Летопись Белогорья

Крупенков А.Н

На улице Корочанской (Императора Николая II) находилось главное административное здание Белгорода – городская управа (ныне строительный колледж, Гражданский проспект, 50).

До 1862 года в Белгороде, как и в других городах, во главе города стояли городничии. По документам Государственного архива Белгородской области удалось выявить только некоторых белгородских городничих. К сожалению, и о них сведения очень краткие, а в некоторых случаях известны только фамилии по их подписям в документах. Годы их управления городом тоже не удалось полностью установить, а в публикуемом ниже списке в скобках указаны только даты первого и последнего упоминания их в должности белгородских городничих: майор Рейхель и статский советник и кавалер Андрей Фомич Мордовин (1790-е годы), коллежский советник Илья Петрович Леонтьев (1798-1816), коллежский асессор Николай Фомич Говорухо-Отрок (1816-1819), Калин (1826-1828), надворный советник и кавалер Выходцев (1834-1842), поручик кавалерии Ильинский (1844-1848), курский частный пристав, титулярный советник Татарский (правящий должность Белгородского городничего) (июль-сентябрь 1848), майор (с 1852 г. – подполковник) Хантинский (Хонтинский) (1848-1852), Каменский (1860-1861), майор Дренякин (1862). В 1862 году должность городничего была упразднена.

По реформе 1870 года были образованы городские управы – исполнительные органы городской думы. В Белгороде управа разместилась в специально построенном для неё двухэтажном каменном здании на углу улиц Корочанской и Магистратской. Содержание управы вместе с помещением обходилось городу в 25 тысяч рублей в год. В частности, на содержание городского головы и трёх членов управы в 1910 году выделялось 5900 рублей, секретаря управы и думы – 1400, служащих канцелярии – 11440, городского архитектора – 1500, помещения, прислуги – 2400 рублей. Жизнь всех служащих управы была застрахована.

В здании управы располагалась и заседала городская дума – распорядительный орган городского управления. Во главе думы стоял городской голова, который избирался из представителей купеческого сословия сроком на три, а со второй половины XIX века – на четыре года. Некоторые городские головы избирались на два срока, реже три и более. Были и такие, которые по различным причинам занимали свою должность неполный срок. Как правило, городские головы были именитыми или потомственными почётными гражданами. С конца XVIII века по 1918 год городскими головами в Белгороде были: Василий Иванович Фомин (1780– 1783, 1792–1794), Василий Васильевич Хренников (1786–1788, 1798, 1801– 1803), Яков Иванович Дружинин (1789–1791), Илья Ильич Третьяков (1795– 1797, 1816–1818), Андрей Андреевич Танбовцев (1798–1800), Василий Михайлович Слатин (1804–1809, 1813–1815), Алексей Васильевич Хренников (1810–1812), Пётр Андреевич Танбовцев (1819–1823), Пётр Саввинович Ламонов (1824–1826), Чумичёв (1827–1828), Головин (1829– 1833), Дружинин (1834–1836), Иван Слатин (1837–1839(?), Немыкин (1840– 1843(?), Мачурин (1844–1846), Василий Алексеевич Кирпичников (1846– 1850), Михаил Мачурин (1850–1852, 1856–1859), Василий Васильевич Муромцев (1852–1855), Павел Иванович Немыкин (1859–1862), Николай Слатин (1863–1883(?), Семён Матвеевич Лямцев (1884), Александр Ильич Слатин (1885–1894), Михаил Васильевич Мачурин (1894–1902), Иван Гаврилович Муромцев (1902–1917). Первым и последним советским городским головою был большевик Иван Густавович Озембловский (октябрь 1917–январь 1918).

