Летопись Белогорья

Сегодня мало кто из белгородцев знает о том, что в 1910-х годах в уездном Белгороде выходила газета под названием «Белгородские силуэты». Это была необычная газета даже для своего времени. Она была небольшого формата, выходила не периодически, на своих страницах не публиковала, как другие газеты, правительственные сообщения и указы, местные новости и зарубежную хронику, рекламу и объявления. Основные темы газеты раскрыты в ее подзаголовке: «В «Силуэтах» даются очерки, рассказы, заметки, сообщения и т. п. материалы из общественных нравов Белгорода и из деятельности соседних городов и уездов, а также набрасываются эскизные бытовые картинки из провинциальной жизни вообще».Издателем газеты был П.И. Барышников. Он относился к тому кругу людей, которых известный в наших краях революционер И. Г. Озембловский вкупе с купцами Мачуриными и Садовскими назвал «белгородскими толстосумами».Статский советник Павел Иванович Барышников был известной в городе личностью еще задолго до выхода первых номеров своей газеты. Белгородцы знали его не только как одного из самых богатых людей города, но, в первую очередь, как неуживчивого, «вредного» для властей человека, постоянно критиковавшего городское руководство за его нерасторопность в решении многочисленных городских проблем и нежелание искоренять недостатки. Именно благодаря этой черте характера белгородцы избрали П. И. Барышникова гласным в городскую думу, где он состоял членом школьной, а позже строительной комиссий и представлял партию октябристов. В одном из своих очерков П. И. Барышников в 1915 году писал о реакции гласных думы на его критику:«Заткнуть ему горло!» кричали в белгородской думе 8 лет тому назад. «Показать ему критику!» И сейчас же записали: «Посоветоваться с юристами». Вон ведь откуда еще начался сутяжнический дух. По законам белгородской головобоязни критика «не допущается». За критику «тащи и не пущай».

Особенную популярность приобрел П. И. Барышников с выходом первых номеров «Белгородских силуэтов». Газету он издавал на собственные средства. «Редакция» размещалась в двухэтажном каменном доме по улице Соборной, в которой жил сам владелец П. И. Барышников и часть здания сдавал в наем. Слово «редакция» мы заключили в кавычки по той причине, что на самом деле никакой редакции не было. Издатель газеты был сам и корреспондентом, и редактором. Кабинет в его доме был всегда полон народу. Одни шли к нему с просьбой защитить их от произвола местных властей, другие — подсказать новую злободневную тему, третьи — оформить подписку на полюбившуюся им газету. Издатель охотно принимал у себя в «редакции» и богатого купца и бедного студента из учительского института, депутата городской думы и вдову погибшего на войне солдата. О своих посетителях П.И. Барышников писал:«Один за одним идут обыватели. Всяк несет издателю свое горе, свою нужду и жалобу. Я слушаю. Да и как не слушать, когда раскрывается народная душа, народное сердце. Ведь «всякому человеку надо,чтобы было куда пойти»,как сказал выстрадавший эту истину Достоевский.Вот передо мной совершенно придавленная горем жена артиллериста Кошкарова. Ее отчаянью нет пределов. Она начинает свою скорбную повесть невольным вопросом:

• Что же будет с нами?точно германцы вчера подступили: все разорили, поломали, выбросили…

