Летопись Белогорья

Валентин Александрович Кангеллари
(1885 -1938)

О Белгороде

17 июля 1918 года – день убиения большевистскими «красными героями» импера­тора России Николая II и его семьи. В календаре нашего времени этот день значится днем памяти царственных мучеников. Определенный кро­вавый вклад в это окаянное и постыдное дело внесен и одним из жителей дореволюционного Белгорода. Следует отметить тот прискорбный факт, что наш город в советский период не дал Отечеству ни одного видного ученого, артиста или художника, которые оставили бы после себя какой-нибудь заметный след в развитии культуры и духовности советского общества.

Зато наш город взрастил в своих подвалах на поприще пыточного дела целую плеяду партийных функционеров и убийц. Среди них значатся Васильев, Набоков, Пефти, Коваленко, Пионтковский, Дро­бот, Травенко, Загнер, Полосков, Ужаровский, Ильин, Сидорчук, Лысов, Брагин, Дубровский, Беликов. Список этот можно продолжить.

Ни один уездный ревкомовский гадюшник тех времен из 605 уездных и 74 губернских городов в Советской России не дал такого чис­ла известных и крупномасштабных имен, сколько их дал Советской республике провинциальный 29-тысячный Белгород. Среди них особо значатся два имени будущих председателей губЧКа, одно члена коллегии Курской губЧКа, одно председателя военревтриба.

Меранвиль де Сент-Клера знали все вожди Октябрьской революции. Горкина лично знали все «советские вожди и весь советский народ». В течении многих десятилетий его подпись всегда украшала все указы советского государства и стояла ниже подписи М.И.Калинина.

Озембловского, Годуна и Хоботкина лично знал Дзержинский.

Особняком от всей этой белгородской чекистской братии стоит Кангеллари.

В 1918 году он вращался на самой близкой орбите вокруг цареубийц, а в 1923 году он вошел в обойму лучших организаторов и блестящих умов советской разведки. Вот и разберись в этих парадоксах.

Белгород-Екатеринбург.

Между уездным Белгоро­дом и далеким уральским Екатеринбургом пролегало огромное расстояние. Нача­ло нынешнего века и печаль­ные события 17.07.18 г. от­деляли его почти на два деся­тилетия. Но вот персонажи предстоящей еще трагедии уже тогда нет-нет да и станут появляться на перроне стан­ции Белгород, на улицах и пло­щадях этого города.

Проследим за динамикой развития этих событий в хро­нологической последователь­ности. В конце прошлого и начале нынешнего века в бел­городской мужской гимназии ЕКВ Герцога Эдинбургского учился некто с фамилией не­русского звучания Валентин Кангеллари. Стержневая фи­гура этого повествования.

В мае 1904 года в Белго­род прибудет император Ни­колай II, а 17.12.1911 г. в нем побывает вся царская семья с необходимой ей обслугой. Все они впоследствии станут жертвами будущей кровавой трагедии.

В честь нахождения царя, а после и его семьи в Белгоро­де, городская Дума, идя на­встречу пожеланиям народно­го волеизъявления, переимено­вала Корочанскую централь­ную улицу в улицу Императо­ра Николая II, а местную жен­скую гимназию — в гимназию имени Царствующего Дома Романовых. Все тогда полага­ли, что все делается на века.

Неоднократно в Белгород в начале этого века приезжал студент Харьковского юриди­ческого факультета Н. А. Соколов. Через многие годы

Он станет одним из лучших следователей России.

В 1913 году в Белгород прибыл и стал наместником Белгородского Свято-Троиц­кого мужского монастыря преосвященный Никодим Епископ Белгородский, 1-й Викарий Курской епархии.

Через 5 месяцев после ца­реубийства он будет уничто­жен. В начале января 1919 года его расстреляют во внутрен­нем дворе местной тюрьмы три белгородских чекиста: председатель уездной ЧКа Михаил Васильев, его замести­тель Сергей Набоков и комис­сар тюрьмы Степан Губарев.

