Летопись Белогорья

Из сборника «Старый Белгород». Автор -составитель А. Крупенков.

Дороги из Петербурга и Москвы на Юг проходили в старину через Белгород. Проездом из столиц и обратно в нашем городе останавливались российские монархи со своими свитами. В Белгороде бывали Петр I, Екатерина II, Александр I, Николай I, Александр II, Николай II.

Центральные архивы и крупнейшие библиотеки страны хранят скупые строки документов и забытые воспоминания, современников о пребывании в Белгороде российских императоров. В советское время интересующую нас тему не принято было затрагивать, и поэтому в послереволюционных исследованиях и публикациях сведений об этом практически нет. А ведь это тоже история — история нашей «малой Родины», которую мы должны знать.

Будущий первый российский император Петр I побывал в Белгороде во время русско-шведской войны. Шведский король Карл XII намеревался со своей армией направиться по старинному Муравскому шляху через Белгород на Воронеж, а затем, уничтожив там русский флот, двинуться на Москву. Петр, предчувствуя эту опасность, писал в Воронеж адмиралу Апраксину: «Я перед сим уже писал о неприятельском намерении к Воронежу. Хотя и теперь то неимоверно, но паки от взятых пленных подтверждается. Для того изволь о спуске кораблей тщание приложить, а наипаче, чтобы хлеб с Коротояка перевезен был. Паки извещаю, что хотя, чаю, сие обман, однакож опасливей лучше… Я скоро сам к Вам буду, пишу потому, дабы дела ни минуты остановки не имели». Прибыв в Белгород, Петр распорядился поставить заслон из русских войск по Муравскому шляху, чтобы враг не смог пройти к Москве.

Белгородский полк под командованием сподвижника Петра I Бориса Петровича Шереметева, в состав которого входило около 10 тысяч конных и 20 тысяч пеших воинов, участвовал во многих петровских сражениях. 27 июня 1709 года два белгородских полка, пехотный и драгунский, приняли участие в знаменитой Полтавской битве. За мужество и героизм, проявленные в борьбе с иноземными врагами, Петр I двенадцать раз выражал белгородцам свое «милостивое слово».

Памятником пребывания Петра I в Белгороде стал Успенско-Николаевский собор. Член-сотрудник Императорского русского географического общества, наш земляк А. М. Дренякин в своей книге «Белгород с уездом» сообщает:

Храм этот построен в 1703 году старанием прихожан и содействием императора Петра I. Там, с того времени, хранится записка о пожаловании его величеством на постройку храма ста рублей. Существует предание, что строителями были солдаты Белгородского гарнизона.

Престолов в ней три: главный в честь Успения Божией Матери, другой во имя Св. Николая, а третий во имя С. Иоанна Предтечи.

Протоиерей — I, священник — 1, дьякон — I, псаломщиков — 2.

До 1920-х годов над западными воротами собора была надпись: «Собор основан Петром Великим в 1701 году». В самом соборе долгие годы хранилась бумага следующего содержания:

1701 году в 15 день июня великий Государь, Царь и великий князь Петр Алексеевич, всея великия и малыя и белые России, самодержец, пожаловал на свое царское богомоление на строение каменныя церкви Успения Пресвятыя Богородицы да великаго чудотворца Николы, что строитца в Белегороде в салдатской слободе вкладу сто рублев денег.

 

В 1889 году на углу церковной ограды при Успенско-Николаевском соборе была сооружена величественная часовня «в память избавления государя императора Александра III и его августейшего семейства от угрожавшей опасности при крушении поезда 17 октября 1888 года» на небольшой станции Борки под Харьковом.

Сегодня Успенско-Николаевский собор — самое старое здание в Белгороде. Недавно было принято решение о реставрации храма. Белгородское областное отделение Всероссийского фонда культуры открыло счет на реставрацию собора, на который поступают средства от белгородцев. Хорошо бы у входа отреставрированного собора установить мемориальную доску, которая бы напоминала о пребывании в Белгороде Петра Великого и его роли в сооружении храма.

В «Путеводителе по Белгороду» И. Кулегаева за 1911 год. в разделе «Достопримечательности Белгорода и исторические памятники» содержится краткая информация о пребывании российских императоров в Белгороде с указанием адресов их проживания:

Из старинных домов постройки конца XVIII в. и начала XIX уцелели до сих пор почти в прежнем виде дома: 1) носящий название «Екатерининского» (угол Новоселовской и Магистратской ул.) и занятый артиллерией, 2) дом «Рединой» — на Старо-Московской, занятый приходским училищем, 3) дом, принадлежащий британскому подданному Барсельману — на базарной площади (угол Шереметевской ул.) и 4 дом «Добрынинский»— по Старо-Московской ул. Все три (так в тексте — А. К.) дома служили местом ночлега при путешествиях императоров Александра I, Николая II (надо Николая I — А. К.) и Александра II, а так же императриц Екатерины II, Елизаветы Алексеевны, Александры Федоровны и Марии Александровны. По преданию, в честь проезда имп[ератрицы] Екатерины 11- ой и императора Александра I поставлены на концах Старо- Московской улицы 4 «въезжих» столба в форме обелисков и с золотыми орлами вверху.

 

Кулегаев И. Путеводитель по Белгороду. — Харьков, 1911. — С. 63—64.

Сведения о посещении Белгорода российскими императорами мы найдем и в уже упомянутой книге А. М. Дренякина.