Депутаты городской думы назывались гласными. Каждый вновь избранный гласный как думы, так и земского собрания приводился к присяге священником и давал торжественное «Клятвенное обещание». В разные царствования текст его отличался, но смысл был неизменным – верная служба царю. Вот какую клятву давали белгородские гласные при последнем российском императоре Николае II в 1908 году:

«Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред святым Его Евангелием в том, что хощу и должен ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, своему истинному и природному Всемилостивейшему ВЕЛИКОМУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ, Самодержцу Всероссийскому, и законному ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Всероссийского Престола НАСЛЕДНИКУ ЦЕСАРЕВИЧУ и ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ АЛЕКСЕЮ НИКОЛАЕВИЧУ верно и нелицемерно служить и во всём повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и при том, по крайней мере, старатися споспешествовать всё, что к ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может; о ущербе же ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися, и всякую вверенную мне тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей (генеральной), так и по особливой, определённой и от времени до времени ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА именем от предуставленных надо мною начальников определяемым инструкциям и регламентам, и указам, надлежащим образом по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать и таким образом себя весть и поступать, как верному ЕГО ИМПЕРАТОвич Озембловский (октябрь 1917 РСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА подданному благопристойно есть и надлежит, и как я пред Богом и судом Его страшным в том всегда ответ дать могу, как суще мне Господь Бог душевно и телесно да поможет. В заключение же сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь».

На своих заседаниях гласные решали различные вопросы городского хозяйства: коммунальные, бытовые, социально-культурные.

26 января 1905 года городская дума возбудила ходатайство об отделении города от земства. На имя Курского губернатора Николая Николаевича Гордеева было послано письмо, в котором, в частности, говорилось: «Со времени введения в нашем отечестве Положений городового и о земских учреждениях, г. Белгород, как и другие города России, с одной стороны получил самостоятельное управление на основаниях Городового положения, а с другой, по положению о земских учреждениях, причислен к составу местного земства».

Председатель думы и городской голова Иван Гаврилович Муромцев так аргументировал решение думы:

«…Ясно видно, что мысль законодателя, одновременно создавшего эти два устоя русской экономической и общественной жизни (городское и земские учреждения) и усматривавшего в мирном и благотворном взаимодействии этих учреждений залог благосостояния населения, не оправдалась по отношению к г. Белгороду, ибо Белгородское земство причисляет г. Белгород к земству в тех случаях, когда с города приходится брать деньги в пользу земства, и выделяет его в самостоятельную единицу во всех тех случаях, когда возникают ходатайства города перед земством об удовлетворении нужд не только чисто городских, но и нужд, имеющих общее с земством значение». Заканчивая письмо, городской голова просил:

«Находя приведённое безучастное отношение Белгородского земства к городу Белгороду несправедливым и считая долгом обязанности своей пещись о пользе и нуждах городского населения, я, в силу полномочий, данных мне постановлением Белгородской городской думы за 26 января сего 1905 года, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о возбуждении ходатайства в порядке, указанном в 21 пункте 63 ст. Городов. Полож. об отделении г. Белгорода от местного земства и о предоставлении тем самым возможности г. Белгороду расходовать на удовлетворение нужд своих тех денег, которые город ежегодно и совершенно непроизводительно уплачивает земству в виде налогов и городских имуществ и торговых предприятий».

Губернатор поддержал белгородских думцев. На их обращение он ответил:

«Рассмотрев постановление Белгородской городской думы от 26 января сего года о возбуждении ходатайства о выделении г. Белгорода в самостоятельную от земства единицу, я к приведению такового в исполнение препятствий в настоящее время не встречаю».

В основой своей массе дума была послушным инструментом в руках городского головы. Большинство белгородских гласных, как правило, по всем вопросам поддерживало любое предложение головы. Но были и исключения. Многолетний оппонент городского головы И.Г. Муромцева, педагог и публицист, гласный городской думы Павел Иванович Барышников чуть ли не всегда голосовал против городского головы и его инициатив. В своей частной газете «Белгородские силуэты», которую Барышников издавал в 1915–1916 годах, он беспощадно бичевал городского голову и председателя городской думы Ивана Гавриловича Муромцева. Он был постоянным «героем» острых и злободневных очерков и фельетонов Барышникова. Приведём только несколько из множества резких выпадов Павла Ивановича против Ивана Гавриловича:

«В белгородской думе уже давно свистят кнуты. Каким кнутом приветствовал Муромцев гл[асного] Чепулевича, указывая на 60 руб. жалованья и на дома, будто бы нажитые из «этого содержания» – мы знаем. А вот ещё правый гласный Свешников просит слова. И Муромцев как плёткой рубит: «Не даю вам слова. Может быть, вы здесь сейчас скажете: долой самодержавие и да здравствует республика…».

