Летопись Белогорья

Из архива К. Битюгина. Журнальный вариант .

ЭВОЛЮЦИЯ УКРЕПЛЕНИЙ СРЕДНЕВЕКОВОГО БЕЛГОРОДА 1596 — 1785 гг.

К.Е.Битюгин, А.И.Ильин

Возникновением и ростом Белгород был обязан внешнеполитическим действиям Московского государства, направленным на оборону южных границ от крымских татар, черкас и литовцев, освоение и колонизацию территории Поля. Самую заметную роль в истории страны Белгород играл именно в то время, когда был городом-крепостью. Однако этому периоду (XVI-XVIII вв.) краеведы и историки до сих пор уделяли незаслуженно мало внимания. О крепостях Белгорода писали, в основном, в связи с изучением истории Белгородской черты.

Город дважды переносили с места на место. Сначала крепость была построена на Белой горе по правому берегу Северского Донца; затем, после разрушения, город выстроили на левом берегу реки (район нынешнего Старого Города), а в 1650 г. вновь перенесли на правый берег к р. Везенице (центр современного Белгорода).

Полвека назад вышла статья А.И.Кошелева «Чертеж Белгорода Меньшого 1693 года»¹, подробно рассказывавшая о конструкции крепости близ р. Везеницы. Археолог А.В.Никитин, проводивший раскопки городища первой крепости на Белой горе, представил их результаты в статье (1962 г.)². В этой же работе, на основании разрядных документов, кратко описаны вторая и третья крепости (до конца XVII в.). Обстоятельствам последнего переноса города, а также краткому описанию его во второй половине XVII в. уделил внимание В.П.Загоровский в монографии «Белгородская черта»³ (1969). В 1977 г. воронежский ученый Г.А.Каримов защитил кандидатскую диссертацию «Архитектура крепостей Белгородской черты»⁴, в которой не только подробно рассмотрел конструктивные особенности крепости у р. Везеницы, но и проанализировал градостроительную эстетику, архитектурный стиль, а также перестройку белгородских укреплений в конце XVII в. в общем русле эволюции российской фортификации.

 

Из краеведческой литературы следует отметить очерки в книге «Белгород» разных изданий (1957, 1962, 1969, 1978 гг.), содержащие описания и реконструктивные планы всех трех Белгородских крепостей. Однако они содержат серьезные ошибки.

Краткие сведения о крепостях Белгорода были изложены авторами настоящей работы во 2-м издании «Белгородской энциклопедии» («Белгородская крепость на Белой горе», «Белгородская крепость на Нагайской сторо-

Кошелев А.И. Чертеж Белгорода Меньшого 1693 года // Известия Воронежского государственного педагогического института. — Воронеж, 1950. — Т. XII, выи. 1. — С. 145-156. ² Никитин А.В. Белгородская крепость XV1-XV1I в. // Советская археология, 1962, № 3. ³ Загоровский В.Г. Белгородская черта. — Изд-во Воронежского ун-та, 1969. С. 141, 180-182. ⁴ Каримов Г.А. Архитектура крепостей Белгородской черты: Дисс… канд. архитектуры. — М., 1977.

Обстоятельствам обороны Белгородской крепости во время войны за Смоленск посвяшена вышедшая недавно статья А.И. Папкова⁵

Авторы выражают сердечную благодарность за помощь в работе кандидату исторических наук, доценту А.Г.Дьяченко, кандидату исторических наук А.И.Папкову, краеведам А.И.Ткаченко, А.Н.Крупенкову; директору государственного архива Белгородской области Т.И.Утениной, работникам архива Н.Ф.Тюремских, Л.В.Горбачевой и Т.Боженовой, сотрудникам Областного краеведческого музея Л.И.Семухиной, Т.А.Приставкиной, Н.Н.Ушакову, работнику областной библиотеки Н.Б.Бородюк.

1. Не вдаваясь в подробности дискуссии о времени основания Белгорода, отметим, что, по нашему мнению, наиболее научно обоснованной датой остается 1596 год. Историографический анализ источников, сообщавших о строительстве Белгорода в 90-х годах XVI в., проделали В.А.Кучкин⁶ и Г.Я.Солодкин⁷. Их выводы подтверждают, что город был основан в 1596 году. Обоснованную и убедительную научную критику «1000-летия» Белгорода (преподносимого некоторыми краеведами под видом новейшего «открытия») сделал в журнале «Отечественная история» А. Раздорский⁸. К этим работам мы и отсылаем всех интересующихся.

Летом 1596 года, как сообщает Разрядная книга, на южную окраину России была послана государственная «комиссия» в составе голов Ивана Лодыженского, Третьяка Якушкина и подьячего Никифора Спиридонова — «смотрить, где государю городы поставить». Еще в Москве были намечены ряд подходящих «городовых мест по Донцу и по иным рекам»⁹, и посланным головам надо было определиться на местности. Намечалось выстроить крепость на Чугуевом городище (ныне — Харьковская область), однако оно оказалось «неугодным», и комиссия предпочла другой вариант — Белогородье (или Белогорье — в документах писалось по-разному): «место крепко, гора велика, и леса пришли великие и земля добра, можно быть на том месте городу», — так доложили головы в Москве.

Местность, где должны были поставить Белгород, была известна в Разрядном приказе. Во второй половине XVI в. мимо устья Везеницы проходила «старая» посольская дорога в Крым; тут же, согласно «Росписи польским дорогам», «усть речки Везеницы на Донце делают суды и ездят

⁵ Папков А.И. Оборона Белгорода от черкас летом 1633 года// Малые города России: Материалы

Всероссийской научно-практической конференции. — Курск — Рыльск, 2000. — С. 28-30.