На нашей памяти город Белгород не раз имел счастье принимать в своих стенах, путешествовавших на Юг, в бозе почивающих императоров: Александра I, Николая I, Александра II, императриц: Елизавету Алексеевну, Александру Федоровну, Марию Александровну, и приветствовать их величества хлебом-солью.

Достойно при этом назвать дома, служившие дворцами венценосным гостям для их отдохновения. Таковы: 1-й) дом Я. В. Сорокина, ныне наследников Гурьевых, на углу Корочанской и Старо-Московской улиц, 2-й) дом Н. И. Чумичова, ныне наследников Добрынина, на Старо-Московской же улице, против гостиного двора и 3-й) дом П. А. Тамбовцева, ныне городского головы Семена Матвеевича Лямцова, на базарной площади и на углу Шереметевской улицы».

Дренякин А. М. Белгород с уездом. — Харьков,1882. — С. 22.

В 1787 году императрица Екатерина II совершила длительное путешествие в Крым с целью посетить вновь присоединенные территории и увидеть, как живут люди в государстве Российском. Приближенные Екатерины Великой тщательно разработали маршрут и программу пребывания императрицы во всех лежащих па ее пути городах и населенных пунктах. Местным губернаторам были разосланы указания, кто и как должен встречать Ее величество на территории губернии и что необходимо сделать на местах для высочайшего приема. В указаниях из Петербурга предписывалось во время торжественного шествия иметь до 600 лошадей (для императрицы и ее многочисленной свиты, а по всему тракту от «Царского Села до Нового Царства Тавриды и обратно до С.-Петербурга» требовалось до 1000000 лошадей. Для поддержания порядка в каждом населённом пункте, где предполагалась остановка царицы, дежурили назначенные местными предводителями дворянства, офицеры. В их обязанность также входило управление, ямщиками (которых на каждой станции должно было быть до двухсот человек, получение прогонных денег, раздача их ямщикам.

В города и села, в которых предусматривались остановки, чтобы увидеть своими глазами Великую государыню спешили «с невыразимою радостью дворянство, купечество, мещане, поселяне, крестьяне и всякого звания люди, с женами и детьми, со всех городов, селений и хуторов, оставя только самых престарелых, не могущих уже ходить и малолетних детей…» Более шести месяцев продолжалось грандиозное путешествие императрицы. Обратный ее путь в Петербург лежал через Белгород, в котором предусматривался ночлег и обед государыни.

В предписании курскому губернатору давались необходимые рекомендации по торжественной встрече Екатерины II,выезжавшей из Харькова, где она находилась целые сутки, в Белгород:

За версту от Белгорода встретит ее величество магистрат, который, поклонясь ей на дороге и пропусти, едет в след немедленно, только кареты ее величества не объезжает.

У триумфальных градских ворот встречает ее величество градской глава с лучшими тамошними купцами и комендант с гарнизонною командою, где купечество только поклонится ее величеству, но не останавливает.

На дороге по обеим сторонам расставить народ так, чтобы мещане, а потом купцы ближе были ко дворцу, ближе к крыльцу поставить школьников и пред ними их учителя…

В почетный список встречающих императрицу при въезде в Белгород было включено 120 дворян из всех уездов Курской губернии. Каждую делегацию представляли уездные предводители дворянства, которых было приглашено 15 человек. От Белгорода и его уезда такая честь выпала предводителю белгородского дворянства подполковнику артиллерии Семену Дмитриевичу Абрютину.

Н. Пузанов «О высочайшем шествии императрицы Екатерины II чрез Курскую губернию, во время путешествия Ее величества, в южный край государства»

<…> За версту от Белгорода встретил по церемониалу императрицу городовой магистр, у триумфальных градских ворот при колокольном звоне и громе пушек купечество с главою и комендант с гарнизонною командою, собравшимся из всех мест дворянством и разного звания народом. Все улицы от ворот до дома помещика Николая Федоровича Озерова, где императрица имела ночлег, были наполнены народом, который при беспрестанном радостном восклицании «ура!» окружал ее карету. Никакие полицейские приказания и распоряжения не могли его остановить; колокольный звон и гром пушек не умолкал; из церквей, мимо которых государыня проезжала, выходило в облачении духовенство с крестом и св. водой, окропляло ее путь. Среди радости и усердия своего народа императрица в вожделенном здравии изволила прибыть благополучно во дворец в 6-ть часов пополудни. Народ во все время дня и до самой поздней ночи от дворца не расходился. Все улицы, дома и церкви были великолепно иллюминированы, и город, осчастливленный приездом императрицы с великолепною ее свитою, иностранными послами и съехавшимся от всюду дворянством и купечеством скромного и тихого, превратился в шумную и роскошную столицу<…> <…> На другой день государыня с графинею Скавронскою, камер-фрейлиною Протасовою и фрейлиною графинею Чернышевой, в великолепной шестиместной карете, для слушания Божественной литургии, изволила шествовать при колокольном звоне в кафедральный Свято-Троицкий собор, в сопровождении многочисленной ее свиты. От дворца до собора все улицы устланы травою и цветами; восхищенный народ, слившийся в одну душу, в равную преданность к своей государыне, стоя по обе стороны двумя непрерывными массами, не переставал кричать «ура»! Впереди его для порядка расставлена была гарнизонная команда. В соборе для императрицы приготовлено было место на правой стороне, под сиявшим золотом балдахином, драпированным малиновым бархатом с золотыми бахромою, шнурами и кистями, с императорским вверху гербом; в глубине балдахина, на стене обитой также с золотыми украшениями бархатом, изображен был вышитой золотом вензель Екатерины II-й, и поставлено было там для нее богатое кресло. Великолепный каменный Троицкий собор с иконостасом прекраснейшей работы может считаться во вкусе живописи и богатом его украшении, редким не только в губернском городе, но ив столице.