А вот выдержки из статьи «Муромцевский кворум»:

«Чем малочисленнее дума, тем для гор. головы Муромцева лучше. Поэтому в Белгороде соблюдается не тот кворум, который установлен для думы законом, а тот, который облюбовал и изобрёл для себя Муромцев.

Полный состав нашей думы на текущее четырёхлетие определился из 41 лица, имеющих право голоса. Из них 35 гласных, 4 человека, составляющие управу, звания гласных не имеющие (зауряд гласные) и 2 представителя ведомств, тоже не гласные. Всего в думе присутствующих 41, а гласных 35. Закон требует для кворума не менее половины гласных. Значит, когда собралось 18 гласных, тогда и открывай заседание. А Муромцев открывает тогда, когда явится 18 «присутствующих», хотя половина присутствующих будет не 18, а 21 лицо. Он как будто не понимает разницы двух разнородных понятий. Поэтому-то у нас и при 13–14 гласных тоже оказывается хитроумный кворум, ибо «присутственных» набралось 18…

Где-то за 1000 вёрст от Белгорода находится сейчас неприятель, и на основании этого Муромцев «разъясняет», что значит теперь уже 2 или 3 человека могут составить думу. Говорят ему: «У нас в Белгороде войны нет». «Ну так что же, – разъясняет он, – теперь ведь всё имеет связь с войной. Вот карандаш прежде стоил 5 коп., а теперь пятиалтынный. Это от войны. Значит, кворум в думе и отменяется».

Находчивый голова! Словом, чем меньше гласных, тем для Муромцева приятнее…

И выходит в Белгороде не дума, где все равны между собою и где голова есть тот же гласный, но лишь первый по счёту из них. Нет. Здесь что-то вроде гимназического педагогического совета, где голова есть директор, а гласные – учителя, ему подчинённые. Директор есть непосредственный начальник. Он аттестует учителей, представляет их к наградам, повышениям и увольнениям. Вот именно на такую же начальническую роль сбивается и Муромцев в думе. Он «приказал», он «разъяснил»…

Мы постоянно видим, что за день, за два до заседания думы объезжает гласных, «сердечно преданных» голове, некий агент. Захожу раз в одну лавку, а там, в теплушке с открытой дверью, агент поучает гласного: как и какие вопросы надо завтра решать в думе. Только и слышу: «Так Иван Гаврилыч приказали». «Так им угодно». А в ответ раздаётся: «Слушаю-с». «Исполню-с». «Можно». «Как-с прикажете»…

В одном из своих очерков П.И. Барышников писал о реакции гласных на его критику:

«Заткнуть ему горло! – кричали в белгородской думе 8 лет тому назад. Показать ему критику!» И сейчас же записали: «Посоветоваться с юристами». Вон ведь откуда ещё начался сутяжнический дух. По законам белгородской головобоязни критика «не допущается». За критику «тащи и не пущай».

Своё отношение к гласным П.И. Барышников выразил в сатирическом стихотворении «Белгородским детям», которое опубликовал в «Белгородских силуэтах» под одним из многочисленных псевдонимов Павлуша Чичиков:

 

Если выберут, дети, вас гласными,

То советую быть вам безгласными,

Не старайтесь быть беспристрастными:

Будьте лишь всегда юркими, властными.

Отличайтесь словами неясными

И не сыпьте речами напрасными,

С городским головой несогласными.

Назовут лишь тогда вас прекрасными.

 

В доме городской управы располагалась общественная публичная библиотека, насчитывавшая около 5 тысяч книг и журналов. Существовала она на сборы платы за чтение и субсидий от города. Плата за чтение составляла от 20 до 50 копеек в месяц или от 2 до 5 рублей в год.

Здесь же, на первом этаже, находилось уездное казначейство, производившее в год до 80 тысяч операций. Две комнаты в здании занимал архив.