19.04.17 г. на станции Бел­город-1 в ожидании своей от­правки на Москву будет сто­ять скорый поезд Севастополь-Москва. В середине это­го состава находился вагон-салон, где расположился ко­мандующий ЧФ, будущий вождь белого движения в Рос­сии и ее Верховный Правитель А. В. Колчак, который ехал в Петербург для доклада пра­вительству о политическом состоянии на флоте. А. В. в то утро вышел на перрон и прошелся по нему. Остано­вившись, он оглядел Привок­зальную площадь и купола Михайловского и Сергиевско­го храмов.

Летом 1917 года по ули­цам Белгорода, в числе дру­гих 17 тысяч легионеров Польского полка, дислоциро­вавшегося в городе, расхажи­вал и заигрывал с местными дамами поручик Оржеховский. Лицо, причастное к бу­дущему убийству царской се­мьи, будущий командир интернационального полка, про­ходивший в проскрипционном списке следователя Соколова под номером 64.

Кангеллари

Как разведчик, он имел псевдоним «Грек”.

Валентин Александрович Кангеллари действительно был греком. Сын акушерки из Бел­городского уезда и рыботор­говца из Феодосии, промышлявшего еще и контрабандой. Родился в Керчи в 1885 году. Пути контрабандиста неиспо­ведимы. Поэтому жизнь у них, как правило, коротка.

Вскоре оставшаяся без ее главы, семья переезжает в Белгород. Мать устраивается акушеркой в железнодорож­ную больницу. Живут в казен­ной квартире по улице Привокзаль­ной. После приобретается дом на Новоселовке и газетный киоск. Кангеллари старший, к большому счастью его семьи, не только имел торговые точ­ки, рыбные лавки, недвижи­мость, но у него был еще и денежный капитал. Все эти обстоятельства позволили Кан­геллари младшему вести не только безбедный образ жиз­ни, но и получить образование в классической гимназии, а после ее окончания поступить на медицинский факультет Харьковского университета.

В этом же университете на юридическом факультете учился и Н. А. Соколов.

Соколов часто ездил в Бел­город в качестве сопровожда­ющего лица. У него были се­рьезные намерения в отноше­нии старшей дочери местно­го коммерсанта Воронкова, жившего на Шереметьевской. Брак, однако, не состоялся.

В 1900-м (так у автора — прим. ред.) вся семья эмиг­рировала, или, по терминоло­гии тех лет, «бежала с белы­ми». Но уже в 1922-м году ₍ сестры возвратились в город. Жизнь у них в советское вре­мя пойдет по трагическому руслу. Младшей сестре повезет больше: она пройдет че­рез сталинские лагеря, уце­леет в них и умрет в 70-х го­дах своей смертью. Старшая из жизни уйдет сама.

Кангеллари тоже наведы­вался в Белгород. Иногда вме­сте с ним приезжал и Григо­рий Вейсберг, сын местного земского врача. Уже в совет­ское время он станет пред­седателем Белгородского ис­полкома. Учился Кангеллари далеко не блестящим обра­зом. Ударился в революцию, бегал на сходбища, хотя и не был тогда большевиком. Им он станет в конце 1917 года.

Жизнь молодого Кангелла­ри изобиловала многими со­бытиями. Арест, суд, амнис­тия. В 1910 году он закончил университет. Работает земс­ким врачом в Донбассе, а после переезжает в Сибирь.

С началом Великой войны его призывают в армию. Пос­ле Февральской революции он избирается в дивизионный ко­митет. В октябре Кангеллари направляют в Омск.

В период мятежа Чехосло­вацкого корпуса Кангеллари сформировал и возглавил Особый коммунистический отряд. Вот с этого ОКО и на­чалась его успешная карье­ра карателя. Он будет карательствовать в Сибири и на Урале, в Белоруссии и на Там­бовщине, в Кронштадте и на Кубани.

В списочном составе его отряда числилась интернаци­ональная рота. Из нее в июле 1918 года УралЧКа отберет 6 человек, которые станут уча­стниками убийства царской семьи.