Перед входом в собор ее величество встречена была преосвященным епископом, именовавшимся тогда Белгородским и Курским, Феоктистом, тремя архимандритами и прочим духовенством со крестом и св. водою; в церкви наполненной уже дворянством и почетным купечеством, когда императрица изволила стоять на приуготовленном месте, приветствована была преосвященным краткою речью. По окончании литургии принесено было Господу Богу о благополучном возвращении ее величества после 6-ти месячного путешествия в границы древней России, с коленопреклонением благодарственное молебствие; во время провозглашения протодиаконом ее величеству и всему августейшему ее дому многолетия, произведена была в городе пушечная пальба; в продолжение всей Божественной службы императрица изволила стоять.

По приложении к местным св. иконам и чудотворному образу Святителя Николая (который ежегодно 9 числа мая, при торжественном крестном ходе всего духовенства с большим великолепием, при стечении великого множества народа, вы носится на место его явления в слободу Устинку), императрица принимала от духовенства, свиты ее и дворянства поздравления, и из собора тем же порядком и с тою же народной радостью, возвратилась во дворец, где откушавши отправилась в дорожной карете, в сопровождении и при восклицаниях народа, по тракту к Курску.

 

Курские губернские ведомости. — 1848, № 9.— С. 44, № 12. — С. 85—86.

Упоминание об остановке в Белгороде Екатерины II оставил в своих «Памятных записках» писатель и государственный деятель второй половины XVIII века А. В. Храповицкий (1749—1801). Будучи в течение 10 лет с 1783 по 1793 годы одним из секретарей императрицы, он сопровождал се в поездках. Летом 1787 года в составе свиты Александр Васильевич сопровождал Екатерину II в Крым и обратно в Петербург. В своем дневнике «Памятные записки» А. В. Храповицкий отметил, что 12 июля 1787 года «Были в Белгороде». Интересную информацию о пребывании Екатерины Великой в Белгороде можно найти в воспоминаниях историка Д. Н. Бантыш-Каменского. Находясь в Белгороде, Дмитрий Николаевич посетил Свято-Троицкий собор, поразивший его своим величием, искусно сделанным иконостасом, иконами и портретами, среди которых он увидел и портрет Екатерины II.

Из дорожных очерков-писем Д. Н. Бантыш-Каменского

1808 год.

На стенах висят портреты всех бывших архиереев белгородских, от самого первого до Преосвященного Феоктиста, писанные во весь рост; также портрет Великой Екатерины насупротив того самого места, обитого малиновым бархатом, где молилась она в соборе в проезд свой через Белгород.

Возвратясь домой, Преосвященный говорил мне много о покойной императрице, и между прочим сказал, что она посещала его кельи в проезд свой через Белгород. «В сей самой комнате, где мы теперь находимся,― прибавил он,― сидела и сия великая монархиня; здесь хвалилась она мне прогнанием татар за границу, и на ответ мой, что чрез это сделала она великое благодеяние Малороссии, от них много пострадавшей, возвразила следующими словами: «что вы мне говорите о Малороссии? производя сие в действо, я не помышляла даже о ней, но думала о благоденствии целой России».

 

Бантыш-Каменский Д. Н. Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию. ― М., 1810. ― С. 36 ―37.

В честь пребывания Екатерины II в Белгороде одна из главных улиц города Торговая, по которой шествовала императрица со своей свитою, впоследствии была названа Екатерининском, а с северной и южней стороны улиц установлены «въезжие» царские столбы.В 1820 году проезжал через Белгород император Александр I. О его пребывании здесь рассказывается в очерке А. Д. Танкова «Император Александр I в Курской губернии». 29 июля государь был в Белгороде и, при въезде в город и выезде из него, останавливался у церквей: Николаевской, Кладбищенской, Преображенской, Введенской и Успенской, где прикладывался ко кресту и принимал благословение. Когда, получив благословение от священника Введенской церкви о[тца] Павла Дьякова, государь поцеловал его руку, то священник, как передает описание, «осмелился облобызать его величеству десницу, и государь сказать изволил: «На дорогу я никому руки целовать не даю… Покропите меня…» Требование государя было исполнено. Священнику Успенской церкви государь изволил сказать:«Благословите меня в путь…» При проезде села Устинки Белгородского уезда, император остановился у местной церкви, где также прикладывался ко кресту и принял благословение от трех здесь бывших священников и поцеловал им руки. Затем царский поезд выехал в пределы Слободско-Украинской губернии по тракту на город Волчанск.

Курские губернские ведомости. ― 1893, 18 октября, № 500.