На втором этаже здания располагался общественный банк имени Н.И. Чумичёва. Он был учрежден 15 октября 1862 года, а начал функционировать 17 февраля следующего года. Основной капитал в сумме 100 тысяч рублей пожертвовал купец Николай Иванович Чумичёв, поэтому банку и было официально присвоено его имя. Белгородцы называли его просто Чумичёвский банк. Общественный банк Чумичёва производил операции по приёму вкладов, учёту векселей, выдаче ссуд под залог товаров, движимого и недвижимого имущества. Должность директора, по просьбе самого Николая Ивановича, была пожизненно предоставлена купцу 2-й гильдии Николаю Николаевичу Слатину.

Помимо коммерческих дел, общественный банк Чумичёва с благословения своего патрона регулярно занимался и благотворительной деятельностью. В 3-м томе издания «Городские поселения в Российской империи» читаем: «Из чистых годовых прибылей, за отчислением до 1200 р. на составление резервного капитала и за удовлетворением необходимых расходов на содержание банка, до 3000 р. отчисляется на содержание учреждаемой Чумичёвской богадельни в Белгороде, до 400 руб. на раздачу беднейшим белгородским гражданам в дни Рождества и Пасхи, до 400 р. на выдачу 4 беднейшим девицам белгородского купеческого или мещанского общества, преимущественно из круглых сирот, при выходе их в замужество, и до 200 р. на уплату податей и повинностей за беднейших мещан Белгорода; могущие быть после того остатки или причисляются к основному капиталу банка, или на другие предметы благотворительности».

Белгородский общественный банк имени Н.И. Чумичёва долго существовал и после смерти своего учредителя. Упоминание о нём мы находим в архивных документах вплоть по 1919 год.

Три комнаты на втором этаже дома сдавались внаём.

23 июня 1917 года Совет рабочих и солдатских депутатов явочным порядком занял здание. В июле в нём разместился комитет РСДРП(б).

30 июля состоялись выборы в Белгородскую городскую думу. Из 45 мест гласных 26 получили социал-демократы. Однако под предлогом якобы имевших место нарушений Курский губернский административный суд отменил результаты выборов. 15 октября были проведены повторные выборы в думу. На этот раз победу одержали большевики, получив 25 мест из 45. Председателем городской думы стал большевик П.А. Костюков, городским головой И.Г. Озембловский, членами городской управы П.П. Соколов, И.Г. Мартынов, А.И. Мальский-Братальский и другие большевики. После выборов в городскую думу власть в городе фактически перешла в руки Совета рабочих и солдатских депутатов. Лидер белгородских большевиков И.Г. Озембловский с восторгом писал тогда:

«Царство закоснелых реакционеров окончилось в Белгороде навсегда, и места, на которых восседали Мачурины, Садовские, Барышниковы и Ко, отошли теперь к тем самым ленинцам, одно упоминание о которых приводило в содрогание буржуазные душонки белгородских толстосумов.

В Белгороде, бывшем оплоте чёрной сотни, вотчине Дорреров, Мухановых, Говорухо-Отроков, городское самоуправление перешло в руки революционного пролетариата, в руки Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (большевиков)».

Мемориальная доска на здании сообщает, что 26 октября (8 ноября) 1917 года здесь была провозглашена советская власть в Белгороде и уезде. С ноября и до конца 1917 года в доме находился штаб Красной гвардии, а затем, с января 1918 года, первый в Белгороде Совет народного хозяйства (Совнархоз).

В начале апреля 1918 года создалась угроза взятия Белгорода немецко-гайдамацкими войсками. 10 апреля председатель Белгородского Совета рабочих и крестьянских депутатов И.Г. Озембловский шлёт в Москву во ВЦИК тревожную телеграмму:

«Горячо протестуем против грубого нарушения нашего нейтралитета и попытки гайдамацко-немецких банд захватить Белгород насилием. Попытка эта до сих пор нами сдерживается; нужна немедленная помощь, особенно артиллерией. Будем сопротивляться до конца.

Да здравствует Российская Социалистическая Республика, неотделимую часть которой составляет Белгородский уезд! Остаюсь в Белгороде, готовый умереть за революцию!».

Не остался. В тот же день немецко-гайдамацкие оккупанты, подойдя к Белгороду с трёх сторон, заняли город. Продержавшись всего полгода, советская власть была свергнута и большевики, опасаясь окружения, бежали. В городе установилась власть украинского гетмана П.П. Скоропадского, которая объявила Белгород украинским городом Харьковской губернии. В Государственном архиве Белгородской области хранятся документы того времени со штампами в левом углу: «Голова Бiлгородськой Мiстовой Державной Варти. М. Бiлгород, на Харькiвщiнi».