⁶ Кучкин В.А. Когда же был основан Белгород? (машинопись). — М.. 1989. — БГИКМ, 200S2-HB. ф. l», ш. 7, п. 22.

⁷Солодкин Г.Я. О времени основания и первоначальном местоположении Белгорода// Проблемы исторической демографии и исторической и географии Центрального Черноземья. М.; Курск. 1994. С. 46-47.

8 Раздорский А. По поводу «1000-летия» Белгорода // Отечественная история. 1997, № 5. С. 192- 199.

Постройкой Белгорода Московское правительство решало сразу несколько задач. Де-факто за русским государством закреплялась определенная территория (принадлежность которой оспаривалась Крымским ханством), что к тому же предотвращало начавшуюся стихийную колонизацию приграничных районов Поля литовской шляхтой. Во- вторых, выдвинутый к югу и поставленный приблизительно в 18 километрах от Муравской сакмы, город позволял успешнее организовать сторожевую службу, увеличить «дальнодействие» сторожевых постов. Уже в начале XVII в. белгородские разъезды и станицы по численности почти не уступали путивльским и рыльским, самые дальние доезжали почти до впадения Донца в Дон. К 1625 г. в Белгороде

10 Цит. по: Загоровский В.П. Исследования и заметки по исторической географии Центрального Черноземья XVI в. // Историческая география Черноземного Центра России (дооктябрьский период): Сб. научных трудов. — Изд-во Воронежского ун-та, 1989. С. 12.

11 Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в.-Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1991. С. 134-135.

действовали 40 станиц общей численностью 360 человек¹².

Еще одной задачей, решенной при строительстве Белгорода, как отмечал В.Загоровский, стало привлечение на службу казачества Поля и контроль над Донецкой и Оскольской вольницей¹³.

2. О конструкции крепости на Белой горе (она существовала с 1596 по 1612 год) мы не имеем документальных сведений. Белгородские писцовые, сметные и строельные книги XVI — начала XVII в. не найдены, и есть основания полагать, что они погибли во время большого пожара 1626 г., уничтожившего московские приказы: в описи спасенных от огня бумаг интересующие нас документы не значатся¹⁴.

На рис. 1 приведена схема территории современного Белгорода, какой ее увидели первостроители — князья М.В.Ноздроватый и А.Р.Волконский-Бык осенью 1596 года.

Вершина Белой горы возвышалась над уровнем реки Северский Донец приблизительно на 75 м (35 саженей) и полого понижалась на восток и юго-запад к меловым обрывам, образовывавшим своеобразный мыс, который у основания омывался с востока рекой Северский Донец, а с юга — ручьем Ячнев (Ясенев) Колодезь.

Конструкцию и внешний вид первой крепости можно восстановить по материалам археологических раскопок А.В.Никитина, проведенных в 1951 и 1954 гг.¹⁵, приложенному плану-съемке, а также по плану-съемке городища (1950-х годов) из архива БКСМ. Следует заметить, что раскопки велись Никитиным непродолжительное время и носили ограниченный характер: укрепления изучались с помощью од- ной-двух траншей и небольших раскопов, которые не могли дать полной картины их устройства. Дополнительными источниками служат зарисовка городища В.Зуева (1781г.)¹⁶, сделанная еще до первого его повреждения при строительстве железной дороги, и описания городища, сделанные в разное время.

В соответствие с выводами А.Никитина, крепость на Белой горе состояла из трех частей.

1. Четырехугольный детинец, образованный земляным валом со стенами, окруженный с трех сторон рвом; со стороны обрыва (юго-восточная стена) ров, по вполне понятным соображениям, отсутствовал.

2. На расстоянии 140-300 м от детинца полукольцом проходил вал со рвом перед ним и редким тыном по его гребню, замыкаясь на юге и востоке на обрывы Белой горы. Башен в этом «внутреннем поясе обороны» (как его называл А.В.Никитин) не было.

12 Танков А.А. Историческая летопись Курского дворянства.-М., 1913. С. 80, 130-131. Книги разрядные по официальным спискам оных. — Т. 1. — СПб, 1853, стб. 1133.

13 Загоровский, История вхождения…

14 Книга Московского стола № 19, содержащая перепись делам, вынесенным из Разряда в пожар 1626 г. // См.: Лихачев Н.П. Разрядные дьяки XVI в.: Опыт исторического исследования.-СПб., 1888. — Приложение

15 Никитин А.В. Белгородская крепость…

16 Зуев В. Путешественные записки Василия Зуева от С.-Петербурга до Херсона. — СПб., 1787. (копия плана хранится в областном краеведческом музее).

В последующем, после пожара, вал детинца был поднят, обмазан глиной и обожжен до образования керамической корки, ров при этом был углублен. По гребню вала вместо пластовой ограды были поставлены стены, рубленые тарасами (ширина сруба 1,4-1,9 м) с заполнением внутреннего пространства глиной. Подобное заполнение («хрящ») усиливало устойчивость стены к ударам неприятельских ядер.

Новый детинец размером не менее 240 ( 220 м ¹⁷ имел 8 башен (4 по стенам и 4 наугольных).

Рис. 2. Крепость на Белой горе (улицы, слободы и храмы нанесены произвольно).

¹⁷ Такие размеры имел уже поврежденный детинец к моменту раскопок — выходивший к реке восточный вал вместе с частью мыса был разрушен при строительстве железной дороги в 1868 г.