Осенью 1825 года Александр I совершил поездку из Петербурга в Таганрог. Весь путь царского проезда насчитывал 1929 верст, которые должны были быть преодолены за 22 дня, и пролегал по территориям Петербургской, Псковской, Витебской, Смоленской, Черниговской, Орловской, Курской, Екатеринославской губерниям и земле Войска Донского. Царский поезд состоял из десяти экипажей, в которые были запряжены специально отобранные почтовые лошади, не боящиеся огня, так как поезд двигался не только в дневное, но и в ночное время, и путь его освещался факелами. 11 сентября Александр I прибыл в Белгород. Прямо с дороги местное духовенство пригласило его в собор, а после службы император отправился в приготовленный для него дом купца Петра Тамбовцева. После краткого отдыха Александр I провел на выгоне смотр 1-й бригады 2-й кирасирской дивизии и сразу же после смотра отбыл по Волчанскому тракту в Таганрог.

Через неделю, 18 сентября, в восемь часов вечера, в поезде состоящем из 13 экипажей, в Белгород прибыла императрица Елизавета Алексеевна . Она посетила кафедральный собор, переночевала в доме Тамбовцева и на следующий день выехала к своему супругу в Таганрог.

Вскоре после посещения Александром I Белгорода начальник Главного штаба Ию Ию Дибич направил курскому губернатору А. С. Кожухову письмо , в котором сообщалось:

По высочайшему повелению честь имею сообщить Вашему превосходительству, что в нынешний проезд чрез Курскую губернию государь весьма был доволен частью дороги, устроенной от станции Черкасской до Карповой, которая может служить примером и для других. Но притом в сей же губернии государь заметить изволил 1) что на верстовых столбах от Белгорода до Ржавца и далее к Волчанску означено число верст не от станции до станции, а от города до города и 2) что на станции Введенской Белице государь, изволив зайти в почтовый дом, не нашел в нем ни одних дверей, почему его величество повелевает, чтобы вы (т. е. губернатор) приказали то и другое немедленно исправить.

Это высочайшее мнение имело неприятные последствия для белгородского городничего, получившего от губернатора строжайший выговор. Вот что писал Кожухов городничему в Белгород.

В городе разительный беспорядок. Городская площадь и улицы не спланированы, не очищены, песком не усыпаны, и в самом том месте, где государь изволил следовать, грязь большая на площади не очищена. Краска на крыше общественных лавок почти вся сошла, отчего и крыша вся в пятнах ― представляет нестерпимое безобразие, колонны, несоответствующие архитектуре лавок, перепачканы. Беспечность и леность ваша простерлась до того, что вы не озаботились никакими мерами спокойствия в назначенном мною для государя доме, в котором вся лестница была занята зрителями, смотревшими в комнаты, так что почти невозможно было пройти по лестнице. Смотрение в окна заставило государя перейти в другую комнату, где также он не нашел должного спокойствия.

19 ноября 1825 года в возрасте 47 лет Александр I неожиданно скончался в Таганроге. А. С. Пушкин откликнулся на его смерть эпиграммой: «Всю жизнь провел в дороге, А умер в Таганроге».

Обратный путь покойного императора снова лежал через Белгород.

Из книги А. М. Дренякина «Белгород с уездом» 1826 год

В 1826 году, 11 января, при следовании из Таганрога в С.Петербург кортежа с останками блаженные и вечной славы достойные памяти императора Александра Павловича, жители Белгорода, на наших глазах имели случай поклониться праху обожаемого государя. С полудня, дворянство всего уезда, чиновники, горожане, войско и массы народа далеко вышли на встречу царскому кортежу. Перед спуском с Харьковской горы народ выпряг лошадей из колесницы, и на себе ее повез. Тут были ветераны минувших царствований и служившие с Александром I в Отечественную войну и при взятии Парижа. Духовенство с хоругвями, во главе епископ Владимир, встретило печальную процессию у кафедрального собора, ныне Св. Троицкого мужского монастыря. Заупокойный во всех церквах колокольный перезвон, как только показался кортеж на Харьковской горе, не умолкавший до окончания панихиды, нависшие вдруг снеговые тучи, как бы сумерки настали, факельное освещение процессии, ― все это вторило общей скорби. Благоговейно проводив траурную колесницу до собора, где,по окроплении Св. водою, внесенный гроб усопшего царя оставался до утра на катафалке, народ не расходился. После панихиды началось чтение Св. Евангелия во всю ночь и прощание. Всяк торопился приложиться ко гробу в бозе почившего, не задолго пред тем, в цветущем здоровьи, проследовавшего через город. Отцы, матери приводили, приносили своих детей тоже проститься с благословенным. Всю ночь город был, так сказать, на ногах. На утро, 12 января, по совершении литии, кортеж имел дальнейшее следование на Курск, сопровождаемый двумя генерал-адъютантами, десятью флигель-адъютантами, а по губернии, от границы до границы, губернатором Кожуховым.

 

Дренякин А. М. Белгород с уездом. ― Харьков,1882. ― С. 22―24.