Вскоре Кангеллари стано­вится краскомом 1-го Камышловского полка. Этот полк в годы братского самоистреб­ления отличался особой жестокостью.

В послужном списке Кан­геллари значатся записи: на­чальник разведотдела штаба З.ф., начштаба ЗА, помощник начальника оперативного от­дела 16А, начдив 10 СД.

За карательные операции в Белоруссии осенью 1920 года начдива награждают вто­рым орденом Красного Зна­мени. В марте 1921 года Кангеллари, при подавлении Кронштадского мятежа, назначен помощником командующего Северной группой войск 7А.

Кровавый опыт и природ­ные наклонности карателя не были оставлены молодой со­ветской республикой без дол­жного внимания к особе Кангеллари. Его назначают на­чальником штаба Частей Осо­бого назначения (ЧОН). Это были исключительно каратель­ные формирования. На их кроваво-красных знаменах золотым шитьем сияло: «ЧОН — верный часовой пролетарс­кой революции».

В 1922 году Кангеллари закончил АГШ и его причис­лили к Разведупру. Он назна­чен помощником начальника разведуправления РККА.

В двадцатые годы имя Кангеллари, как одного из созда­телей и руководителей совет­ской разведки, вписывается в ее историю и становится в один ряд с именами Я. К. Бер­зина, М. А. Трилиссера, А. С. Уншлихта, А. И. Кукка, О. А. Стигга, С. П. Урицкого и Р. М. Кирхенштейна. Как это ни парадоксально прозвучит, а все ж руководителями и орга­низаторами советской развед­ки были люди с фамилиями да­леко не русского звучания.

Официальным днем совет­ской разведки считается 8.11.18 г. В 1918 году воен­ную разведку возглавил ста­рый революционер, и отнюдь не большевик, а социал-де­мократ, интернационалист, бывший штабс-капитан Семен Аралов. Работу Разведупра вели в то время его замести­тели Тимофей Самсонов-Ба­бий (бывший анархист, сделав­ший стремительную карьеру в ВЧК), племянник Столыпина Алексей Устинов (бывший эсер-боевик, один из лидеров партии левых эсеров), Ю. Пя­таков и В. Ауссем.

Имена двух последних большевистских лидеров свя­заны и с Белгородом, и с Бел­городчиной. Оба они побыва­ли здесь. Ауссем осенью 1918 г. командовал 2 Украинской СД, чьи части очистили Белго­род от немцев и гайдамаков.

С 20.12.18 г. и по 07.01.19 г. Ауссем и Пятаков в соста­ве Временного рабоче-крес­тьянского правительства Укра­ины работали в Белгороде и жили в гостинице Яковлевой. Пятаков тогда возглавлял это правительство, Ауссем стал наркомом финансов.

Позже Пятаков побывает на Белгородчине уже в каче­стве военного комиссара 42 СД. Имя его будет упоминать­ся Лениным в его завещании, где Пятакову будет отведено место, как одному из право­преемников вождя всемирно­го пролетариата.

С 1923 года Кангеллари направляют на нелегальную работу и после 6 лет закор­донной работы в 1929 году «грек» окончательно возвра­тился в Союз. В 1930 году его назначают начальником и во­енным комиссаром Военно-­медицинской академии РККА. Ему присваивают звание кор­пусного врача.

С 1934 года Кангеллари первый заместитель наркома здравоохранения.

Кангеллари многие годы был не только знаком, но и находился в дружеских отно­шениях с выдающимся рези­дентом советской разведки в Европе поляком Игнасом Парецки (он же Рейсс, он же Людвик) и его женой Элиза­бет. С ними он познакомился в 1923 году, когда его отправили в Германию. Там он встречался и с другими поляками-нелегалами, которые в своей среде называли его «польским греком».