3. На расстоянии 160-180 м от «внутреннего пояса» был возведен еще один внешний пояс обороны по конструкции аналогичный стенам и башням нового детинца, с той лишь разницей, что глиняная обмазка вала (толщиной от 15 до 30 см) не подвергалась термической обработке. Стена имела несколько башен, одна из которых была исследована А.Никитиным: квадратная, размером 5(5 м, она была рублена также «в две стены» с глиняным «хрящом».

На юго-западе крепости при раскопках был вскрыт подземный ход, ведший в овраг, выходящий на берег ручья Ячнев Колодезь. В 20-х годах при мелоразработках с восточной стороны крепости был обнаружен еще один тайник, который шел к Северскому Донцу, но его положение на плане нам не удалось восстановить.

В юго-восточной части крепости находилось кладбище, затронутое мелоразработками в середине 20-х годов¹⁸.

Выскажем предположение, что накануне Смуты в 1604 году на Белой горе была крепость, состоящая из детинца и внешнего пояса обороны (так как они имели аналогичную конструкцию), а «внутренней» линии к тому времени уже не существовало.

Территория крепости (кроме детинца) была заселена достаточно плотно. «Вскрытые жилища однотипны,-писал А.Никитин.-Это небольшие глинобитные, реже — бревенчатые дома, площадью в среднем 16м2, с земляным полом и глинобитной же печью в одном из углов. Снаружи, примыкая к жилищу или на некотором расстоянии от него был погреб или кладовка с подпольем»¹⁹. Основная часть населения, по мнению археолога, сосредотачивалась между внешней и средней линиями.

Возле города, под горой, располагалась слобода Беспашенная (позже называемая также Под острогом, Покровской, Подбелянской), принадлежавшая Никольскому монастырю²⁰.

Стены, хотя имели глиняную обмазку и заполнение, все же оставались горючим материалом. Расположенная на меловой толще крепость не имела колодцев; водоснабжение осуществлялось через неудобный, идущий круто вниз тайник к Северскому Донцу, и за счет собирания осадков; в случае длительной осады воды было недостаточно.

С крепостью на Белой горе связана и одна тайна. Существуют загадочные свидетельства о якобы имевшихся следах каменных сооружений в детинце — стен и башен. Об этом говорят описания городища, начиная с середины XVIII в. В 1927 г. краевед М.Орлова писала после осмотра остатков крепости: «Центральный вал (детинца. — авт.), наверное, был снабжен еще каменной стеной, что подтверждается сплошной засыпкой его повер-

18 Орлова М.Н. Белгородское городище и его могильник // Известия Курского губернского общества краеведения, 1927, № 3, с. 74-75.

19 Никитин А.В. Белгородская крепость…

20 В царской грамоте 1639 г. о праве монастыря владеть этой и еще рядом слобод и мест сказано, что «были у них с старых белгородских книг… 107 (т.е. 1599. — Авт.) грамоты» (Анатолий. Материалы для истории Курской епархии. Упраздненные монастыри // Курские епархиальные ведомости, 1880, № 7, с. 381 по общ. Пагинации).

хности мелкими кусками сильно обожженного кирпича, представляющими, конечно, остатки белых крепостных стен»²¹. В 1950 г. городище было осмотрено археологом П.И.Засурцевым, который указал в своем отчете: «Центральная часть крепости… с 8-ю каменными башнями по валу», «диаметр основания башен до 20 метров»²². Однако в опубликованных работах А.В.Никитин ни одной строчкой не упоминает ни о чем подобном. Раскопки на месте башен не обнаружили никаких следов фундаментов, необходимых при их сооружении из камня или кирпича. Существовали ли какие-то каменные постройки на самом деле, а может, наблюдатели ошибочно принимали за кирпич фрагменты обожженной глиняной обмазки, или что-то иное? Или к моменту приезда Никитина никаких «каменных» остатков уже не существовало?

Существование каменного детинца в Белгороде крайне маловероятно: во-первых, такое строительство потребовало бы больших ресурсов и создания местного кирпичного производства, поскольку подходящего для постройки камня в округе Белгорода нет (напомним кстати, что в 1595- 1602гг. строился Смоленский кремль, куда были собраны практически все каменных дел мастера и даже горшечники, а каменное строительство, кроме казенного, было запрещено по всей стране под страхом казни); во-вторых, необходимости в столь мощных укреплениях не было, ведь в конце XVI b. основным противником белгородцев были татары, которые, за очень редким исключением, предпочитали грабить и разорять села, обходя города. Возможно, пролить свет на загадку Белгородского «кремля» смогут дальнейшие исследования.

* * *

Крепость на Белой горе простояла недолго. «В 120-м году при боярах» (1612 г.) она была взята отрядом Лубенского наместника князя Семена Лыко. Литовцы не просто овладели городом, но сожгли и уничтожили его полностью: «Белгород и острог большой и малой и посад, и на посаде монастырь (Никольский. — Авт.)…, и мирския церкви, и дворы все разорили и выжгли без остатка»²³. В том же 1612 г. от отряда Семена Лыко пострадал и Рыльск.

Судя по документам, не прекратила существования Подбелянская слобода.

Примерно с 20-х годов нашего века городище на Белой горе оказалось в непосредственной зоне меловых разработок: в 1924г. был вскрыт и уничтожен тайник к реке, а в 1927-м — кладбище XVI-XVII в. на юго- восточном участке. Тогда разработкой белгородских карьеров занимался завод «Работник» Белгородско-Суджанского мелового треста; в 40-е годы, когда мелтреста уже не было, главными добытчиками стали мелозаводы

22 Орлова М.Н. Белгородское городище и его могильник // Известия Курского губернского общества краеведения, 1927, № 3.