Она заливается слезами. Жду, даю успокоиться и начинаю расспрашивать».В беседах с посетителями Павел Иванович черпал богатый материал о жизни белгородцев, а потом на страницах «Силуэтов» появлялись острые, критические статьи и фельетоны, вызывавшие бурную реакцию в тихом городке — положительную у рядовых граждан и резко отрицательную у власть предержащих. Очередные номера «Белгородских силуэтов» никогда не залеживались на прилавках киосков, передавались из рук в руки, из дома в дом , люди зачитывались острокритическими материалами, пересказывали своим друзьям и знакомым опубликованные очерки и фельетоны, в которых автор беспощадно бичевал виновников беспорядков, невзирая на чины и личности — от техника управы до городского головы. Постоянными героями очерков были погрязшие в бюрократизме, «беззубые» гласные думы. Им посвящено и сатирическое стихотворение «Белгородским детям», автором которого, по-видимому, является сам издатель газеты. Главной мишенью для критики и злых насмешек в «Белгородских силуэтах» был городской голова И. Г. Муромцев. Редкая публикация в газете обходилась без его имени. На страницах «Силуэтов» он предстает как бездарный чиновник — ретроград, абсолютно ничего не делавший для города. На наш взгляд такая односторонняя критика не совсем справедлива. Безусловно, И. Г. Муромцев был ярый реакционер и консерватор, не считавшийся с мнением избирателей. Однако документы Белгородского областного государственного архива свидетельствуют и о том, что Иван Гаврилович Муромцев уделял время проблемам города и проявлял инициативу в решении многих вопросов. Видимо, у П. И. Барышникова были свои причины резко критиковать городского голову. Но не будем строго судить и издателя газеты за предвзятость. Если отбросить отдельные несправедливые его выпады в адрес городского головы, то останется живая картина провинциального Белгорода и его обитателей, нарисованная талантливым публицистом-сатириком. Заслуживает нашего уважения Павел Иванович Барышников и по другой причине. Надо было иметь мужество издателю вступить в схватку один на один с самыми влиятельными людьми Белгорода: потомственными почетными гражданами городским головою Муромцевым и заступающим место городского головы Анцыревым, полицейским исправником Щабельским и местным «меловым королем» Ямпольским..

На страницах «Белгородских силуэтов» П.И. Барышников поднимал самые злободневные вопросы. Одной из его любимых тем была «школьная» тема. И это не случайно. Сам Павел Иванович семнадцать лет проработал учителем и восемь лет инспектором училищ. Будучи гласным в городской думе и состоя членом школьной комиссии, он принимал участие в проверке учебных заведений. Увиденное им нищенское состояние школ глубоко волновало и возмущало его. Главную причину в плачевном состоянии белгородских школ автор видел в том, что школы в Белгороде брошены на произвол судьбы, в то время как в других городах н власти, и местные меценаты уделяют просвещению большое внимание. «Известные сахарные короли пожертвовали здесь миллионы для просветительных нужд родного народа… А сахарный миллионер под Белгородом не дал и двух ломаных грошей. У королей-то, помнивших, как отцы их ходили и хохлацких сермягах и гордившихся этими воспоминаниями, билось в груди горячее русское сердце», — заключает автор.

Большинство публикаций П. И. Барышникова актуальны и в наши дни.

Сегодня стало модно очернять всю советскую историю и приукрашивать все, что происходило до революции. «Силуэты» наглядно показывают несостоятельность такого подхода к истории. Из очерков, рассказов и заметок Г1. И. Барышникова мы узнаем, с каким успехом до 1917 года процветали взяточничество, очковтирательство, приписки, бюрократизм, местничество и другие общественные пороки, сохранившиеся до нашего времени.

Другая актуальная тема того времени была представлена серией материалов по борьбе с пьянством. Как известно, в 1914 году в России был введен «сухой закон». Но как и: любые запретительные меры, вводимые административными методами, этот закон постоянно нарушался. О том, как противились введению «сухого закона» и нарушали его белгородские чиновники во главе с городским головой повествуется в публикациях «Еще Кабакевичи», «Без всякого отказа» или «Антонович и Шабельский» и другие. Этой же проблеме посвящено и шуточное стихотворение «Клятва Полуштофа-Кабакевича», написанное по поводу распоряжения И. Г. .Муромцева о продаже во время действия «сухого закона» спиртного «всем и каждому без всякого отказа по случаю войны».

Большим успехом у читателей «Белгородских силуэтов» пользовались публикуемые в газете вопросы без ответов, которые содержали информацию о злоупотреблениях должностных лиц, финансовых нарушениях и других различных недостатках, имевших место в Белгороде. Печатались эти вопросы под рубриками «Загадки», «Правда ли?» и «Разные сомнения».