Довольно теплые взаимо­отношения сложились у Кан­геллари и с активным участ­ником революции и граждан­ской войны поляком Стефа­ном Жбиковским, первым командиром 1-го революци­онного полка красной Варша­вы. Полк этот был создан на базе Белгородского Польского революционного полка. Стефан ему был знаком еще по Белгороду.

Биография Жбиковского во многом совпадает с био­графией Кангеллари.

Проскрипционный список

В ночь с 24 на 25.07.18 г. в Екатеринбург зашли первые отряды белочехов и Сибирс­кой армии. Не обнаружив в Ипатьевском доме царской семьи, военные власти учре­дили расследование.

В январе 1919 года адми­рал Колчак, ознакомившись с предшествующим ходом рас­следования, вызвал одного из одаренных представителей профессиональной дореволю­ционной следственной школы, следователя по особо важным делам Н. А. Соколова и пред­ложил ему просмотреть след­ственные материалы.

07.02.19 г. министр юсти­ции омского правительства Старынкович поручил Соколо­ву продолжить дело. Благо­даря высокому профессиона­лизму и большому чувству исторической ответственности, Соколову удалось доказать неоспоримо факты убийства царской семьи и составить пе­речень лиц, причастных к этому злодеянию, так называе­мый проскрипционный список.

В списке следователя Со­колова значатся имена Бело­бородова, Голощекина, Дидковского, Сафарова, Толма­чева, Юровского, Трифонова и Оржеховского.

Пятеро первых — это новый генералитет Октября. Вожди Красного Урала. Все они яв­лялись членами президиума исполкома Уральского Сове­та, все они скрепили приговор своими подписями: предать Романовых казни, не дожида­ясь суда. Все они после в раз­ных должностях находились в ЗА. Всех их лично знал Кан­геллари, а они знали его.

К сожалению, список сле­дователя Соколова далеко неполный. В нем нет многих имен, которые будут вносить­ся спустя десятилетия.

В немецком журнале “ 7 Tage» (семь дней) была опуб­ликована статья бывшего ав­стрийского военнопленного Иоганна Мейера за 1956 год, где этот активнейший участник екатеринбургских событий приводит полный список убийц царской семьи. Из 12 палачей 7 были из 1 –го Камышловского полка Международной бригады. Все австро-венгерские военнопленные.

О количественном и наци­ональном составе расстрельщиков писал в свое время и Юровский, который был цен­тральной фигурой при убий­стве царской семьи. Сам вождь его назвал как-то «на­дежнейшим коммунистом». Не всем выдавал Ленин такие характеристики. В своей записке Юровский писал: «Были отобраны 12 человек (в т. ч. 7 латышей) с наганами, кото­рые должны были привести приговор в исполнение».

И все ж слукавил «надеж­нейший». Слукавил. С чего бы это ему с латышами разговаривать по-немецки. Были это вовсе не латыши, а пленные австро-венгры. И Мейер пере­числяет их фамилии: Лионе Хорват, Ансельм Фишер, Иси­дор Эдельштейн, Эмиль Фекете, Имре Надь, Виктор Гринфельд, Андреас Вергази. И все они были рекомендованы Уральской губЧКа, лично Кагеллари, для участия в расстрель­ной акции царской семьи.

Зачем?

Зачем надо было убивать царскую семью? Это очень популярно объяснил Троцкий: «Казнь царской семьи нужна была не просто для того, что­бы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступле­ния нет. Впереди — полная победа или полная гибель…» Вот где зарыта большевистс­кая собака.

Отступления действительно никому из них не было. Все они были повязаны большой Кровью. Одни — кровью царс­кой семьи, другие — кровью народа. И это ведь было по­всеместно. От Екатеринбур­га до Белгорода. И если в уральском городе была рас­стреляна царская семья, то в нашем городе — 52 заложни­ка из местных жителей и свы­ше 4 тысяч жителей уезда.