22 Архив Института археологии РАН, Р-1, № 489.- лл. 2,5.

23 РГАДА, Столбцы Московского стола. № 99. л. 222 (авторы благодарят за текст этого документа А.И. Папкова). Подлинный архивный текст челобитной Геласия несколько полнее, чем опубликованный в «Актах Московского государства» (Т. 1: Разрядный приказ, Московский стол. № 704. — СПб., 1890. — с. 643).

 

Министерства путей сообщения и Росвяжтреста; первый «наступал» с северо-восточной стороны, второй — с юго-запада и юго-востока, срезая внешнюю оборонительную линию.

В 1949 г. городские власти наконец-то обратили внимание на остатки крепости — постановлением Совмина СССР (№ 3898 от 14.10.1948) городище Белгорода было причислено к археологическим памятникам всесоюзного значения. Однако, несмотря на несколько постановлений горисполкома, предписывающих прекратить там добычу мела и установить охранную зону²⁴, уничтожение городища продолжалось: территорию детинца распахивали под огороды, рядом был построен склад взрывчатки. Руководство завода МПС ставило вопрос категорически: или продолжать разработку горы, разрушая городище, или закрывать производство. Как и ожидалось, выбор был сделан в пользу промышленности. 12.07.1950 г. Белгородский горисполком принимает постановление, в котором рекомендует «министерству путей сообщения… срочно войти с ходатайством в Совет министров… о решении вопроса о сохранении завода и ликвидации восточной части остатков старинного кремля»²⁵. Летом 1951 г. проводит раскопки А.Никитин, и сразу после этого, в сентябре 1951 г., Институт истории материальной культуры АН СССР своим письмом, подписанным замдиректора Е.Крупновым, дает согласие на закладку карьеров «в местах археологически исследованных и поэтому» не представляющих в дальнейшем научного интереса»²⁵. В конце 50-х годов местные власти еще предпринимали слабые и безуспешные попытки сохранить хотя бы оставшееся²⁷, но в начале 60-х был уничтожен детинец, а затем и вся гора полностью.

Более варварски с Белгородом поступали только враги — татары, литовцы, немцы.

3. Восстанавливать разоренный Белгород стали, по-видимому, не сразу, а только в 1613 г., после избрания на царство Михаила Федоровича Романова (в архивном тексте челобитной старца Геласия есть ссылка на царский указ). Руководил постройкой города воевода Никита Лихарев: «И после литовскаго разоренья, собрався, белгородцкие всякие люди острог поставили за рекою, за Северским Донцом, на нагайской стороне»²⁸. Другие документы уточняют: «против старова городища, меж болот, а от реки Донца до города 311 сажен»²⁹; «Книга Большому Чертежу» указывает иное расстояние: «…С нижные стороны Белого Колодезя, от берега от Донца, от Старого городиша 380 сажен… А ниже Белагорода, версты за 2, пала в Донец речка Везеница»³⁰. Повидимому, замеры производились от разных точек: в первом случае от левого берега реки, во втором — от старого городища на правом берегу.

²⁴ № 707 от 16.11.1949 г., № 563 от 12.7.1950 г., № 731 от 6.9.1950 г. — Гос. архив Белгородской области (ГАБО), Р-68, on. 1, е.х. 321, л. 11-13; там же, е.х. 362, л. 6-7; там же, е.х. 367, л. 11-12. ²⁵ № 563, протокол № 27 от 12.07.1950 г. — ГАБО, Р-68, on. 1, е.х. 362, л. 7. ²⁶ Письмо ИИМК председателю горсовета Белгорода от 15.09.1951 г. Обнаружено в архиве БКСМ.

27 Решение облсовета от 10.01.1958 г. — ГАБО. Р-141, on. 5, е.х. 55; решение исполкома горсовета № 2130 от 27.10.1960 г. — ГАБО. Р-68, оп. 2, е.х. 278, лл. 8-9.

28 РГАДА, Столбцы Московского стола, № 99. л. 223, 224.

Рис. 3. Крепость на Ногайской стороне.

Восстановление местоположения Белгородских крепостей на плане современного города связано с определенными трудностями, так как рельеф и гидрография территории претерпели значительные изменения. В 1868-69гг. при прокладке железной дороги было засыпано основное русло Северского Донца на протяжении 4 км и обрушена восточная часть Белой горы; в 60-х годах спрямлено русло реки Везелицы, замыты большие территории поймы в районах слияния Везелицы с Гостенкой и Северским Донцом; в пойме Донца создано водохранилище; взорвано и разорено большинство храмов в центральной части города, служивших очень хорошей привязкой старых планов.

Следов второй крепости к настоящему моменту не сохранилось. Анализ современного рельефа поймы р. Северский Донец, а также планов Белгорода 1730 и 1785 гг. позволяет с достаточной степенью уверенности предполагать, что крепость в 1613-1650 гг. располагалась в районе современных ул. Молодогвардейцев, Павлика Морозова, Корочанского переулка и Корочанского шоссе от железнодорожного переезда до примыкания объездной дороги на ул. Студенческую. Севернее этой развилки можно проследить частично сохранившееся русло ручья Белый Колодезь.

 

* * *

 

В новую крепость пришлось набирать служилых людей из других городов, в том числе из разрушенного в 1613 г. Царева-Борисова. Оттуда же белгородцам достались часть артиллерийского «наряда» и «церковное строение» для монастыря Николы Чудотворца.

