошников писал об этих днях:

«В 1912 году я распространял прокламации местной подпольной социал-демократической организации в связи с ленскими расстрелами рабочих, оповещал рабочих и служащих о выходе на демонстрацию. Демонстрация состоялась. В ней участвовало более тысячи человек.

Мне удалось избежать ареста при нападении казаков на демонстрацию: скрылся во дворе гостиницы, а работники подпольной типографии – Бессонов Василий, Безбородов Митрофан и Лазебный Николай были арестованы и погибли на сибирской каторге».

Полиция на этот раз воспользовалась услугами провокаторов Юрканова и Хромовича, которые перед тем втерлись в доверие социал-демократов, а потом предали типографию и ее работников за пятьсот рублей вознаграждения.

Родственники арестованных также подверглись репрессиям царских палачей. Например, сестра В. Бессонова, носившая потом фамилию мужа, Курдюмова Таисия Григорьевна, была исключена из гимназии по мотивам политической неблагонадежности и отдана под строгий надзор полиции.

Продолжалось это издевательство до самой революции 1917 года.

После событий 1912 года городские власти приняли все меры к удалению рабочих из города: даже в подвалах богатых домов рабочим запрещалось снимать квартиры в черте города.

Пролетарское население города теснилось в районе железной дороги, в слободах, страдая от тесноты, темноты, сырости и голода.

«Отцы города», представлявшие интересы дворян и торгово-промышленных кругов, заботились о магазинах и церквах, но спиной поворачивались к народным нуждам, к народному просвещению и культуре. В городе и слободах насчитывалось 10 церквей, а школ не хватало. Да и детям рабочих и крестьян доступ в учебные заведения был почти закрыт. Неудивительно, что в дореволюционном уезде имелось до 90% неграмотного населения, а в городе неграмотных насчитывалось до 70 %.

В 1914 году грянула империалистическая война, в которую царская Россия вступила неподготовленной. Армия терпела поражение за поражением. К 1916 году немцы захватили Польшу и часть Прибалтики. Не только народные массы воспылали еще большей ненавистью к царизму, но и буржуазия, потеряв надежду выиграть войну при царствовании Николая II, решила пойти на дворцовый переворот и поставить у власти угодного ей Михаила Романова.

Николай II оказался изолированным.

Наиболее многочисленной и активной частью старооскольских рабочих были железнодорожники. В декабре 1915 года на митинге в депо они смело заявили: «Нужно кончать войну!» Об этом всполошено доносила полиция Курскому губернатору.

В мае 1916 года старооскольские железнодорожники Донской, Анпилов, Ширяев обманули бдительность жандармов и не позволили им арестовать представителя социал-демократического центра Степанова. Его провезли от Ельца до Набокино на паровозе, а до Старого Оскола – на дрезине.

Под руководством Степанова в городе, на транспорте и по уезду были организованы антивоенные группы, чтобы сорвать правительственные реквизиции скота и хлеба у крестьян, перевозку солдат и военных грузов на фронт.

Вскоре правительство почувствовало деятельность антивоенных групп: крестьяне начали изгонять солдат и чиновников реквизиционных команд, железнодорожники помогали солдатам дезертировать из армии, задерживали эшелоны с военными грузами. Появились листовки с угрозой «повторить 1905-й год, если не будет окончена война.

Губернатор, напуганный размахом действия антивоенных групп, поддержанных рабочими и крестьянами Курской губернии, приказал с 9 июня 1916 года ввести военное положение и немедленно «принять меры к тому, чтобы выяснить зачинщиков и активных участников беспорядков».

Вице-губернатор Штюрмер приказал увеличить полицейские силы на одну треть, в два раза повысить оклад жалованья полиции. Одновременно пригрозил «беспощадно увольнять и отдавать под суд нерадивых чинов полиции, у которых крамола беспрепятственно роится под самым носом».

Но события развивались по-своему. И сколько не старался жандармский вахмистр Кичаев выслужиться перед начальством, ему не удавалось «выхватить смутьянов и остановить революционное движение».

При содействии сестер Баклановых, владевших книжным магазином в Старом Осколе, в местной типографии были напечатаны антивоенные листовки. Их распространили среди солдат «выздоравливающей команды», новобранцев и солдат реквизиционных отрядов.

Листовки призывали солдат бросить оружие и возвратиться к своим семьям. Крестьянам рекомендовалось оказать вооруженное сопротивление царским реквизициям.

В результате такой агитации половина солдат эшелона, подготовленного к отправке со станции Старый Оскол, дезертировала, остальные солдаты взбунтовались. Их поддержали железнодорожники, выставив и свои требования: «восьмичасовой рабочий день!»