Высший орган власти в городе – Белгородская городская державная варта разместилась в том же здании бывшей городской управы, где после Октябрьской революции руководили городом большевики. Во главе варты стоял начальник (голова). Из архивных документов известны только три последних начальника варты в Белгороде: в июне–июле им был Николай Владимирович Сакович, в августе–ноябре – Михаил Григорьевич Иванов, в ноябре–декабре – Иосиф Антонович Рушино-Сымонович. Начальник варты имел помощника, секретаря управления милиции, столоначальников (уголовного и гражданского столов), а также бухгалтера, регистратора, пять писцов, приказных и служителя.

Город был разделен на три участка (района), во главе которых стояли свои начальники. Теперь уже они докладывали своему руководству о том, что настроение у населения спокойное, за исключением тех мест, «где стали появляться банды красногвардейцев».

В семейном архиве коренного белгородца Владимира Константиновича Чёрного вот уже более 90 лет хранится интересный документ того далекого времени: повестка, которую получил его дед – слесарь паровозного депо станции Белгород. Вот её текст:

«Черный Константин Павлович, состоявшему в должности слесаря, проживающему в гор. Белгороде, слоб[ода] Савина.

Приказываю вступить в должность с 61/2 час. утра 3 августа на 14 дней. При отказе Вы будете арестованы по распоряжению Германского коменданта для предания Германскому военному суду.

Во время несения службы Вы будете находиться под охраной Германских войск. Вы и Ваша семья, если бы Вы пострадали от насилия, обеспечены Украинской державой.

Германскiй комендант

Мiсцевий комiсар

Начальник сл[ужбы] тяги, инженер (подпись неразборчива).

Настоящее служит и пропуском в полосу отчуждения».

Не известно, явился Константин Павлович по повестке оккупационных властей или нет. Известно другое. За участие в июле 1918 года во Всеукраинской забастовке транспортников он был арестован немецко-гайдамацкими карательными органами и брошен в тюрьму напротив нынешнего центрального рынка, где провел 29 суток.

20 декабря войска 2-й Украинской советской дивизии освободили Белгород от немецко-гайдамацких оккупантов, и в городе снова восстановилась советская власть. Здание городской управы занял уездный военно-революционный комитет, создавший в январе 1919 года отделы: земельный, финансовый, народного образования, труда, управления по внутренним делам, социального обеспечения. На правах отделов ревкома действовали Совет народного хозяйства и упродком. Но опять ненадолго обосновались здесь большевики. Через полгода, 23 июня 1919 года город заняла Белая армия и уже представители деникинской власти хозяйничали в доме на углу Гражданской и Магистратской улиц.

Изгнав большевиков из Белгорода, деникинцы отменили советские органы власти и принялись восстанавливать старые порядки. С первого же дня их правления возродились городская и земская управы, начала заседать дума, в которую вернулись некоторые из «бывших».

7 декабря Белгород заняла Красная армия. Белой армии пришлось оставить город. Вместе с отступающими добровольцами уходили и белгородцы, сотрудничавшие с белогвардейцами. В полном составе оставила Белгород и городская управа.