Документальных данных о конструкции крепости до 1626 г. мы не имеем. Челобитье Геласия упоминает, что Никольский монастырь был поставлен «в большом остроге» — следовательно, крепость (как и в последующий период) состояла из двух частей.

Крепость «на ногайской стороне» уступала прежней как размерами, так и надежностью оборонительных конструкций. Она состояла из города³¹ и примыкавшего к нему острога. На рис. 3 приведена графическая реконструкция крепости, сделанная на основе документов³² и анализа современного рельефа этой части поймы реки.

В отличие от крепости на Белой горе, стены как города, так и острога были не рубленые, а тыновые — из одного ряда соединенных вместе, вкопанных в землю вертикальных бревен. Такая конструкция требовала значительно меньше леса, сооружалась быстрее, но была и менее надежна. Тем не менее, «городовых», т.е. рубленых стен в крепости не возвели и тридцать лет спустя — очевидно, ставка делалась на естественную защиту Белгорода рекой и труднопроходимыми болотистыми участками.

ГОРОД (детинец). В плане город был близок прямоугольнику. В 1626г. его размеры составляли 84,5x79x73x84 сажен, общая длина стен 320,5 сажен. Город неоднократно перестраивался и ремонтировался. Так с 1626 по 1630 г. дубовые башни были заменены на липовые, а затем наиболее подгнившие снова переделаны из дуба. К 1634 г. город был частично перестроен, несколько изменен в плане, размеры его несколько изменились (78,5×81,5×61,5×80 сажен).

В тыновых стенах города было два яруса бойниц: сквозь нижние стреляли, стоя на земле, а через верхние — забираясь на деревянный настил («мост»), устроенный примерно на половине высоты стены. Наверху стен были также обламы (машикули) — нависающие выступы, с которых можно было вести огонь сверху вниз. Острог с обламами впоследствии стал самой распространенной конструкцией, применяемой по всей Белгородской Черте.

Восемь квадратных башен города (стены от 2 до 3,5 сажен) — «рубленые, с обламами и с шетрами, покрыты тесом». В четырех наугольных башнях и Донецких воротах на тесовом «шатре» были сооружены караульные «клети», тоже под тесовой крышей. Башни имели по два и по три этажа («моста»), на которых располагались орудия. По ночам на наугольных башнях город стерегли стрелецкие караулы — по 10 человек.-

31 Здесь и далее курсивное написание слова «город» подразумевает главную часть второй Белгородской крепости.

32 Описание крепости сделано по следующим источникам: Писцовой книге Белгорода 1626 г. (РГАДА, ф. 1209, е.х. 15817, лл. 1-12 об.), Донесению Афанасия Тургенева, 1634 г. (РГАДА, Столбцы Московского стола, № 109, лл. 108-114), Росписи Белгороду и острогу 1644 г. (РГАДА, ф. 210, оп. 7, е.х. № 15, лл. 597-612 об.).

 

Город соединяли с острогом Никольские ворота (позже переименованные в Спасские): «В вышину да аламав (обламов) 42 венца, аламав 10 венцов» (в 1644 г.). Поскольку при строительстве обычно использовались бревна толщиной 5-6 вершков, высоту башни с обламами можно оценить в 11,5 — 13,5 м. — «рост» вполне средний. Наверху, на стропилах висел «вестовой» колокол — его звоном, а также громким выстрелом из самой большой пищали «Собаки» (стоявшей на Наугольной раскатной башне) в крепости объявляли тревогу при приближении неприятеля.

В 1626 г. в городе располагались: воеводский двор («поставлен белогородцким уездом»), двор казацкого и стрелецкого головы («ставили казаки и стрельцы»); съезжая изба («приезжают воеводы для государева дела»); казенные погреб и клеть для «зелья», ядер, свинца, серы и др.; семь житниц («а в них сыплют государевы всякие запасы»); восемь дворов причта соборной церкви, два двора полковых детей боярских, 23 пушкарских двора и стрелецкая слобода (49 дворов). Здесь же находился главный храм Белгорода — собор Святой Троицы (с приделами). Каждый раз переносился он вместе с крепостью. К 1623 г. стоявшая на этом месте одноименная церковь сгорела при большом пожаре, и новый собор был построен за государственный счет. Он был богат «церковным строением», большей частью присланным из Москвы. Вместе с царскими дарами были пожертвования белгородских воевод и частных лиц. В церкви была неплохая подборка богослужебных книг.

В городе были вырыты семь колодцев: «во всех колодезях воды неглубоко, в осадное время водою пробыть можна».

Из города вели два «земляных подлаза» (хода), позволявшие проводить внезапную контратаку.

ОСТРОГ. В 1626 г. длина трех острожных стен составляла 155, 286 и 1-86 сажен (всего 627 сажен), по стенам стояли 18 башен: «на остроге трои ворота: Вожевские да Разумницкие, да Данецкие, да 15 башен глухих». Во время Смоленской войны, в Петров пост 1634 г. острог Белгорода был взят и сожжен литовцами. Воевода Афанасий Тургенев, принявший дела вскоре после этого, сделал подробное описание сгоревшего острога. В донесении перечислены 16 башен, их названия («против Дрокина двора», «против Васильева двора Анцифорова» и т.п.) и расстояния между ними по стене. Новый острог, отстроенный после пожара (по данным росписи 1644 г.), тоже незначительно отличался по размерам, расположению башен, названия которых также изменились (Насонова, Капитанова, Ястребова, Ильинские и Никитские ворота и т.д.). В 1644 г. в стенах острога, также как и в городе, было по два яруса бойниц, но стены не имели обламов. И город, и острог были окружены рвом, «оставленным» частоколом.

