Летопись Белогорья

Ю.В. Коннов

История тюремных учреждений в нашей стране всегда интересовала и исследователя, и простого обывателя, особенно в связи с укоренившимся в сознании населения представлением, что в тюрьмах сидят сплошь невиновные. Этому не в малой степени способствовала сама политическая власть, будь то императорская, советская или нынешняя и проводимая государством карательная политика.

Постоянный рост числа пенитенциарных учреждений, содержащихся в них заключённых, условия содержания всегда вызывали большой интерес общественности, как к проблемам самих учреждений, так и тех, кто там содержался.

В данной статье предпринята попытка рассмотреть состояние дел в данной сфере в Курском крае конца 19-начала 20 века.

К 1882 году, в результате проведённых реформ, в России сложилась следующая система:

— места заключения в составе военного ведомства,

— места заключения в составе гражданского ведомства,

— места заключения вне гражданского ведомства.

К современному пониманию исправительных учреждений наиболее относятся места заключения в составе гражданского ведомства. Необходимо отметить, что с 1879 по 1895 гг. они подчинялись МВД, а в период 1895-1917 гг. — Министерству юстиции.

К местам заключения, находившимся в подчинении гражданского ведомст­ва, относились: тюремные замки в губернских и уездных городах, а также тождественные с ними учреждения, носящие другие названия; временные дополнительные поме­щения при этих тюрьмах; пересыльные тюрьмы; смирительные дома; исправительные аре­стантские отделения, роты и полуроты.

К началу XX века система тюремных учреждений несколько видоизменилась:

— помещения для лиц, подвергаемых аресту;

— арестантские помещения при полиции;

— губернские и уездные тюрьмы;

— Санкт-Петербургская и Московская исправительные тюрьма;

— исправительные арестантские отделения;

— тюрьмы для содержания осужденных к каторжным работам;

— пересыльные тюрьмы.

Какие же из этих учреждений действовали в Курской губернии. В начале 80-х XIX века на территории губернии существовало 15 тюремных замков и одно исправительное арестное отделение в г. Курске. Курский тюремный замок, подразумевался как уездный и не выделялся особо, хотя как находившийся в губернском центре имел лучшие возможности для содержания заключённых.

Из тюремных учреждений, выполнявших задачу содержания лиц, отбывающих, наиболее старыми являлись Курский, Новооскольский, Грайворонский тюремные замки. Так, в конце XVIII века, в Новом Осколе был построен каменный острог, обнесенный высоким забором из бревен, в котором содержались осужденные за уголовные преступления. Данное здание служит и поныне, находясь на территории Новооскольской воспитательной колонии для девочек.

Из 15 замков 14 размещались в казённых каменных зданиях. Исключением был Белгородский уездный замок, который размещался в деревянном частном доме, арендуемом у потомственного почётного гражданина Мачурина за 2000 рублей в год. К тому же это здание требовало капитального ремонта. По свидетельству начальствующих лиц в любой момент стены здания могли рухнуть, похоронив под собой арестантов. В выводах комиссии, обследовавшей тюремный замок указано «… Это последнее помещение находится в крайне неудовлетворительном состоянии во всех его частях и далеко не соответствует своему назначению…».

Губернское начальство предлагало местной городской управе приспособить принадлежащий городу бывший этапный дом под помещение тюремного замка по составленному проекту и смете на сумму до 10990 рублей, с последующей сдачей его затем правительству с арендною платою ежегодно по 2000 рублей. Данное предложение Белгородская городская дума отклонила и согласилась уступить казне означенное здание в арендное содержание на 13 лет по 500 рублей в год, без принятия на счёт города издержек по приспособлению здания для тюрьмы и ремонта его в течении упомянутого арендного срока, с тем, что по окончании контрактного срока здание должно было поступить в пользу города. Плата от казны за помещение в нём замка должна была увеличиться до 2000 рублей в год.

По данному вопросу необходимо небольшое пояснение. Бывший этапный дом – это ныне действующий следственный изолятор №1 г. Белгорода, один из корпусов которого, выходящий непосредственно на Белгородский проспект был построен в 1650 г. Долгое время он служил для содержания и пересылки преступников. К середине 19 в. здание значительно обветшало, поэтому для уездного тюремного замка и пришлось арендовать дом у Мачурина. После ремонта здание этапного дома было отведено под уездную тюрьму.