Во многих публикациях П. И. Барышников использует свой излюбленный прием — сравнение Белгорода с другими уездными и губернскими городами. Наш город часто сравнивается с Волчанском, Сумами, Пензой, Вологдой, Череповцом, Славянском, Глуховым и другими провинциальными городами. И как всегда это сравнение не в пользу Белгорода. О своем родном городе автор с сарказмом замечает: «Давно известно, что Белгород — страна удивительная и волшебная, что это город магов, местопребывание фокусников, обиталище чародеев, что здесь стоит, напр., только оглохнуть и сейчас же начнутся сказочные превращения».

Большинство публикаций в газете подписаны вымышленными именами: Гласный, Наблюдатель. Некто, Дядя Митяй, Павлуша Чичиков, Лешева Дудка, Бешеный хвост, Аким Непомнящий родства, Кудесник-Ox и другими. За всеми этими шутливыми псевдонимами читатели «Силуэтов» легко узнавали их автора — издателя «Белгородских силуэтов» Павла Ивановича Барышникова. Время от времени с ним сотрудничал и коллега по думе гласный М. И. Садовский. Он снабжал издателя рисунками и карикатурами. Иногда на страницах «Силуэтов» появлялись и его критические публикации. К сожалению, мы не можем сказать, какие очерки принадлежат перу М. И. Садовского, так как фамилия автора скрыта под одним из многочисленных псевдонимов, Однако его публикаций было, видимо, не так много, а сотрудничество продолжалось недолго. В конце концов неуживчивый П. И. Барышников потерял своего корреспондента, который, по словам Павла Ивановича, изменил ему. Вот что сообщает он о своем бывшем единомышленнике: «Берет он перо и в одночасье пишет в городскую думу доношение: «О необходимости принятия соответствующих мер против некоторых органов печати», подстрекающих к потрясению и проч. мирный народ нашего города, благоденствующий под просвещенной неусыпной заботой градоправителей, изнемогающих под бременем труда…».Герои очерков не могли не узнавать себя в «Силуэтах». Они предпринимали попытки закрыть газету, а одному владельцу газетного киоска даже пригрозили отобрать киоск, если он будет продавать «Силуэты».

Естественно, что у издателя появилось много влиятельных недругов. Печатать в Белгороде в местных типографиях Вейнбаума и Галдина такую «вредную» газету было невозможно, и П. И- Барышников вынужден был печатать ее в Москве: первые три номера в типографии И. Грасмана и Г. Вендельштейна, остальные в типографии «Печатное искусство».

Выходила газета нерегулярно. Стоила 5 копеек — цена по тем временам немалая, но очередной тираж газеты расхватывался моментально.

Полный комплект «Белгородских силуэтов» нам удалось обнаружить в Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. В Белгородской, Курской и других областных библиотеках не сохранилось ни одного экземпляра. Даже в главном книгохранилище страны — Российской Государственной библиотеке (бывшая Библиотека им. В. И. Ленина) нет всех номеров газеты. А их вышло всего 16: пятнадцать с июня по декабрь 1915 года и один в январе 1916.

«Белгородские силуэты», просуществовали недолго: всего семь месяцев. Мы не знаем причины прекращения выхода газеты. Вероятнее всего предположить, что городские власти все же сумели найти способ расправиться с неугодными им «Силуэтами». Возобновление выпуска своего детища издатель больше не предпринимал. В советское время П. И. Барышников занимался музейным делом. Он был организатором музеев в Пензе, Пятигорске и Мариуполе. В 1924—-25 годах Павел Иванович работал заведующим музея краеведения в Белгороде. Дальнейшая судьба П. И. Барышникова, к сожалению, неизвестна. Мы, безусловно, должны быть благодарны ему за то, что он донес до нас атмосферу тех далеких лет, жизнь и нравы наших земляков начала XX столетия.

И последнее обращение к читателю. Надеясь сохранить «аромат» времени, хорошо ощущаемый при соприкосновении с пожелтевшими газетными полосами, мы оставили без изменений некоторые особенности стиля и орфографии автора, не совсем отвечающие современным требованиям печати.