В 1626 г. вся крепостная артиллерия была сосредоточена в городе. В башнях размещались 3 верховых пушки-, полуторная пищаль, 4 полковых железных пищали, 1 полевая и 2 скорострельных пищали и пищаль

 

 

 

«Собака» — всего 11 «стволов»³³ Огневую мощь защитников крепости дополняли 152 затинные пищали (крупнокалиберные крепостные ружья, из которых стреляли с упора). В 1630 г. из Разряда в крепость дополнительно прислали полуторную пищаль (стрелявшую 3-фунтовым ядром) и 4 тюфяка³⁴, после чего общее количество орудий достигло 1-6- ти. В 1644 г. роспись перечисляет 12 орудий, установленных в городе, и два — в воротных башнях острога³⁵. При каждом — два или три пушкаря, дополнительно вооруженных затинными пищалями. Чтобы наводить орудия на цель, были приставлены еще по два человека из посадских или бобылей — «на поворот»; массивную (почти полторы тонны меди) «Собаку», стрелявшую четырехкилограммовыми ядрами, поворачивали целых десять человек.

На стенах города и острога также имелись катки (толстые короткие бревна), которые можно было сбрасывать на головы неприятелю, и камни — для той же цели.

На территории острога размещались шесть слобод, именуемых по категориям проживавшего там населения или по месту, откуда ее жители были переведены в Белгород: Ездочная, Стрелецкая, Вожевская, Пушкарская, Ряжских, Михайловских и Пронских казаков. «Каждая группа «переведенцев», — отмечал А. Миклашевский, — образовывала как бы свой отдельный мирок, строила себе дворы слободою и имела свою церковь»³⁶.

Одним из старейших учреждений Белгорода был Никольский мужской монастырь. Его создание относится к 1599 г., когда по указу Бориса Годунова его возведением занимался воевода князь Григорий Константинович Волконский³⁷. Тогда он располагался в посаде крепости на Белой горе. После переноса города на левый берег, разоренный монастырь заново отстроили в остроге новой крепости. В посаде находился женский Рождество-Богородицкий монастырь (преобразованный в 1622 г. из женского скита), где жили 35 стариц — «кормятся именем Христовым».

За острожной стеной располагался посад со слободами: Стрелецкой, Казачьей, Царегородской, Волских (Волжских) и Жилых атаманов, слободой Никольского монастыря, слободою неслужилых людей, а также с отдельными дворами.

Всего по подсчетам, сделанным И.Миклашевским на основании пис-

³³ РГАДА, ф. 1209, е.х. 15817, лл. 1, 1 об., 3. О калибрах имевшейся артиллерии может дать представление вес их ядер: к полуторным железным пищалям полагались ядра в 6 гривенок (ок. 2,5 кг), к полковым и скорострельным пищалям — в 4 гривенки (ок. 1,6 кг), а к затинным пищалям — железные и свинцовые пульки.

³⁴ Акты Московского государства. — Т. 1: Разрядный приказ, Московский стол. — СПб.. 1890. — с. 325.

35К сожалению, описание острога в росписи 1644 г. не закончено — документ обрывается.

36Миклашевский И.Н. К истории хозяйственного быта Московского государства. Ч. 1: Заселение и сельское хозяйство южной окраины XVII в. — М., 1894. С. 68.

³⁷ Рапорт настоятеля Белгородского Никольского монастыря игумена Геннадия от 2 августа 1781 г. (См.: Анатолий. Ук. соч. // КЕВ, 1873, № 12. С. 534-535 (по общ. пагинации).

цовой книги, в 1626 г. в Белгороде было 12 церквей и 833 двора: 526 в пределах города и острога и 307 в посаде³⁸. Можно приблизительно оценить количество населения: в самой крепости жили свыше 3-х тысяч человек, а вместе с посадскими жителями — около 5 тысяч.

4. Дальнейшие изменения в конструкции укреплений Белгорода можно понять лишь с учетом общей эволюции отечественного крепостного строительства. В XVI — середине XVII вв. в нашей фортификации безраздельно господствовала система «стен и башен»: на земляном валу (или непосредственно на грунте) сооружались стены, создававшие укрепленное пространство (в плане обычно четырехугольник). Одной из главных задач при штурме («приступе») было овладение куртинами (участками стены между башнями) с помощью лестниц, осадных башен и т.п. или пробивание в них брешей; соответственно, задачей обороняющихся было удержание куртин и нанесение максимального ущерба нападающим; под прикрытием стен защитники вели огонь из стрелкового оружия и пушек. Оборона стен усиливалась огневой поддержкой с башен; башни выступали вперед за линию стены, что позволяло также вести обстрел вдоль стен.

С развитием пушечного дела и распространением артиллерийских дуэлей при штурме, такая система обнаружила значительные недостатки: артиллерийский огонь по периметру обороны распределялся неравномерно, углы обстрела были ограничены, а некоторые участки вообще могли оставаться непростреливаемыми. В XIV-XV вв. в Западной Европе начали строить крепости по так называемой бастионной («итальянской») системе: башен было значительно меньше или не было вовсе, а артиллерия и стрелки располагались по всей линии расширенной стены. Через определенные промежутки стена велась ломаной линией, образовывая многоугольники (бастионы), чаще всего пятиугольные, откуда можно было вести как эффективный обстрел куртин (участков стены между бастионами), так и фронта во всех направлениях³⁹. В России крепости по бастионной системе начали строиться только в первой трети XVII в.