Советское и партийное руководство города до 1950-х годов размещалось в бывших городской и земской управах. Партийными руководителями горкомов, укомов, райкомов, осуществлявших власть в Белгороде, были: Иван Густавович Озембловский (июль 1917–январь 1918), Пётр Александрович Костюков (февраль 1918–апрель 1918, февраль 1922– сентябрь 1923), Леонид Александрович Меранвиль (декабрь 1918–июнь 1919), Александр Семёнович Щепинский (декабрь 1919–февраль 1920), Михаил Александрович Васильев (февраль–март 1920), Григорий Петрович Вейсберг (март–июль 1920), Фёдор Яковлевич Славгородский (июль–август 1920), Павел Иванович Бондарев (август 1920–февраль 1921), Владимир Фрицович Янсон (февраль–август 1921), Фёдор Михайлович Полосков (сентябрь–декабрь 1921), Фёдор Николаевич Щёголев (январь–февраль 1922), Пётр Сергеевич Клочко (сентябрь 1923–январь 1924), Пётр Платонович Соколов (январь 1924–март 1925), Павел Сергеевич Горохов (март–июнь 1925), Евстафий Викентьевич Щидловский (и.о. секретаря укома РКП(б), июль–январь 1926), Николай Васильевич Нечаев (февраль–июль 1926), Михаил Арефьевич Воронин (август 1926), Яков Фёдорович Потапов (сентябрь 1926), Роман Анастасьевич Кибирев (октябрь 1926), Яков Аронович Брайловский (август 1927–июль 1928), Андрей Емельянович Хворост (июль–август 1928), Пётр Николаевич Куденко (август–декабрь 1928), Василий Яковлевич Попов (декабрь 1928–январь 1929), Павел Алексеевич Гончаров (январь–сентябрь 1929), Григорий Леонтьевич Сармин (октябрь 1929–май 1930), Пётр Георгиевич Лапицкий (май–июль 1930), Николай Глебович Молев (июль–декабрь 1930), Григорий Иванович Исаев (декабрь 1930–май 1931), Трофим Иванович Литвишков (май 1931–февраль 1933), Иван Степанович Семиохин (февраль 1933–март 1934), Георгий Дмитриевич Трошин (март 1934–ноябрь 1935), Пётр Александрович Суслов (ноябрь 1935–июль 1937), Александр Евгеньевич Курнатов (июль 1937– январь 1938), Павел Иванович Горшков (январь 1938–февраль 1939), Сергей Кириллович Ефремов (февраль 1939–октябрь 1939), Порфирий Калинович Слизов (октябрь 1939–август 1941), Иван Алексеевич Кошечкин (август– октябрь 1941), Алексей Иванович Александров (февраль–март 1943, август 1943–май 1947), Пётр Данилович Волков (май 1947–декабрь 1949), Анатолий Александрович Чугунов (декабрь 1949–август 1951), Василий Гаврилович Кобзев (август 1951–январь 1956), Александр Михайлович Шапошников (январь 1956–декабрь 1957), Александр Петрович Ломовцев (декабрь 1957– январь 1963) …

Председателями Белгородского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, ревкома, уисполкома и горисполкома были: Леонид Александрович Меранвиль (март 1917–январь 1918, декабрь 1918–март 1919), Иван Густавович Озембловский (январь–апрель 1918), Дмитрий Константинович Белановский (март 1919–июнь 1919, 1920), М.Г. Машкин (1920), Григорий Петрович Вейсберг (1920), Фёдор Яковлевич Славгородский (1921–1922), Пётр Александрович Костюков (1922), Иван Филиппович Сычевский (1923), Василий Максимович Синяев (1923–1924), Иван Михайлович Быков (1925–1926), Георгий Никанорович Дьяков (1926–1927), Гавриил Никифорович Головков (1926-1927), Иван Лукьянович Куцын (1928–1929), Павел Лаврович Павловцев (1930), Василий Григорьевич Зубов (1930–1931), А.Г. Деревянкин (1932), Корниенко (1932), А.Ф. Белякова (1933), Сергей Никифорович Петров (1933–1934), Митрофан Гаврилович Аксёнов (1935), Леонов (1935), В.А. Романов (1936), А.И. Иванов (1937– 1938), Георгий Афанасьевич Антонов (1939–1941, 1948–1953), Роман Ананьевич Голосовский (1941–1943), Павел Петрович Филиппов (1943– 1944), Михаил Прокофьевич Арсентьев (1944–1947), Фёдор Емельянович Корнеев (1954–1960) …

До 1922 года в бывшей городской управе также размещалась почтово-телеграфная контора, а после того как её перевели в бывшую земскую управу, освободившееся место занял коммунальный отдел уисполкома. Тогда же сюда перевели отделы труда и социального обеспечения, а в 1925 году – уездное статистическое бюро. На втором этаже, где раньше размещался Чумичёвский банк, расположились отдел управления ревкома и комендант города В.А. Саенко со своим управлением. В октябре 1922 года уездный исполком передал помещения бывшего Чумичёвского банка под Белгородское отделение Госбанка. О порядках, царивших здесь, рассказал в 1929 году журналист А. Синицын в фельетоне «У дверей Госбанка»: «Ежедневно шум, гам, иногда крик оглашает своды старого здания, занятого финансовыми органами и, в частности, госбанком. Очередь здесь не редкое явление. И вот, когда она, пёстрая, длинная очередь, беря начало у самых столиков сотрудников и кончаясь на улице, тянется по цементным порожкам туда и обратно, в это время можно быть свидетелем обострённых взаимоотношений крестьянина с торговкой или железнодорожника с попом и т.д.».