Крестьяне уезда изгоняли реквизиционные отряды, избивали чиновников. Уездный исправник жаловался губернатору: «…в Чернянке крестьяне повредили ему ухо ударом камня».

Так развивались события в Поосколье на путях к февралю.

В начале 1917 года в полицейских рапортах губернатору писалось: «Аресты не помогают, большевистская пропаганда проникла так далеко, что рабочие открыто говорят на улице о необходимости свергнуть царизм».

На собраниях железнодорожников Старого Оскола, Ельца, Белгорода принимались гневные резолюции против черносотенцев Рапа, ведавшего в губернии распределением продовольствия.

Правительство не выполнило требований железнодорожников об увольнении и отдаче под суд Рапа за злоупотребление, а лишь перевело его в Киев.

По этому поводу рабочие издали листовку. В ней высмеивалось правительство, в частности говорилось о Рапе, что эту «щуку бросили в реку» для… наказания.

Старооскольский уездный исправник доносил губернатору, что «в Ястребовской волости есть несколько случаев нападения крестьян на помещичьи амбары с расхищением зерна».

В селе Сорокино возникла подпольная революционная группа из малоземельных крестьян-отходников (Васютин И. В., Сорокин И. И., Балтенков В. А., Платонов С. И., Балтенков В. Ф. и др.)

Собирались «на посиделки» в доме Васютина И. М., они читали революционные листовки и брошюры, книги Пушкина и Лермонтова, Некрасова и Гоголя. Любили читать басни Крылова.

Группа подпольщиков готовила сорокинцев к разгрому имений Беляева, Юдина и других помещиков, к захвату их земли и лесов.

Часто возникали в помещичьих имениях пожары, предвещая большой и неугасимый революционный пожар.

Пытаясь выслужиться, жандармский вахмистр Кичаев пошел на возмутительную провокацию: он через своих агентов подсунул в карман Кузьмы Сорокина антивоенную листовку и, устроив внезапный обыск, арестовал Сорокина. После этого случая Кичаев нацелился арестовать поднадзорного бывшего политкаторжанина Анпилова Константина Михайловича, ездившего в помощниках машиниста паровоза, а также арестовать машиниста Ефремова Сергея Петровича за его содействие социал-демократическим подпольщикам.

Наметив коварный план ареста Анпилова и Ефремова, Кичаев с двумя своими тайными сотрудниками – Грудиныным и Хромовичем – в конце февраля 1917 года прибыл на станцию Касторное.

Сюда ожидалось вечером прибытие почтового поезда из Ельца. И вот провокаторы вздумали организовать крушение этого поезда, обвинив в этом Анпилова с Ефремовым и арестовать их «за саботаж».

Им удалось, погасив сигнальный огонь и переведя стрелку, направить поезд на тупиковый барьер, где паровоз почти опрокинулся. Лишь героическими усилиями Анпилова и Ефремова были предотвращены человеческие жертвы.

Все же Ефремову и Анпилову пришлось просидеть под арестом до следующего вечера. На них составили не менее пяти протоколов допроса, угрожая строжайшим судом.

Но народ творил свою историю и свой суд: вечером телеграф принес известие о свержении самодержавия.

Касторенские железнодорожники немедленно начали разоружать полицию.

Константин Михайлович Анпилов с Ефремовым, вырвавшись из «кутузки», бросились помогать рабочим.

В тот же вечер, поставив аварийный паровоз на рельсы и пересев на Старооскольский поезд, Анпилов с Ефремовым вместе с машинистом Харчевниковым разместились в паровозной будке.

Раздался гудок, над паровозом взметнулось огненно-красное знамя, затрепетав на ветру в отблесках фонарей. Поезд, громыхая, покатил на юг, в Старый Оскол.

… Засилие меньшевиков в революции объяснялось еще и тем, что накануне свержения царизма наиболее активная и просвещенная политически часть рабочих сидела в тюрьме, была в ссылке или в армии. Кроме того, в декабре 1916 года воинский начальник полковник Михайлов удовлетворил ходатайство уездных помещиков и промышленников, мобилизовал и отправил под конвоем в армию всех «подозрительных мастеровых, военных в особый список». Но и при этом условии Старооскольские железнодорожники вели себя по-боевому. Известен, например, эпизод, когда рабочие ворвались в кабинет начальника участка службы тяги ЮВЖД Конопатского, исполняющего должность начальника депо Старый Оскол, обыскали его по подозрению в скрытии важных документов о восьмичасовом рабочем дне и о подробностях событий в Петрограде.

Рабочие помяли бока Конопатскому, пытавшемуся напугать их. Счетовод депо Ткаченко был сильно избит за скрытие телеграммы об отречении Николая II от престола.