С усилением огневой мощи артиллерии и увеличением ее количества деревянные стены переставали быть сколько-нибудь серьезной защитой, а строительство каменных или кирпичных крепостей требовало очень больших ресурсов. Выходом из положения стала замена деревянных стен высоким и широким земляным валом с небольшой оградовой защитой или даже вовсе без нее. Вал позволял успешно выдерживать атаки неприятельской артиллерии, поэтому крепости «на валу» вскоре заняли господствующее положение в системе обороны южной России⁴⁰.

Подобная эволюция хорошо прослеживается на примере третьей крепости Белгорода⁴¹.

38 Миклашевский. Ук. соч., с. 76.

39 См.: Яковлев А.А. История крепостей: Эволюция долговременной фортификации. — СПб.: Полигон, 1995. — Сс. 18-40.

40 Каримов Г.А. Ук. соч., с. с. 88.

41 Каримов Г.А. Ук. соч., с. 87-90.

К 1646 г. земляной вал Белгородской Черты протянули от Карпова к Болховцу, а оттуда — четыре версты — вдоль реки Везелки к Донцу.

Белгород на левобережье оказался расположен не вполне удачно. Место было низким и сырым, деревянные укрепления быстро гнили, требовали постоянной перестройки. Но главное, город оказался отрезан рекой от основной системы укреплений Черты.

В 1647 г. белгородский воевода князь Н.И.Одоевский предложил проект переноса стоявшего «не у места» города к устью Везелицы. Против этого запротестовали белгородцы, направив в Москву челобитье с угрозами: место у Везелицы, де, плохое — песок, башню не поставить, ров не выкопать, а если план переноса не отменят, то — разойдутся они из города врозь, кто куда… Настоящая причина же, по-видимому, крылась в том, что и в 1646-м, и в 1648-м годах белгородцы ремонтировали крепость и строили укрепления Черты; новые тяготы по сооружению нового города легли бы на их плечи.

Вероятно, угроза возымела действие, и проект был отложен. Вскоре возник новый план — возвратить крепость на Белую гору, улучшив ее водоснабжение постройкой нового тайника. В Разряде колебались. И только в 1650 г. последовал указ о начале строительных работ на берегах Везелицы.

В помощь белгородцам были направлены два полка дворянской конницы. Техническое руководство строительством осуществлял французский инженер Давид Николь, строивший до этого Царев-Алексеев (Новый Оскол) и прилегающий участок Черты. 17 сентября 1650 г. воевода Василий Петрович Головин заложил Белгород на новом месте, и осенью этого же года крепость в основном была готова.

Строители пошли по наиболее простому пути: к валу Белгородской Черты, который прошел вдоль берега реки Везеницы, приделали три стены — острог с обламами⁴². Позже, в 1668 году, с восточной стороны к нему пристроили другой — «Большой» (или «Земляной город»), после чего первый стали именовать «Меньшим».

Меньшой город располагался в центре современного Белгорода. На плане 1768/89 г. он, уже много раз перестроенный, обозначен между нынешними улицами Пушкина и Чернышевского, Фрунзе и Победы. Вероятно, там же он был сооружен и в самом начале.

В 1678 г. Белгород Меньшой был сделан «с трех сторон стоячим острогом, дубовым лесом… на остроге обламы»⁴³, пристроенным к валу Белгородской черты. Со стороны Везеницы вал был «оставлен» острогом с обламами, который, выступая над валом, создавал прикрытие. В городе было 4 проезжих и 7 глухих четырехстенных башен — «по мере стены по 3 сажени»⁴⁴. Проезжие ворота (очевидно, только внешние) защищались «отводными городками» — бастионами, устроенными из земляного вала, так же «оставленного» острогом. Город был окружен трехсаженным рвом.

42 Загоровский В.П. Белгородская Черта. — Воронеж, 1969. — С. 141.43 Дополнения к Актам историческим (далее ДАИ). Т. 9.-СПб, 1875. С. 258.44Там же.

«Земляной город» с северной (московской) и южной (везеницкой) сторон был образован земляными валами (с везеницкой — тот же вал Черты); валы «ослонены» острогом; вал везеницкой стороны в подошве был 2 сажени «с четью», с московской — 4 сажени. Со стороны Донца был устроен острог (на грунте), а в болотистых местах рублены тарасы. Три башни города были проезжими, пять — глухими. Периметр города с трех сторон 1880,5 сажен. Вдоль валов «от рецки Везеницы да с московской стороны выкопан ров, мерою в глубину 3-х сажен, а в иных местех 2 сажени, и тот ров осыпался»⁴⁵.

Две части Белгорода соединялись Никольской воротной башней, на которой в 1669 г. были установлены башенные часы.

Вооружение. В описи 1678 г. перечисляется все огнестрельное оружие, как имеющееся в гарнизоне, так и хранящееся на складах: 5 медных пищалей разных калибров, 4 тюфяка, стрелявших дробью, 4 «пищали огнестрельных» (испорченных), 32 железных пищали, урывок медной пищали Сумского полка, 73 затинные железные пищали, отдельные стволы к ним без лож — всего 112, 2 железные пищали, множество мушкетов, карабинов, пистолей. Подробно сообщается о количестве боеприпасов к ним. Где и как размешалось это вооружение не указано. В Меньшом городе «в проезжих и глухих башнях и по городовой стене, и в отводных городках верхних и земляных пушечных 130 боев…», а в башнях и по острогу — 2265 ружейных боев⁴⁶.