Больше всех с описанием царского пребывания в Белгороде «повезло» последнему российскому императору Николаю II. Подробные описания о его приездах в наш город сохранились в воспоминаниях местных священников Алексея Попова и Якова Тимофеева. Первый раз Николай II приезжал в Белгород в 1904 году. Это был тяжелый период нашей истории, когда Россия вела на Дальнем Востоке войну с Японией. В кровопролитных боях русская армия несла огромные потери, а бессмысленная бойня требовала все новых и новых жертв. В мае 1904 года на фронт отправлялось новое пополнение белгородцев. Венценосный монарх лично прибыл сюда, чтобы «осчастливить г. Белгород своим высочайшим посещением» и благословить на подвиги «за царя и Отечество» воинов пяти батарей местной артиллерийской бригады, отправлявшихся на войну. Вот как описал встречу Николая II в Белгороде А. Попов в очерке «Царский день г. Белгорода», опубликованном в 1904 году в «Курских епархиальных ведомостях». <…>

Весть о приезде государя императора распространилась еще с утра 30 апреля, когда в г. Белгород прибыл г[осподин] курский губернатор для соответствующих распоряжений по приему державного гостя. Весть эта наполнила радостью сердца счастливых обывателей и тотчас же, с быстротою молнии, разнеслась по городу и его окрестностям, вызывая всюду подъем духа. В тот же день на экстренном собрании гласные Белгородской Думы, по предложению городского головы И. Г. Муромцева, приняли на себя обязанность объявить гражданам о времени проезда государя, о следовании его по Корочанской и Ново-Московской улицам, о том, что каждый оставшийся на занятом им месте дважды увидит государя…Нельзя не отметить, что постановление это значительно повлияло на установление впоследствии чинами полиции образцового порядка при царском проезде. Те же гласные приняли на себя труд составить из белгородских граждан почетную охрану высочайшего пути. Город стал быстро украшаться флагами, транспарантами, гирляндами из зелени и живых цветов, выставленными в окнах портретами царской фамилии, триумфальными арками на Корочанской и Ново-Московской улицах, все спешили хоть чем-нибудь отметить пребывание государя, делились радостною вестью, следили за украшениями царского пути! Оживление города усиливалось еще и толпами богомольцев, прибывших сюда к выносу иконы Святителя Николая « Ратного» в сл|ободу] Устинку <…>.

<…> В самый день царского приезда с 8 часов утра начали собираться в железнодорожном вокзале представители города, дворян, земства, крестьянских обществ. Ровно в 9 часов утра у перрона ст[анции] Белгород тихо и плавно остановился царский поезд, из которого вышли государь император с наследником престола, в сопровождении министра императорского двора ген[ерал] адъют[анта] барона Фредерикс, военного министра ген[ерал] адъют[анта] Сахарова, дворцового коменданта генерал ад[ъютанта] Гессе, начальника канцелярии министра двора г[енерал] м[эйора] Мосолова, флигель-адъютантов ― графа Шереметева 2-го, графа Гейдена, князя Оболенского и др. лиц. Встреченный полковым маршем почетного караула от 203 пех[отного] резервн[ого] Грайворонского полка, а при обходе фронта ― народным гимном, при кликах, «ура» вступил государь в станционный зал, где ожидавшие депутации, поднося хлеб-соль, имели счастье выразить его величеству следующие приветствия. Белгородский уездный предводитель дворянства В. Ф. Доррер сказал: «Ваше императорское величество, всемилостивейший государь!По старинному русскому обычаю благоволите принять эту скромную хлеб-соль от верных Ваших белгородских дворян. Предки их искони несли сторожевую службу на рубеже Moсковского государства. С вершин этих меловых холмов, которыми окружен наш Белгород, они высматривали приближение монгольских полчищ; если теперь взглянуть оттуда, увидишь только засеянные нивы и мирные села, в которых живет православный русский народ. Великий государь! Мы твердо верим, что с Божией помощью, тоже самое будет и на далекой восточной окраине, куда теперь устремлены сердца и помыслы всех русских людей; мы молим Бога, чтобы он помог тебе благополучно довершить начатое дело». Приветствие, сказанное председателем Белгородской уездной земской управы М. Я. Говорухо-Отрок при поднесении хлеба-соли и всеподданейшего приношения на нужды военного времени: «Ваше императорское величество! Белгородская земля, старинная Ваша вотчина, послушная царственному приказу Вашему, только что поставила на пополнение боевых частей Ваших 500 воинов-хлебопашцев и столько же ратных коней. Гордые выпавшим на долю нашу жребием, мы просим Вас, государь, принять от Белгородского земства хлеб-соль, а равно и посильное приношение на нужды военного времени в десять тысяч рублей, кои земское собрание уполномочило нас всеподданейше представить в распоряжение Вашего императорского величества» <…>

Приветствие председателя Курской губернской земской управы Н. В. Раевского:

«Ваше императорское величество, всемилостивейший государь! Настоящая война заставила усиленно биться сердца всех русских людей. Курское земство, как и вся Россия, приняло посильное участие в деле помощи больным и раненым воинам на Дальнем Востоке. Милостивое соизволение Вашего императорского величества по объединенную земскую организацию помощи больным и раненым воинам, Ваше благословение, государь, поднимает наш дух и побуждают нас с новой силой веры и любви послужить святому делу, ― облегчить страдания больных и раненых» <…>Выслушав все эти приветствия и милостиво принимая хлеб- соль, государь император благодарил каждую депутацию в отдельности за выраженные чувства. Здесь же дворянин Щуровский имел счастие поднести Его Величеству кантату собственного сочинения на подвиг командира погибшего миноносца «Стерегущий» Сергеева, Курского уроженца. По окончании приема общественных представителей, к вокзалу был подан царский экипаж и государь император, вместе с наследником и свитой, изволил отбыть в Свято-Троицкий мужской монастырь. Громовое «ура», смешанное с торжественным звоном многочисленных церквей белгородских, переливалось могучею волной по царскому пути. Широкие тротуары Корочанской и Ново-Московской улиц представляли из себя сплошную народную стену, вздрагивавшую при проезде государя, восторженно приветствовавшую его и затем как бы замиравшую в волшебном сне! Можно было видеть, как некоторые от охваченного их восторга клали земные поклоны, другие крестились сами, благословляли государя, проливали слезы радости и умиления… Пестреющие в массе простого народа костюмы городских жителей, развивающиеся трехцветные флаги, ковры и зелень на домах, балконах и окнах с жадно ловящими моменты царского проезда обывателями― придется ли нам еще когда-нибудь увидеть эту необычную для г. Белгорода чудную картину царского дня!… А собравшееся для встречи своего возлюбленного монарха духовенство белгородское, во главе с епископом Курским Лаврентием, в золотых ризах ожидало уже у св. монастырях ворот высочайшего приезда. Сопровождаемый несмолкаемым радостным приветствием 60 тысячной толпы, около 10 часов утра к монастырю изволил прибыть Его величество государь император с наследником престола, великим князем Сергеем Михайловичем и лицами царской свиты. Приложившись ко кресту и приняв из рук преосвященнейшего владыки окроплении св. водой, император в предшествии духовенства и сопровождаемый восторженными кликами учащихся всех белгородских учебных заведений, отправился в главный монастырский храм, где покоятся мощи Святителя Иоасафа Горленко. Со вступлением его величества в церковь громовые клики народные сменило тихое стройное пение архиерейскими певчими тропаря Святителю Николаю «правило веры и образ кротости» <…> Последовало краткое молебствие о здравии государя и всего царствующего дома, с возглашением обычного многолетия; его императорское величество благоговейно выслушав молебствие, приложился сначала ко кресту, а потом, по приглашению владыки, и к поставленной около левого клироса чудотворной иконе Святителя Николая, именуемого «Ратным». Преклонив колена и облобызав св. икону, государь милостиво выслушал затем приветствие курского архипастыря<…> После сего архипастырем доложено было Его величеству, что во св. храме покоятся мощи Святителя Иоасафа Горленко, хотя еще не открытые, но народом весьма чтимые даже далеко за пределами г. Белгорода. И вот всегда чувствующий едино со своим народом, благочестивейший царь земли русской, поддерживаемый смиренным служителем алтаря епископом Лаврентием,― спускается по лестнице в пещеру угодника, милостиво расспрашивая о жизни и деяниях его. Поклонившись мощам Святителя и соблагословив принять тут же поднесенные ему брошюры «Святитель Иоасаф Горленко» и «Сказание о чудотворной иконе Св. Христова Николая, именуемого Ратным», государь император вместе с наследником, изволил возвратиться в соборную церковь, откуда тот час же и отбыл при пении «Спаси Господи люди твоя…» в сопровождении всего белгородского духовенства. Опять могучей волной разливается в воздухе звучное, радостное «ура» учащихся, подхваченное и поддержанное тысячной грудью всколыхнувшегося за монастырской стеною народа… Еще раз приложившись ко кресту и поблагодарив епископа Лаврентия за молитвенные благопожелания, Его императорское величество, при несмолкаемом выражении народного восторга, изволил отбыть на городской полигон, чтобы лично осчастливить отеческим словом своих храбрых защитников, благословить их на брань с хитрым и дерзким врагом<…> На городском полигоне, в походном строю расположились пять батарей 31 артиллерийской бригады со своими 40 орудиями новейшего образца, зарядными ящиками и обозом, а по сторонам полигона собрались из соседних сел и деревень тысячи простого народа. Государь император сел на коня, объехал войска, пропустил их церемониальным маршем и удостоил царского «спасибо». Затем, обратившись к вызванным командирам, офицерам и нижним чинам с милостивым пожеланием успеха в борьбе с храбрым и сильным врагом, а также и благополучного возвращения, Его величество благословил бригаду привезенным из Петербурга образом Николая Чудотворца.

На обратном пути до вокзала, по тем же Корочанской и Ново-Московской улицам, экипаж государя имели счастье сопровождать верхом г[оспода] офицеры уходящей бригады и эскадрон прибывших накануне в Белгород Ингерманландских драгун. Оставшийся на своих местах народ вторично увидел обожаемого государя: снова начало переливаться по пути его следования восторженное «ура», опять имели счастье встретить на вокзале своего царя представители ведомств, ― и ровно в 11 часов утра, так же тихо и плавно, как и прибыл, императорский поезд отошел на Харьков. Только долго не хотели расходиться по домам осчастливленные белгородцы, долго еще делился своими впечатлениями и крестьянский люд, восстанавливая в памяти все виденное и слышанное, чтобы потом иметь возможность рассказывать про царя-батюшку в своих родных захолустьях! И с какою гордостью будут передаваться в этих захолустьях, из уста в уста, из поколения в поколения рассказы счастливцев про бесконечно доброе приветливое лицо государя, про цветущую красоту его державного брата ― наследника престола. День 4 мая 1904’года на всю их жизнь останется святым, радостным воспоминанием о незабвенных чудных минутах…

Попов А. Царский день г. Белгорода // Курские епархиальные ведомости. — 1904, № 23. — С. 423—430.

Документы свидетельствуют, что Николай II остался доволен посещением Белгорода. 13 мая курский губернатор получил письмо от министра внутренних дел В. К. Плеве такого содержания:

Милостивый государь Николай Николаевич!