В остальных уездах губернии тюремные замки находились в зданиях, имевших удовлетворительное состояние. В начале XX века, с получением статуса тюрем во всех уездах губернии они занимали уже казённые каменные здания.

В Старом Осколе также самым старым зданием, используемым в качестве арестного помещения, является один из корпусов следственного изолятора. Это здание было построено в 1795 году как присутственное место, где проходили земские собрания и заседания управы, а в полуподвальных помещениях размещались арестантские комнаты. Охранники размещались рядом в караульном помещении и выполняли караульную службу по охране городского казначейства, арестантов и земского собрания, а также винных складов города. Верхний этаж занимали жилые комнаты и служебные помещения городничего. Позже, в результате реконструкции на базе этого здания были созданы помещения для лиц, подвергаемых аресту.

Курское исправительное арестантское отделение помещалось в казённом здании с флигелями и службами. Как отмечалось в отчётах, здание было довольно удобно приспособлено к содержанию арестантов и находилось всегда исправности. Связано это было с хозяйственной деятельности арестантов.

В каждом исправительном учреждении был штат служащих, содержание которого в большой степени зависело от возможностей местной казны. Так, в целом по Курской губернии оклад начальника тюрьмы колебался от 400 до 1000 рублей. Наименьший был в таких уездах, как Корочанский, Обоянский, Рыльский, Новооскольский. В крупных уездных центрах, таких, как Льгов, Белгород, Старый Оскол содержание находилось на уровне 800 рублей. Самым высоким, естественно, был оклад начальника Курского тюремного замка, а впоследствии губернской тюрьмы – 1000 рублей. Необходимо отметить, что там, где оклады тюремных служащих были невысокие, там и на содержание арестантов расходовались меньшие суммы.

Помимо начальника тюрьмы и канцелярии штат исправительных учреждений включал служащих непосредственно работавших с арестантами – надзирателей. Количество их было переменным, так как согласно общероссийским нормам на каждые 20 арестантов должен был выделяться один надзиратель. На протяжении 30 лет, до первой мировой войны это соотношение выдерживалось и даже с опережением. Так, в 1887 году среднероссийский показатель – 13,7:1, а в 1914 году – уже 9,5:1. В Курской губернии в разные годы этот показатель также менялся, но держался в рамках среднероссийского. Здесь необходимо учитывать, что работа эта была малопрестижна и местные власти не стремились избавляться от большего количества надзирателей, чем положено, справедливо полагая, что принять их обратно на работу будет значительно труднее. С другой стороны, прослеживался постоянный рост числа арестантов.

Особенно тяжёлым положение стало в годы первой русской революции, когда по так называемым «аграрным делам», количество арестантов на одного надзирателя составляло свыше тридцати человек. Например, в Новооскольской тюрьме в 1907 году на одного надзирателя приходилось 37 человек.

К штатам тюремных учреждений не относилась конвойная стража. Обязанность по охране исправительных учреждений была возложена на местные и резервные войска. В состав местных войск Курской губернии входили: губернские резервные батальоны, уездные, местные и этапные команды, военно-арестантская рота. В губернии для руководства местными силами была учреждена должность губернского воинского начальника, который ведал рекрутскими наборами, препровождением арестантов и ссыльных, караульной службой и другими вопросами.

Среди лиц, содержащихся в тюрьмах, по большей степени преобладали крестьяне. Особенно эта категория возрастала в период социальных потрясений. Так, это было в период первой русской революции 1905-1907 годов, а затем и перед Февральской революцией 1917 года. В деле о лицах, задержанных при Новооскольской тюрьме, в 1905 году указывается, что более 40 крестьян было задержано за самовольные захваты земли и погромы помещичьих усадеб. Большинство из них было освобождено по рапорту Новооскольского исправника губернатором.

Для губернии было характерно малое количество побегов. Так в 1895 году было задержано бежавших из Сибири, тюрем и других мест заключения в общей сложности 10 человек. В последующие годы количество задержанных не слишком отличалось от указанной цифры.