Получив отказ об установлении 8-часового рабочего дня, железнодорожники забастовали. И тогда Управление дороги отозвало Конопатского в свое распоряжение «За неспособность пресечь дезорганизацию».

В двадцатых числах марта 1917 года был создан на Старооскольском узле совет депутатов рабочих-железнодорожников. В исполком вошли различные по своим политическим взглядам люди: большевик машинист паровоза Балычев П. Н., эсер Александр Бреус, врач ж. д. амбулатории Д. И. Сушков с левыми народническими взглядами, большевистски настроенный печник службы тяги Илья Ляпин, сочувствующий большевикам работник водокачки Сверчков, сапожник Сергей Малозин без определившихся к этому времени политических взглядов и другие.

На одном из первых же заседаний под председательством Сушкова совет принял решение установить явочным порядком восьмичасовой рабочий день на транспорте. (В апреле 1917 года рабочие всех служб ж. д. у. осуществили это решение. К началу мая рабочие всех предприятий города добились восьмичасового рабочего дня).

Чтобы помешать повсеместному возникновению Советов и укрепить положение буржуазного Временного правительства, реакционные силы на транспорте и в городе непрерывно проводили митинги и манифестации.

Одна из таких манифестаций 12 марта была особенно красочной и отражала появившуюся неуверенность ее организаторов и участников: колонна кадетов шла со знаменем в окаймлении зеленых лент. За кадетами шагали гимназистки во главе с фрейлиной Мекленбурцевой, сосланной в свое время из Петербурга в Старый Оскол по интимным причинам. В петлице Мекленбурцевой зеленела кадетская ленточка. Но по растерянному виду Мекленбурцевой можно было судить, что она не решилась одернуть гимназисток за «беспорядок»: те подменили на своем знамени зеленые ленточки нейтральными цвета «электрик».

Офицер Лев Денисов шагал рядом с Мекленбурцевой с зеленой ленточкой на лацкане шинели. Но в кармане у него лежал билет партии эсеров, куда записался недавно «для устойчивости своего положения». Он даже не возразил, а только усмехнулся при виде сделанной гимназистками надписи на знамени: «Победа!», – с одной стороны, – «Свобода!» – с другой.

Хитро, попробуй догадаться, о какой свободе и чьей победе идет речь? Оставлена лазейка в любую сторону. Недаром это понравилось хромоногому мельнику Адамову, ковылявшему позади Денисова. Крякнул от удовольствия, подумал: «Вот так и надо, по-бисмарковски, с обманом. Весь свет живет подобным образом…»

Парад принимал вожак «республиканско-демократической партии» – кадет Щепилов, седой старик в золотых очках и в расстегнутой шубе на соболях.

Говорил он на митинге высокопарно, закончил речь с подъемом:

– На путях к февралю мы славно потрудились. Февральская революция и народное Временное правительство будут выражением и осуществлением всей нашей мечты. Окажем Временному правительству нашу горячую поддержку! Всегда помните слова нашего глубокочтимого благочинного отца Захария, что не надо быть тепленьким или холодным в делах. Надо быть жарким в деяниях своих!

На общепартийном митинге 7 апреля 1917 года рабочие и солдаты приняли большевистскую резолюцию о создании в городе Совета рабочих и солдатских депутатов.

Лев Денисов совместно с уездным комиссаром Временного правительства Брозднинским, беглым поляком из-под Лодзи, немедленно послали телеграмму на имя комиссара Временного правительства по Курской губернии Маркова-Донского с требованием: «Убрать из Старого Оскола большевиков и обеспечить нормальное действие законной демократической власти – Временного правительства и созданных на местах демократических Временных исполнительных комитетов…»

Марков-Донской не ответил на эту истерическую телеграмму.

Началось в Старом Осколе и уезде двоевластие: Временный Исполнительный Комитет во главе с бывшим предводителем дворянства князем Всеволожским и Совет Рабочих и Солдатских Депутатов под председательством левого эсера Файнберга. Ему же было поручено редактировать газету Совета «Набат», вскоре переименованную в «Меч свободы».

Н. Белых.

Продолжение следует…

*Примечание: ввиду большого объема публикуемой монографии редакцией сайта выполнена разбивка материала.

Редакция сайта благодарит Е. Н. Белых (г. Владимир) за предоставленные архивные материалы.

 

---

 

Реклама:

Сегодня на международном мебельном рынке лидирующая позиция принадлежит итальянскому производителю. Главными преимуществами мебели, изготовленной в Италии, являются высококачественное исполнение, неповторимость и элегантность дизайна, а также изысканность декоративной отделки. Итальянская мебель в наличии есть в нашем магазине.