Государю императору благоугодно было высочайше повелеть объявить Вам благодарность его императорского величества за отличный порядок на улицах при посещении его величеством в сем мае месяце гор. Белгорода и на месте высочайшего смотра войск.

В тот же день губернатор получил письмо и от командующего императорскою Главною квартирою генерал-адъютанта барона а В. Б. Фредерикса, в котором сообщалось:

Государь император по случаю посещения города Белгорода, всемилостивейше соизволил пожаловать одну тысячу рублей на выдачу от имени Его величества, по усмотрению вашего превосходительства, единовременных пособий беднейшим жителям города Белгорода.

 

Второй приезд Николая II в Белгород состоялся 17 декабря 1911 года. Ожидая прибытия высокого гостя, городские власти еще в 1910 году переименовали центральную улицу города Корочанскую, по, которой около семи лет назад проезжал царь, в улицу имени Императора Николая II. В декабре 1911 года накануне приезда монарха были вывешены его портреты и транспаранты с верноподданическими лозунгами. Выехав 11 декабря из Ливадии в Петербург «державный хозяин земли русской, государь император Николай Александрович со всею августейшую семьею» заехал в Белгород «для поклонения святым мощам новоявленного угодника Божия Святителя Иоасафа». Торжественное открытие святых мощей Иоасафа состоялось 4 сентября 1911 года в Свято-Троицком соборе, а, через три месяца по приглашению уездного и губернского духовенства в Белгород прибыл Николай II со своей супругой Александрой Федоровной, наследником Алексеем и великими княгинями Ольгой, Татьяной,. Марией и Анастасией. Улица имени Императора Николая 11, которую белгородцы чаще называли просто Императорской, от вокзала до Соборной площади была заполнена народом. В многотысячной толпе на углу улиц Введенской и Императора Николая II стоял с двумя священниками, дьяконом и тремя псаломщиками местный священно служитель Введенской церкви Яков Тимофеев, который и описал свои впечатления во время встречи царя.

<…> В течение полутора часов Белгород приковывал внимание всей России. Ускоренным темпом кипела здесь жизнь, бились усиленно сердца и до крайних пределов повысился пульс общественной жизни, обычно покойный и тихий в течении своем<…>

День был слегка морозный, сравнительно тихий, бессолнечный, но не мрачный. Учащиеся всех заведений местных и нарочито прибывшие из Харькова и Курска выстроились на площади против мужского монастыря на всякий случай готовые к маневрам потешного строя. Здесь же, начиная от женского монастыря, стояли воинские части местного гарнизона, возглавляемые нарочито прибывшим начальником Киевского военного округа генералом Ивановым. На всем протяжении Императорской улицы, от станции до женского монастыря, охрана была из крестьян волостей Белгородского уезда. В линию, по обе стороны улицы, стояли они не плотною стеною, разомкнутою даже цепью. Для публики совершенно свободными оставались оба тротуара. Никем и ничем не стесняемая, ходила она здесь взад и вперед. Полицейские чины рангов средних и низших были здесь, как говорят, только для приличия. Роль их сводилась к чисто зрительной, а не строго распорядительной ― с криками, руганью, инде и рукоприкладством, как, к прискорбию, имело это место при открытии мощей Святителя. Порядок был идеально-образцовый. Серый, настоящий в гуще своей, народ под охрану свою и ответственность брал царя-батюшку.

Доверие царя к простецам-охранникам было полное, зато и охрана ― беззаветно верная и надежная. Это второй уже пример такой царской охраны в Белгороде. В первый раз она была в мае 1904 года при проводах и благословении императором войск местного гарнизона на Дальневосточную войну. В оба эти раза царь лицом к лицу видел народ, народ воочию видел царя, и картина этого чудного средостения буквально не поддается описанию. Трудно пойти здесь дальше чисто протокольной стороны, пусть и отвечающей действительности, но далеко не охватывающей всей внутренней сути. Замедляя ход, в половине 3-го пополудни, императорский поезд шел по пригородной слободе Пушкарной. С колокольни Введенской церкви заметили его раньше других. Одиночные на ней удары в большой колокол моментально были подхвачены могучим кампаном церкви Михайловской и многократно повторены с колокольней других ц[ерквей] города и пригорода.

Белгород, на грани севера к югу, ― последний из многоцерковных городов и по справедливости может похвалиться колоколами. Многие из них ― дар и память приснопамятного гражданина и благодетеля города Н. И. Чумичева. При самом следовании через ½ часа после прибытия императора от станции к монастырю, одиночные удары колоколов перешли в торжественный трезвон. Звуки медных толщ, с высоты башен неслись кверху, в сторону, стлались внизу и непрерывающимся гудением буквально затопили морозно-тихий и чуткий к ним воздух. Повторяем, многоцерковный Белгород славен колоколами и звоном. В особенности серебристый переливчатый звон в женском монастыре малым чем умалён от православного звона в Ростове Ярославском. В общем вся окружающая атмосфера была близка к пасхальной.