Для поддержания тюремной дисциплины нередко применя­лись меры, связанные с физическим воздействием на нарушите­ля. В отчете Курского губернского тюремного инспектора за 1898 год указывается, что арестантами допущено 19 маловаж­ных проступков, за что 14 были заключены в карцер, а 5 наказа­ны розгами менее 30 ударов. Более строгие взыскания применя­лись в 3 случаях. Трое арестантов были наказаны «закованием в ножные кандалы, из коих два за побег, а один за угрозу надзира­телю».

Как и в советское время, в императорской России считали труд одним из лучших лекарств перевоспитания арестантов и отвлечения от преступных замыслов. Чем же пытались занять арестантов в исправительных учреждениях Курского края.

Основным, как показывают источники, в их хозяйственной деятельности были организация ремонтных работ, вывоза мусора и обустройство канализации. В 80-е г.г. наряды по созданию ретирад по вывозно-бочечной системе в каждом тюремном замке являлись основными при составлении сметы строительных работ. Например, на ассигнованные министерством в 1883 году 7519 рублей было запланировано создать к 1885 году ретирады в тюремных замках городов Грайворон, Короча, Новый Оскол.

В лучшем положении находилось Курское арестантское исправительное отделение. Размещаемые здесь заказы давали возможность заработать не только арестантам, но и обустроить само отделение. Здесь существовали столярная, кузнечная, сапожная, шорная, портняжская, переплётная мастерские. Работы производились как для потребностей отделения, так и по заказам. Последние выполнялись по возможности скоро и не за дорогую цену. Так, в 1884 году арестантами было произведено продукции и оказано услуг на сумму 4647 рублей, в 1909 году уже на 17950 рублей (во всех тюрьмах губернии за тот же год арестантами выполнено работ на сумму 9225 рублей 78 копеек).

Из внутренних работ обращают на себя внимание: пошив одежды для арестантов тюрем Курской губернии, лагерных палаток для 123 пехотного Козловского полка и Грайворонского резервного батальона, обмундирования служителям Курской пожарной команды, шатра для богомольцев Знаменского монастыря. По случаю дороговизны жизненных продуктов и повышению цен на хлеб в начале 1890-х г.г., исправительное отделение приняло на себя труд по печению и продаже беднейшему населению г. Курска хлеба по заготовительной цене. В 1892 г. ежедневно в отделении выпекалось до 60 пудов хлеба из картофеля и ржаной муки продававшегося по 2 коп. за фунт.

Кроме того, отделение имело за чертой г. Курска огород в 3 десятины 957 кв. саженей. В силу отдалённости и значительных расходов на организацию конвоирования и охраны арестантов во время работ на огороде отделением он не использовался, а сдавался в аренду на 12 лет купце Башкирову для разведения фруктового сада. Деньги за аренду шли в доход исправительного отделения.

Работы, производившиеся в уездных тюрьмах, по объёму не шли ни в какое сравнение с продукцией арестантского отделения по масштабам.

Так на рубеже веков, самая большая сумма была выработана в Курской тюрьме (1970 рублей 78 копеек), затем шли Путивльская тюрьма (765 рублей 62 копейки), Рыльская тюрьма (663 рубля 79 копеек) – наименьшая сумму была выработана в Тимской тюрьме (34 рубля 5 копеек). В тюрьмах же арестантов как правило использовали на работах не требующих квалификации, чернорабочими. Самым распространенным было привлечение арестантов, содержащихся в тюрьмах к уборке улиц, облагораживанию территории вокруг присутственных мест.

Большое внимание уделялось духовно-нравственному воспитанию арестантов. Курский губернский тюремный комитет, полагал, что «дело религи­озно-нравственного воспитания арестантов составляет великую важность и не терпит отлагательства», разрабатывал программы организации этой работы. В процессе её реализации предлагалось уделять постоянное внимание использованию психологического воздействия на личность заключенного, особо учитывать челове­ческие слабости при формировании правопослушной личности.

Церковь видела свою роль в подготовке, издании и распрост­ранении специальной целевой религиозной литературы непос­редственно среди заключенных. На церковь возлагались также функции организации библио­течного дела в тюрьмах и обучения заключенных. Для чтения заключённым почти повсеместно в Курской губернии выписывался журнал «Русский паломник», покупались книги религиозно-нравственного содержания.