Путем сравнения данных выясняется, что в 80-х годах состоялась еще одна перестройка крепости, косвенно отраженная в известных нам документах. В ходе нее южный земляной вал Меньшого города был заменен деревянной — частью острожной, частью рубленой — стеною (острожный участок хорошо виден на «Чертеже» 1693г.), а восточная деревянная стена (общую с Большим городом) — земляным валом (шириной в подошве 13,8 м. и высотой 5,3 м.). В 1695 г. южную деревянную стену сломали, вновь насыпав земляной вал. Северная деревянная стена Меньшого города еще до ремонта 1693 г. была заменена валом⁴⁷.

В 1693-95 гг. с очередным ремонтом, необходимым по причине «ветхости», крепость была окончательно перестроена по бастионной системе. Башни Меньшого города (кроме грех проезжих) заменили пяти- и семиугольными «отводными городками» — бастионами, а деревянные стены — валами. В Большом городе (как видно на плане начала XVIII в.)⁴⁸ сохрани-

45 ДАИ, т. 9, с. 258.

46 Там же.

47 Кошелев. Ук. соч., с. 152. По предположению Г. Каримова, земляные валы насыпались прямо поверх деревянных тарас, благодаря чему получили дополнительную прочность.

48 ЦГВИА, ф. 349, оп. 3, д. 4207.

лись семь башен, а восьмая, наверное, была заменена бастионом полукруглой формы.

Самая большая Московская проезжая башня была шестигранная «рубленая в две стены в дубовом лесу, мерою стены полтретья сажени (5,3 м, т.е. диаметром 10,6 м), меж стен полсажени насыпано землею». Высота основного ствола башни до обламов составляла 5 саженей; облам — сажень с получетвертью, а далее шел шатер с «чердаком», над которым был укреплен «орел двоеглавый с коруной деревяной. В правой ноге орла трость, в левой ноге меч». Всего башня имела высоту более 11 саженей. В башне было установлено 2 пушки — уже знакомая нам пищаль «Собака» и пищаль «Девица», весом 47 пудов 20 гривенок.

Рис. 4. Третья Белгородская крепость (с плана 1730 г.)

Везеницкая башня с воротами и калиткой была четырехгранная со сторонами 3 сажени с четвертью (7(7 м). Высота: до обламов — 4 сажени; обламы в 6 венцов (приблизительно 2 аршина, т.е. 1,4 м); караульный чердак с шатровым покрытием — 2 сажени, т.е. всего около 15 метров. На двух мостах башни располагались 2 пушки: на нижнем весом 59 пудов, а на верхнем — 29 пудов 25 гривенок.

Никольская воротная башня, ведущая в Большой город, вероятно, не имела пушечного вооружения, зато на ней были установлены часы с боем и надвратная часовня, а через ров был переброшен подъемный мост, длиною 5 саженей.

После «полтавской баталии» и строительства в 1731-42 гг. Украинской линии по рекам Орели-Берестовой-Береке от Днепра к Северскому Донцу непосредственная угроза нападения на Белгород стала весьма проблематичной. Военное значение города стало падать. В 1731 году был расформирован Белгородский солдатский полк, а крепость постепенно стала превращаться в главный артиллерийский цейхгауз всего юга России.

В начале XVIII столетия Белгородская крепость существенных изме-

нений не претерпела. Двухчастная конструкция сохранялась, по крайней мере, в первой четверти столетия. Впоследствии Большой город, очевидно, был сломан: на планах после 1769 г. обозначен только Меньшой. Пожары 1766 г., уничтожившие большую часть Белгорода, привели к его «регулярной» перестройке, планировка которой, в основном, сохранилась до наших дней.

Конструкцию Белгородской крепости 1730 года прекрасно иллюстрирует рис. 4, сделанный с плана Вилима фон Делдина⁴⁹. В это время Белгород Меньшой стал называться земляной крепостью, где были сохранены три башни, имевшие к этому времени скорее архитектурное, а не оборонное значение. Валы деревянного города, как с Московской, так и с Везеницкой стороны, были ликвидированы, острожная стена, высотой 2 сажени, — поставлена непосредственно на грунт и не имела обламов. Северная стена содержала 4 башни и двое ворот, а перед ней был сооружен трапециевидный ров глубиной в сажень и шириной по верху 5 саженей. С востока в болотистой пойме Северского Донца (район нынешней Вокзальной площади) была сохранена деревянная стена, рубленая «клетнями» (городнями, тарасами) и обсыпанная земляной насыпью. Помимо угловых в ней была проезжая башня, от которой через широкую пойму шел Донецкий мост в село Старый Город. Северную стену защищал большой отводной городок, располагавшийся в районе пересечения нынешних улиц Фрунзе и Луначарского.

При перестройке Белгорода после пожара 1766 года по «регулярной» планировке, сохранившейся в основном до наших дней, были засыпаны рвы «деревянного» города, т.к. городская черта на севере переместилась с нынешней улицы Фрунзе до сквера по ул. Народной. Что же касается «земляной» крепости, то еще в 1785 году ее бастионы возвышались в центре города, нарушая строгий ритм городской застройки. Однако уже в начале XIX века артиллерийские склады из крепости выносятся за черту города, а ее территория застраивается.

Спустя два года после покорения Крыма указом Екатерины II от 30 апреля 1785 г. (по старому стилю) Белгород был исключен из числа крепостей.

Региональное лидерство Белгород уступил Курску, Воронежу, Харькову; бывший военный, административный и духовный центр юга России превращался в тихий и сонный уездный городок, где уже практически ничто не напоминало о большой и трудной судьбе некогда «главного города на Черте».

49 ЦГВИА, ф. 349, оп. 3, дело 4218.