С образованием в 1928 году Белгородского округа в бывшей городской управе разместились окружные учреждения: финансовый отдел, страхагентство, агентство Государственного банка, а также окружной суд.

В довоенное время в разные годы в здании располагались также райком ВКП(б), кооперативный техникум, районный Дом пионеров и контора котлостроительного завода.

В начале 1920-х годов в Белгороде был создан клуб пионеров, который ютился напротив, в здании кинематографа «Иллюзион», на втором этаже, и в соседнем с ним небольшом двухэтажном старинном доме. Места для детей там было недостаточно. Потом была организована детская техническая станция, но её посещали в основном дети, тянувшиеся к знаниям по технике. Возникла необходимость в расширении технической станции и организации помощи для удовлетворения других запросов детей. В 1936 году техническая станция была расширена, и в городе организовался Дом пионеров. В июне 1937 года 24 пионера неполной средней школы № 1 имени Ворошилова обратились к руководству района с просьбой «построить в третьей пятилетке в Белгороде районный Дворец пионеров по образцу Дворца пионеров в Москве, но, конечно, в меньшем размере». Юные пионеры составили коллективное письмо в «Белгородскую правду», в котором обосновывали необходимость строительства Дома пионеров. «Надо принять во внимание, – писали они, – что число пионеров в городе и в районе сильно увеличивается. Уже теперь надо подумать о том, как обслужить их, лучше руководить ими в третьей пятилетке. Дом пионеров, по нашему мнению, должен стать таким центром, где пионеры смогут устраивать свои районные и городские слёты, иметь разные научные лаборатории, техническую станцию, библиотеку, музей, выставки своих работ по учёбе, скульптуре, живописи, детский театр, обмениваться опытом работы лучших пионерских отрядов и звеньев и т.п.».

Новый Дом пионеров «по образцу Дворца пионеров в Москве» построить в Белгороде не получилось, но белгородским пионерам была предоставлена большая часть одного из лучших зданий города – бывшая городская управа. В 1939 году в Доме пионеров занималось более 500 школьников города, из них: в фотокружке – 135 детей, авиамодельном – 130, оборонном – 34. В том же году Дом народного творчества открыл в Доме пионеров художественную студию, в которой занималось 20 молодых художников. На занятиях они писали портреты Ворошилова, Будённого, создавали рисунки на оборонную тему. В 1940 году горком ВЛКСМ, гороно и горком по делам физкультуры и спорта организовали в Доме пионеров детскую спортивную школу. Уже в первые дни её работы 80 учащихся записались в гимнастическую, легкоатлетическую и другие секции. С юными спортсменами занимались лучшие инструктора и тренеры города. По воспоминаниям А.П. Бухановой, занимавшейся в гимнастической секции, здесь имелся большой спортивный зал с турником и брусьями. Она часто ездила с другими детьми выступать в школы, где показывали гимнастические и акробатические номера, делали пирамиды. Каждый год 1 января в Доме пионеров устраивалась праздничная новогодняя ёлка. Вокруг неё организовывались массовые игры и танцы, хороводы, исполнялись номера художественной самодеятельности, выступал шумовой оркестр. Во время новогодних каникул проводились ежедневные детские киносеансы, шахматно-шашечные турниры, выставки работ кружковцев – фотолюбителей, авиамоделистов, юных радиотехников. Пионеры совершали выезды в колхозы района для встречи с учащимися сельских школ. В летнее время Дом пионеров с детьми проводил мероприятия в пионерских лагерях. В июле 1940 года шахматно-шашечная секция провела в пионерском лагере села Соломино массовые мероприятия: беседы, сеансы одновременной игры, шахматно-шашечный турнир.