Церковные службы в местах заключения отправляли специально закреплённые священники. По мере возможности руководство стремилось построить церкви или создать специальные молельные комнаты на территории. Так, согласно, данным 1891 года церкви имеются при 4-х уездных тюремных замках: Путивльском, Грайворонском, Корочанском, Рыльском, а больницы при двух: Рыльском и Грайворонском.

В 80-годы XIX века в Курском арестантском исправительном отделении не было своей церкви, а в 1900-е годы она уже была построена и здесь проводились богослужения причтом кладбищенской церкви г. Курска, которая была постоянно закреплена за исправительным отделением.

К особой категории относились исправительные учреждения для несовершеннолетних правонарушителей.

Если преступность среди взрослых всегда была предметом особого внимания государства, то детская и подростковая преступность долгое время находилась как бы вне поля зрения, хотя именно она является продуктом общественного развития.

Каково же было положение с исправительными заведениями для несовершеннолетних в Курской губернии. В чистом виде к ним можно было отнести только одно — Курское общество земледельческо-ремесленной исправительной колонии для несовершеннолетних. В различное время в уездах губернии возникали приюты для несовершеннолетних бродяг и мелких правонарушителей. Однако они не существовали долго, так как не относились к ве­домству Главному тюремному управлению и финансировались только из местных средств, периодически прекращая деятельность из-за недофинансирования. Одним из наиболее действенных был Новооскольский приют для несовершеннолетних правонарушителей.

Курское общество земледельческо-ремесленной исправительной колонии для несовершеннолетних, как и другие заведения подобного типа имели двойное подчинение – Главного тюремного управления и Правления общества. Выборный состав Правления обеспечивал контроль за соблюдением законодательных норм в отношении содержания несовершеннолетних, а также контроль расходования средств общества.

В состав общества входило 4 почётных, 39 пожизненных, 181 действительных членов и 21 член-соревнователь. Всего 245 человек. Заседания общества собирались крайне редко. Так, например, в 1909 году состоялось только одно заседание, второе (из планировавшихся) было перенесено на 1910 год. Основными вопросами которые рассматривало общее собрание членов общества были рассмотрение отчёта о расходовании средств и утверждение бюджета колонии.

Фактическое руководство деятельностью колонии осуществляли Правление общества и администрация колонии. В Правление входило 12 членов и 4 кандидата в члены. Председателем правления на протяжении многих лет был Г.Ю. Меллер. Правление собиралось значительно чаще. Предполагалось раз в месяц, но фактически график не выдерживался никогда. Обычно в год правление собиралось 8-10 раз.

Штат колонии состоял из директора, двух воспитателей, врача, двух дядек, сапожного, портняжного и кузнечного мастеров с подмастерьями, садовника и прислуги: дворника, кучера, кухарки.

Директором колонии на протяжении многих лет являлся И.Г. Пивнев. Он же являлся и преподавателем закона божьего. Свою преподавательскую деятельность он осуществлял под наблюдением членов Правления – двух протоиреев Н.Ф. Пузанова и И.Ф. Каплинского. Остальные учителя, обучавшие воспитанников колонии, в её штат не входили.

В колонии обычно содержалось от 30 до 50 воспитанников. Так, например, на начало 1908 года в колонии было 32 воспитанника, в течении года прибыли 24, выбыли – 18, на начало 1909 года осталось 38.

Среди находившихся в колонии большинство были определены туда по приговорам суда за кражи и сбыт краденного. Но были и такие, кто был определён родителями или попечителями из-за невозможности содержать. Так, в том же 1908 году по судебным приговорам воспитанниками было отбыто 11688 часов и 1688 часов без определения суда.

Хозяйство в колонии, как и в других заведениях подобного рода, было почти натуральным. Всё достигалось трудом воспитанников на своей земле, в своих мастерских. Были здесь свои ремесленные мастерские по ремонту обуви от населения, «пошивная», столярная и слесарно-кузнечная мастерские, имелось несколько токарных станков. Ребята должны были работать не менее 10 с половиной часов в сутки. Хотя продукция мастерских колонии использовалась не только в жизни колонии, но и обеспечивала местное население, доходы от производственной деятельности были малы и не обеспечивали решение финансовых проблем колонии.