А. КРУПЕНКОВ

Газета «Белгородские силуэты»

П. И Барышников

СОГЛАСИЕ НА ТРЕЗВОСТЬ ЧУТЬ НЕ ИЗ-ПОД ПАЛКИ

В г. Белгороде 23-го ноября состоялось очередное собрание городской думы. Головным вопросом на повестку был поставлен и в собрании пошел — о безусловном прекращении продажи в городе спиртных напитков, вина, пива и — выработки ограничительных правил для торговли денатуратом, спиртным лаком и всем, чем, «за неимением гербовой, пиши на простой», одурманиваются и отравляются алкогольные души.

Грустно, прежде всего, то обстоятельство, что, несмотря на своевременное оповещение всех гласных, на собрание из 41-го их явилось всего 25.

Жаль и то, что вопрос этот обсуждался принципиально и решался не по собственному почину города, а по предложению свыше от губернатора, так как Белгород остался в числе «вольных» пяти городов губернии, в течение 16-ти месяцев войны не вводивших у себя принудительной полной трезвости.

В числе гласных нашелся свой белгородский Челышев — купец П. И. Золотарев. Он выступил первым убежденнейшим и горячим поборником и проводником безусловной трезвости, хотя бы, пока не войдет она в общее сознание, и понудительной. Свою прямо блестящую аргументацию подкрепил он и личными наблюдениями за жизнью народа в городе и деревне прежде и теперь статистическими данными повсеместного истрезвления в веках захмелевшей России. Двух заключений, следовательно, не может быть, а только одно, естественное и прямое: полное запрещение продажи всего спиртного и сродного ему, и да здравствует трезвость!

Казалось бы, его искренняя и горячая речь, поддержанная еще несколькими гласными, в том числе и депутатом от духовенства, не должна встретить возражений. Думалось, с понятным трепетом, сейчас же вынесется бесспорный смертный приговор существующим в Белгороде 4-м виноторговлям, 2-м пивным лавкам и одной, еще уцелевшей, водочной продаже, в ее чистом виде и где же? — в буфете городского общественного собрания. И приговор, со скоростью американского линчевания, приведется в исполнение… Есть истины бесспорные в науке, и сами по себе, но действительная жизнь, с лукавствующею совестью, оспаривает, или, точнее, грубо отметает их полную незыблемость и ясность. К прискорбию, и здесь в думе, на ее историческом собрании, нашлись, и еще из состава интеллигенции, гласные, упрямо стоявшие в иной плоскости мышления. Во что бы то ни стало и себе и другим хотелось доказать, что настоящее положение в Белгороде винно-спиртного дела — зло несомненное, но меньшее сравнительно с тем, какое народится, когда ликвидированное вконец, создаст полный алкогольный голод, больные же им будут, для утоления его бросаться к средствам характера явно отравного.

Кто может заглянуть им в душу? Может быть, говорила и она искренно и убежденно, но только со стороны людям простым и не предубежденным казалось, что напрасно тратится порох и ломаются копья там, где истина и действительность ясны, как солнечный ликующий день. У некоторых же, в простых сердцах, шевельнулась мысль: впрямь-ли их аргументация так искренна и не находит ли она подкрепление в личной привычной слабости?!

Скомкали и смяли этот вопрос и, как ни странно, поставили его на закрытую баллотировку. Только одним голосом (13-ти против 12-ти) прошел он в смысле положенном, но не сразу, в срок возможно ближайший, а с отсрочкой на два месяца, до 1-го февраля. Друзья и враги трезвости согласились на это странное предложение. Оно и сделано из опасения «разорить» 4-х виноторговцев, имеющих большие запасы питий. Опасение напрасное и сожаление — достойное применения лучшего. Жалеющие усчитывают их возможные убытки, но забыли усчитать их действительную колоссальную прибыль, монопольно полученную в год и четыре месяца. Срок не так велик, а все четверо (и даже самые захудалые из них ближе к разоренному) оказались в больших тысячах…

Трезвенник.