Пробежал сначала ряд военных и гражданских чинов. За ними во весь высокий свой рост стоя в экипаже, и усиленно, при проезде мимо церквей,осеняя себя крестным знамением, едет г[осподин] начальник губернии. За губернатором в открытой коляске с государыней императрицей, вел[икой] кн[ягиней] Ольгой Николаевной и наследником-цесаревичем следовал государь император. Коляска едет медленной рысцой с таким расчетом, чтобы все могли видеть и приветствовать едущих в ней. Минуты исторические и неописуемые. Здесь налицо все обаятельное величие и чарующая простота русской царской власти. Ласково кланяясь народу и всех, как красное солнышко, стараясь осветить и обогреть, императорская семья едет мимо живых стен радостно волнующегося народного моря. Обнажились головы, замелькали в воздухе шапки, особым блеском у всех засветились глаза, у многих заискрились на них радостные слезы, и колокольный звон, доселе царивший в воздухе, слился с могучим «ура», как единым вздохом народной груди и сердца…

Если где, то здесь именно, и если когда, то именно в эти минуты революция и все освободительное подполье должны убедиться в полном бессилии растоптать народные устои, зиждующиеся на том твердом камне, имя которому любовь и преданность своему Богом данному помазаннику. Мечты об учредительном собрании, первой переходной ступени к демократической республике должны разлететься в прах даже у фанатиков революции при этом высоко радостном средостении царя и народа. Без года три века окормляется он первородными дома Романовых. Дом же этот по крови близок Рюриковичам-варягам, по зову народному, при переломе истории из-за моря пришедшим для государственного строительства в земле великой и обильной, порядка не имевшей…

Не беремся описывать чего лично не видели: как государь император с семьей доехал до монастыря, как, встреченный сонмом иерархов, вошел в соборную церковь, выслушал приветствие и, коленопреклоненный, молился пред почиющим в раке Святителем. Разливая кроткий свет, теплилась, наряду с другими, хорошо опознанная лампада ― их личный августейший дар ко дню прославления. Убеждены, что все это в интересных подробностях будет запечатлено непосредственными самовидцами.

Наша же задача кончается. Пусть слабо, но искренно по-пытались мы выразить свои, в пределах личного зрения и переживания, впечатления. Впечатления летучие, промелькнувшие в несколько мгновений императорского проезда к монастырю и обратно. Сила, позволяем себе думать, не в продолжительности. Она в непродолжительном наблюдении исторического момента встречи, скажем сильнее, близкого взаимного прикосновения народа к царю и царя к народу. В нем взаимно черпают они силы для совместного строительства земли русской: народ видит царя и душу готов положить за него, царь видит народ и в его беззаветной преданности находит неисчерпаемый родник для подкрепления сил при своем чрезвычайном служении. Удельный вес таких встреч весьма знаменателен и велик, и не нам, конечно, в короткой заметке, по существу и достоинству, его учесть и оценить. Все же с полным чувством удовлетворения, себя и всех наблюдавших и переживающих эти исторические минуты почитаем особо счастливыми и, тако благоволившему Господу, от всей души и помышления, воздаем славу, поклонение и честь!

Тимофеев Я. Из личных впечатлений при встрече царя // Курские епархиальные ведомости. — 1912, № 2. — С. 48—51.

Совсем в других тонах изложена встреча в Белгороде Николая II в заметках белгородского краеведа М. Ф. Фоменко, записанных им со слов очевидцев, которые публикуются впервые.

Было зимнее солнечное утро. Главная улица Белгорода Корочанская была полна народу. Вдоль тротуара, лицом к проезжей части стояли городовые. У женского монастыря стояли монашки с иконами и хоругвиями, по углам конные стражники. Улица была украшена флагами. Прибытие царского поезда ожидалось к 10 часам утра. К вокзалу были поданы лучшие экипажы города: фаэтоны, кареты с впряженными в них орловскими рысаками, в богатой сбруе, отделанной серебром. Старший полицейский Щеблыкин, расчесав свою рыжую бороду и выпятив вперед грудь, прохаживался посредине проезжей части улицы и поглядывал по сторонам, все ли в порядке. До прибытия поезда оставалось пятнадцать минут.

В это время из боковой улицы вышла небольшая группа людей, преимущественно мужчины, и пошла по проезжей части улицы Корочанской. Один из шедших мужчин вынул из-за пазухи красный флаг и поднял его над головой. Тут же запели песню «Отречемся от старого мира».

Полиция была поражена. Она несколько минут стояла и смотрела на смельчаков. Толпы людей, стоявших на тротуарах, затихли. Но вдруг тишину прорезал резкий свисток Щеблыкина. Хриповатым голосом он крикнул:

― Взять бунтарей!

Десяток полицейских с револьверами в руках бросились к смельчакам. На тротуарах зашумели <…>.

Оказывается не все так спокойно и чинно выглядело в тот зимний день 1911 года.

Пройдет всего лишь чуть более пяти лет и рухнет 300-летнее правление династии Романовых. В февральские дни 1917 года белгородцы с красными флагами и транспарантами вышли на митинги и демонстрации. С фронтонов домов срывались портреты с изображением Николая II. Всего лишь семь лет главная улица города носила имя последнего российского императора. В год свержения самодержавия она была переименована в Гражданскую.

Надвигались новые события, новые времена…

Из сборника «Старый Белгород»

Автор-составитель А. Крупенков.

 

РОССИЙСКИЕ ИМПЕРАТОРЫ — ГОСТИ БЕЛГОРОДЦЕВ

ПЕТР I                                                               ЕКАТЕРИНА II

АЛЕКСАНДР I                                          НИКОЛАЙ I

АЛЕКСАНДР II                                             НИКОЛАЙ II