Процесс исправления подростка начинался с заключения его в камеру-келью сроком от 3-х дней до 15-ти. Здесь его дважды в день посещали директор колонии, его помощник, священник и воспитатель. Задачи посещения – изучение личности воспитанника, привитие ему понимания, что он совершил преступление и что его за преступление он должен быть наказан. В одинокой камере подростку объявляли его обязанности: «говорить правду» и «повиноваться».

В дальнейшем все вновь прибывшие правонарушители размещались по группам. В каждой группе было не более 15-20 человек. Во главе стоял воспитатель и «дядька-надзиратель», помощником у них был один из воспитанников, называемый старшим братом.

Кроме того, в заведении была группа, куда можно было помещать воспитанников из других колоний, пока с ним ознакомятся. За такими новичками велось наблюдение, изучался их характер, а затем по согласованию с врачом они направлялись в ту или иную группу.

Для нарушителей дисциплины, для «неисправимых» создавались штрафные группы.

Группы получали название «семей». Распределение подростков по ним имело свои положительные моменты. В «семье» воспитанник быстрее знакомился с новой обстановкой, успешнее осваивался с порядками колонии. Так легче было управлять, организовывать различные виды деятельности, осуществлять контроль. Кроме того, в самом названии объединения заключался глубокий смысл. Многие подростки были лишены дома, семейного очага, а колония предлагала им взамен подобие семьи. Называли друг друга воспитанники братьями.

Распорядок дня в колонии строго регламентировался. Большее время занимал труд, значительно меньше – учёба и досуг. Воспитанники посещали 1-й и 2-ой классы местной школы, где обучались Закону Божию, письму и основным правилам арифметики.

В основу деятельности заведения были положены три основных принципа: принцип любви к детям со стороны воспитателя; принцип труди и принцип порядка. Однако реализовать в практической деятельности их удавалось далеко не всегда. Особенно принцип любви к детям. Дело в том, что его некому было реализовывать. Не было квалифицированных воспитателей. Очень часто эту должность занимали случайные люди, порой сами только что вышедшие из тюрьмы. (К тому же скудная, нищенская зарплата воспитателей не позволяла надеяться на то, что эту трудную, порой опасную работу мог прийти знающий человек).

О финансировании колонии можно сказать, что оно было из рук вон плохо. Несмотря на наличие Правления общества, одной из задач которого являлось привлечение средств, вхождение в состав общества весьма обеспеченных членов, ему постоянно не хватало свободных оборотных средств. Почти каждое заседание Правления отмечало неравномерность поступления доходов. В каждом из уездов губернии работали уполномоченные общества по сбору взносов, но работа шла очень вяло. Поэтому Правлению общества часто приходилось прибегать к кредиту по специальному текущему счёту в Курском отделении Госбанка под обеспечение процентных бумаг, принадлежащих обществу. И долги по кредитам росли. Так, на 1 января 1909 года долг составлял 10908 рублей 33 копейки, а на 1 января 1910 года уже 11472 рубля 22 копейки.

Приходилось просить и о «списании» долгов в качестве пожертвования на нужды колонии. По ходатайству Правления Курской городской думой ежегодно складывалась недоимка, числившаяся за обществом по аренде земли.

В качестве пожертвований принимались не только деньги, но и предметы, имевшие значение в жизни колонии. Жертвовались свечи, масло и ладан для церковных служб; книги и журналы для библиотеки; сельхозинвентарь для работы.

В качестве мер поощрения в колонии применялись похвала, награждение книгой или инструментом, прогулки в праздничные дни в лес, экскурсии в музеи, на заводы, отпуск домой. Высшей наградой считалось сокращение срока пребывания в заведении на 1/3.

Но следует отметить, что преобладание карательных мер воздействия (муштры, телесных наказаний), полуголодное существование, тяжёлый физический труд ожесточал подростков, отбывавших наказание. Они часто учиняли драки, совершали новые преступления, побеги.

Одним из источников финансирования детских приютов и колоний являлись штрафы в пользу мест заключения по судебным приговорам.

В целом же пенитенциарные учреждения Курской губернии, как и всей России в целом, требовали совершенствования всего спектра материального, кадрового, организационно-правового обеспечения.

Ю.В. Коннов,
историк.

Редакция сайта благодарит автора за предоставленный материал.