И в Екатеринбурге, и в Бел­городе в казармах частей и отрядов особого назначения, в помещениях ревкомов и ЧК всегда висели тогда лозунги, написанные от руки, а на сте­нах висели печатные воззвания: «Ты не хочешь воевать? Дезер­тируй! Но это не спасет тебя. Тебе надо воевать и воевать отменно, до последнего пат­рона. Ибо вспомни, кем ты был, что ты делал. Подумай, что тебя может ожидать, если мы не победим!»

Говорят — очень воздей­ствовало. Возвысила свой го­лос в то самое лето 1918 года Церковь, призывая россиян к отрезвлению от братоубий­ства к разумным действиям и поступкам.

Особенно всколыхнули Церковь известия о расправе с царской семьей. Святейший патриарх Тихон в проповеди, произнесенной в Казанском соборе, сказал: «На днях со­вершилось ужасное дело: расстрелян бывший государь Николай Александрович, по постановлению Уральского областного Совета рабочих и солдатских депутатов, и выс­шее наше правительство — Исполнительный Комитет — одобрил это и признал законным. Но наша христианская совесть, руководствуясь Сло­вом Божьим, не может согла­ситься с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его…»

Такая же проповедь про­звучит в Свято-Троицком соборе Белгородского мужско­го монастыря из уст его на­местника епископа Белгород­ского Никодима.

Дом инженера Ипатьева

Он стоял в центральной части города на углу Вознесеновского проспекта и Вознесеновского переулка. У чекистов и в Уралсовете он значился, как ДОН — дом осо­бого назначения.

С первых же дней больше­вистской власти в России тер­мин «Особое назначение» у новоявленных властителей, к чему бы он не служил приставкой (дом, объект, отряд, полк, часть и т. д.) всегда оз­начал все то, что связано с расстрелом, карательством и прочим окаянным действом. Оправдало свое аббревиатур­ное название и это место за­точения царя и его семьи.

Дом стоял в целости вплоть до 1977 года. В начале 50-х годов в нем разместился ин­ститут истории партии. После смерти Сталина — разные мел­кие конторки.

Однако этот дом всегда привлекал к себе массу па­ломников. Близился 1978 год — год 60-летия расстрела цар­ской семьи.

Осенью по приказу перво­го секретаря Свердловского обкома КПСС дом Ипатьева был снесен с лица земли. В феврале 1990 года об этом историческом поступке Ельцин рассказывал так: «Это было решение Политбюро, подписанное Л. И. Брежне­вым. На снос дома давалось 3 дня. Я спрашивал у тех, кто спустил бумагу: «Как я объяс­ню людям?» «А вот как хо­чешь, так и объясняй». Бери, мол, все на себя. Словом, в одну ночь срыли. И то место закатали в асфальт…»

Эпилог.

В 1924 году, при загадоч­ных обстоятельствах, погиб следователь Соколов. Это произошло 23 ноября в мес­течке Сальбри, во Франции. Там его и похоронили. Его друзья на могиле установили крест с надписью: «Правда твоя — правда вовеки».

В том же году в Белгороде застрелилась Воронкова. Похо­ронили ее на Новорусском го­родском кладбище. Ее могила не сохранена. Ничего удиви­тельного. В советской России было принято всему исчезать — людям, домам, могилам. В прискорбных фактах смерти двух ранее хорошо знавших друг друга людей нет, однако, единой причинной взаимосвязи. А впрочем… как знать.

Всему, что замешено на ненависти и окаянстве — всегда воздается Возмездием. Злой рок навсегда повиснет над судьбами тех, кто был внесен в проскрипционный список сле­дователя Соколова. А в нем были фамилии 164-х. Из них до глубокой старости дожили еди­ницы. Жизни остальных обо­рвались у темных провалов расстрельных ям. Самым уро­жайным годом по своей кро­вавой жатве среди них оказал­ся 1938 год — год 20-летия рас­стрела царской семьи.

День убиения царской се­мьи оказался последним днем и для Кангеллари. Палач из НКВД привел в исполнение решение о казни «Грека» 17.07.38 г. Место его захо­ронения неизвестно.

В. ЦОКУР

1998 год.

Материал передан автором в 2010 году.