В дни весеннего и осеннего призыва молодёжи в ряды РККА и Военно-морского флота в Доме пионеров работала призывная комиссия. Здание украшалось по-праздничному, из репродуктора звучала задорная музыка. В агитпункте с призывниками проводились беседы о Красной армии и воинской присяге. Учащиеся школ и кружковцы Дома пионеров выступали с концертами.

В годы фашистской оккупации гитлеровцы устроили в здании казино и столовую. В январе 1943 года при городской управе был организован духовой оркестр из 15 человек под руководством А.Я. Дятленко. Оркестр регулярно выступал в казино, а также на предприятиях и учреждениях города по установленной управой плате. В один из дней, когда в казино развлекались немецкие офицеры, в здание попала бомба и погибло много гитлеровцев. Сильно пострадал и сам дом. Этот случай зафиксировал в своих воспоминаниях бывший председатель Белгородского горисполкома Роман Ананьевич Голосовский:

«2 февраля 1943 года партизан Попов Семён дал сигнал нашей авиации для бомбёжки здания бывшего Госбанка. В результате бомбёжки было убито и ранено более 100 человек немецких офицеров. Попов был схвачен и зверски замучен».

6 августа, на следующий день после освобождения города от немецко-фашистских захватчиков, возобновили свою деятельность горком партии и горисполком. После Великой Отечественной войны начался многолетний ремонт здания и в нём разместились Белгородский горком ВКП(б) (с 1952 г. – горком КПСС), горком ВЛКСМ и управление Госбанка. Полностью закончилось восстановление здания только в октябре 1951 года. В нём разместился также горсовет, Белгородский райисполком и районная библиотека. В начале января 1954 года здание занял областной комитет КПСС, на втором этаже в угловой комнате находился кабинет первого секретаря обкома партии М.К. Крахмалёва. Остались в здании и городские структуры: городской комитет КПСС (первый секретарь, два секретаря, отделы пропаганды и агитации, оргинструкторский и промышленно-транспортный), городской комитет ВЛКСМ, государственный банк (городская контора), библиотека горкома КПСС, а также вечерний университет марксизма-ленинизма. В 1956 году здесь разместилась редакция новой молодёжной газеты «Ленинская смена», но, пробыв тут чуть менее года, переехала в соседний дом № 52 по Ленина на следующем углу.

В 1957 году часть здания передали переехавшему из города Рыльска Курской области строительному техникуму (первое время он размещался в школе № 1 по улице Красина). В 1958 году в связи с переводом горкома КПСС в новое здание Дома Советов на площади Революции, освободившиеся комнаты дома № 50 по улице Ленина были переданы на баланс городского жилуправления. К 1959 году в здании оставались строительный техникум и городское управление государственного банка. Места для двух учреждений в относительно небольшом доме было явно недостаточно, и тогда администрация техникума обратилась в Белгородский горисполком с ходатайством о реконструкции здания и надстройке третьего этажа. Разрешение было получено, и строители приступили к работе. В 1960 году был надстроен третий этаж, с фасада убрали два крыльца с декоративными навесами. Внутри здания был произведён капитальный ремонт. После реконструкции горуправление госбанка перевели в другое место, а обновлённое старинное здание бывшей городской управы передали на арендных правах строительному техникуму. В начале 1960-х годов сделали пристройку со стороны проспекта имени Ленина, а позже – пристройку по улице Красина.

Уже к 1970 году техникум стал одним из крупнейших среднетехнических учебных заведений строительного профиля в Российской Федерации. На трёх его отделениях (дневном, вечернем и заочном) обучалось более 2300 человек, работало около 90 преподавателей.

Во второй половине 1960-х годов в здании строительного техникума открылась детская музыкальная школа № 2, занявшая 8 классов, которые все были проходными. В школе имелось 10 пианино, 8 баянов, 3 аккордеона, 3 скрипки, 2 проигрывателя, магнитофон, нотная библиотека. Школа была семилетняя. На начало 1968–1969 учебного года в ней занималось 165 учащихся. Потом музыкальную школу закрыли, и в здании остался только техникум, который существует и поныне, правда под другим названием – Белгородский строительный колледж.

А. КРУПЕНКОВ,

член Союза писателей России